Матильда Старр. Мачеха для наследника (СИ) - Старр Матильда (версия книг .TXT) 📗
– Глаз он не сомкнул… Лучше бы учебник тайной биологии открыл! Да почитал между строк.
– Я сейчас же, сейчас же ему все расскажу! – сказала я и развернулась к двери с твердым намерением пойти и нажаловаться драконышу на его отвратительного папашу.
Но сзади меня тут же ухватили крепкие руки. Не знаю как, но король умудрился за пару мгновений оказаться рядом.
– Не пойдете, – шепнул он мне на ухо, и по спине тотчас же поскакали предательские мурашки. Да чтоб их! – Не смейте вмешиваться в воспитание наследника. Он уже однажды чуть шею не сломал из-за импульсивности и недостаточной подготовки. Его это ничему не научило, а урок должен быть усвоен.
Несмотря на острую жалость к драконышу, который изо всех своих детских сил борется за нашу с ним магию, не признать правоту короля я не могла, но жалость все же перевесила. К тому же, что значит «не вмешивайтесь»?!
– Не хотели, чтоб я вмешивалась – не надо было жениться, – я упрямо дернулась, пытаясь вырваться из королевской хватки. – Все равно я пойду и скажу ему правду, он достаточно настрадался!
Король, придавив меня к себе одной рукой, взмахнул второй, и дверь подернулась золотистым сиянием.
– Никуда вы не пойдете, – прорычал он.
Мне не надо было оборачиваться для того, чтобы понять, что дорогой супруг в ярости. И мне не надо было дергать дверь для того, чтобы понять, что она заперта. «Все-таки хорошая штука магия, – с завистью подумала я, – куда удобнее, чем обычный засов».
42
– Вы все делаете мне назло! – Король рывком развернул меня к себе.
Это уже было чересчур. Так мы и до рукоприкладства дойдем!
– Да как вы смеете! – воскликнула я.
Наши взгляды встретились – и разве что искры не посыпались от напряжения. Он злился на меня, я злилась на него, и этому гневу срочно нужен был выход.
– Вас подослали враги? Чтобы все тут разрушить? – он явно бросал эти обвинения не всерьез, но ход его мыслей был понятен. И молчать я не намерена.
– Тогда они и мои враги тоже! Потому что мне в вашем тоскливом мире не особенно нравится. И вы не нравитесь…
Тут я, конечно, покривила душой. То ли дело в этой их семейной магии, то ли еще в чем-то, столь же мудреном, но мой муж мне нравился. Меня тянуло к нему так сильно, что, не будь он моим мужем, это могло бы считаться неприличным. А сейчас, когда мы были так близко, а его сильные ладони сжимали мои плечи, это умопомешательство снова обострилось.
Он еще что-то говорил, а я зачарованно смотрела, как двигаются его губы, не в силах отвести глаза. Его губы… Упругие вкусные губы, которые могут быть такими нежными и ласковыми, что хочется плакать. И такими горячими, жесткими, жадными, что можно сойти с ума. Черт побери, его губы так близко, что я почти чувствовала своими губами их тепло… Мне до одури хотелось привстать на цыпочки, чуть-чуть потянуться и приникнуть к этому упрямому рту. И целовать, целовать, целовать… До боли, до потери дыхания, до мутных кругов перед глазами. В рот, в подбородок, в шею, ниже, в развал ворота рубахи… Какая рубаха? Содрать ее к дьяволу и прижаться к умопомрачительно приятному телу в буграх перекатывающихся мышц.
В одно мгновение стало жарко, так жарко, словно огонь стек с его рук на мои плечи, расплескался по коже и жег меня со всех сторон…
Как, оказывается, холодно, ужасно холодно и бесконечно одиноко было мне до тех пор, пока не встретила этого совершенно невыносимого мужчину.
Как я могла столько времени прожить и не знать его? Не видеть, не трогать, не ссориться с ним? Я судорожно сглотнула и облизала пересохшие губы, жадно, уже не скрываясь, рассматривая мужа. Густые волосы, чуть влажные на висках, словно он только что принимал ванну. Нахмуренные брови, глубокие темные глаза – не глаза, омут, тьма египетская… Невозможно притягательный рот, резко очерченный, чувственный… Широкие плечи, крепкая грудь, живот и… О-о-ох…
В голове помутилось, тело напряглось, от странной тянущей пустоты внизу живота стало почти больно.
– Вы невозможны! – хрипло сказал король.
Я запрокинула голову и вздрогнула, наткнувшись на горящий мужской взгляд.
Дыхание перехватило, кровь зашумела в висках, унося мысли, отрезав от всего мира. Остались только он, я и дикое, неуправляемое желание. Внутри пульсировал сладкий жар, кололся, звенел, как перетянутая струна. Казалось, она вот-вот лопнет, и я сгорю, осыплюсь пеплом, если сейчас, прямо сейчас ничего не случится! По коже прокатилась обжигающая волна, ударила под колени, и я бы упала, но сильные руки подхватили, сдавили в объятиях.
А в следующее мгновение король уже целовал меня – страстно, нежно, горячо, так, как во всех мирах, сколько бы их ни было, не может и не умеет больше никто. Да…Да… Ссоры, выяснения, кто прав, а кто нет, – потом, все потом, потому что сейчас неважно. Ничто неважно, кроме этих рук, этих губ, этих томительно сладостных прикосновений… Я даже не поняла, как оказалась на диване, в какой-то момент краем сознания отметив, что мой невероятно сложный наряд, который на меня натягивали и зашнуровывали добрых полчаса, под ловкими пальцами мужа рассыпался, слетая, будто осенняя листва от дуновения ветра.
И это было хорошо, чудесно, потому что теперь, когда я была обнажена и особенно уязвима, я еще ярче, острее чувствовала его руки на своей коже, его умопомрачительно приятные поцелуи… Я даже не заметила, как с моего мужчины исчезла одежда. Сам ли он ее снял, или это была какая-то магия. Я лишь с наслаждением прижималась к нему, ощущая всем своим телом его жар, с восторгом вплетала пальцы в его волосы, чувствуя их шелковую тяжесть, гладила широкую спину, обмирая от удовольствия. Поцелуи стали глубокими, жесткими, почти болезненными, казалось, еще чуть-чуть – и я не выдержу этой сладкой муки.
Он приподнял меня за бедра ладонями и хрипло шепнул на ухо:
– Сначала это может быть несколько неприятно. Но потом вам понравится. Обещаю.
43
Он оказался неправ: неприятно не было. Было горячо и сладко. И близко – так близко, будто уже нет ни меня, ни его, есть только мы – одно целое. Я чувствовала, как он проникает в меня – и растворялась в нем, плавилась в его руках, хрипло вскрикивая с каждым движением. Невыносимое, невозможное счастье – чувствовать так ярко. Казалось, меня крутило сияющим вихрем, поднимало все выше и выше, дальше – к вершине, к острому, почти болезненному удовольствию, к счастью до слез…
– Вы плачете? Я все-таки сделал вам больно? – потянул меня из блаженной неги в реальность голос мужа.
Удивительно. Он не был так обеспокоен, даже когда нашел нас в некромантском лесу. Некромантский лес… А что если бы нас тогда убили? Я бы даже не узнала, что бывает так хорошо… Мысль вяло скользнула и исчезла. Потому что думать об этом было лень. Вообще думать было лень… Не лень, пожалуй, только целоваться, вдыхая одуряюще вкусных запах. Запах моего мужчины…
– Нет, мне не было больно, – я снова потянулась к его губам.
Да-да, целоваться лучше, чем думать. Или говорить. Теперь в этом не оставалось никаких сомнений. А еще – гладить горячее тело, плечи, спину, крепкую грудь – все, что попадется под руку. Чувствовать, как нравятся ему мои неумелые ласки, слышать, как изменяется ритм его дыхания, как оно становится хриплым, как…
– Определенно нет, – сказал он, когда мы ненадолго разорвали поцелуй, чтобы сделать по глотку воздуха.
А через мгновение я почувствовала на себе приятную тяжесть его тела, и восхитительный вихрь закружил нас снова.
***
Я несколько раз проверила перед зеркалом, хорошо ли зашнурован корсет, не торчат ли волосы, прежде чем выйти из кабинета своего теперь уже настоящего, законного мужа. Этот негодяй лишь посмеивался и норовил снова растрепать мне прическу. Он-то как раз не собирался приводить себя в приличный вид, так и ходил с голым торсом в одних штанах.
– Вы совершенно не бережете мою репутацию, – чопорно сказала я, стараясь поменьше смотреть в его сторону. А то не ровен час опять целоваться полезу.
