И грянул в Хренодерках гром - Андрианова Татьяна (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Ни-ни-ни, даже не думайте! — испуганно пролепетал он пораженному подобной метаморфозой Вешилу. — Разве мы можем подвергать вашу драгоценнейшую жизнь подобной опасности? Ваши друзья-маги никогда нам этого не простят. Лучше мы вас в Хренодерки доставим, положим на кроватку, выздоравливайте на здоровье. А со Светлоликой мы уж как-нибудь сами разберемся.
Вешил пожал плечами. Отговаривать странных сельчан он вовсе не стремился, хотя, чего греха таить, очень рассчитывал остаться у нее на довольствии для дальнейшего изучения леса. Ну, ничего. Выздоровеет, вернется поболтать, так сказать, с коллегой.
Панас глубоко вздохнул, как приговоренный к смертной казни, которому дали сказать последнее слово, и сделал шаг вперед.
— Я пойду! — торжественно возвестил голова, вызвав уважение и признательность в рядах собравшихся.
Жертвенность всегда вызывает невольное восхищение, если, конечно, жертвовать выпадает кому-то другому.
Панас рывком выпрямился и прошествовал в сторону избы, печатая шаг, словно бравый солдат на военном параде. Вервольфы, которые вообще были против присутствия чрезвычайно шумных людей на поляне, покосились на него неодобрительно, но ничего предпринимать не стали, рассудив, что человек, если и надумает чего учудить, все равно убежать не успеет.
Голова постучал в собственноручно приколоченный обратно ставень. Сначала робко, нерешительно, словно заранее извинялся за причиненные неудобства, затем сильнее и сильнее, пока ставни не затрещали под сильными, уверенными ударами пудовых кулаков.
Ведьма проснулась до того, как Панаса угораздило начать свою атаку на ее окно. И проснулась Светлолика от тишины. Раньше она никогда особенно не задумывалась, насколько наличие громких звуков может раздражать. И к тому же различные по природе своей звуки и действуют на нервы по-разному. Например, мирное урчание кошки — одно удовольствие. В противоположность этому методичные удары топора воспринимаются, будто удары по собственному темечку. Впрочем, в данном случае все посторонние звуки до Светлолики доносились словно издалека.
И тем не менее, как только прекратились работы, она проснулась. Сладко потянулась на кровати, зевнула, распахнув светло-серые, с притаившимися где-то в глубине зелеными искорками глаза.
Евстах мгновенно среагировал на пробуждение хозяйки, словно был связан с ней невидимой нитью.
— Проснулась, сударыня ведьма? — елейным тоном поинтересовался он. — А я уже водичку для умывания нагрел и на ужин сырников приготовил. Пожалуй-ка трапезничать.
Светлолика умылась, расчесала волосы, заплела в тугие косы, чтобы не мешались, надела рубаху из беленого льна, юбку, крашенную конским щавелем. Глянулась бы в зеркало, да не было дорогой вещицы у нее. Ограничилась взглядом на заспанное лицо в бадейку с водой; вымылась чисто, причесалась гладко — красота.
Вышла из комнаты — ахнула, не поверив своим глазам. Что за диво? Изба словно больше стала. Все углы выметены, вычищены, паутина собрана и отдельно на зелья сложена, пол скоблен ножом до желтизны и вымыт, печь беленая, аж глаза режет — слепой зажмурится. Стол стоит, покрытый чистой льняной скатертью. На нем миска с горячими сырниками, чашки, чайник заварной на самоваре расположился, мед в мисочке блестит янтарем, варенье сливовое в вазочке, словно рубин в оправе, переливается.
Один Дорофей сидел задумчивый и нахохлившийся. Натрудившийся за день кот никак не мог понять, каким таким волшебством домовой умудрился пристроить его к делу. Пушистый мурлыка искренне поразился, когда обнаружил себя усердно метущим пол метлой в собственный рост. Не успел он опомниться и облечь праведный гнев в слова, как получил в лапы кисть, ведро с побелкой и целую печь как фронт работы. Кот в жизни столько не трудился, сколько пришлось вкалывать в этот день, и теперь возмущался, дыбил шерсть и обдумывал обличительную речь в адрес домового по поводу наглой эксплуатации котов в своих низких целях.
Тем временем Светлолика пришла в себя от удивления, похвалила домового за волшебное преображение своего жилья, на которое не каждый маг, к слову сказать, способен в столь короткий срок.
Евстах тоже успел помыться, переодеться в чистые порты и домотканую рубаху-косоворотку с вышивкой красной нитью по вороту и щеголял неожиданно соломенным цветом волос. Раньше спутанные, неопределенного цвета патлы волосами нельзя было назвать даже с изрядной долей оптимизма, теперь же они лежали светлой, блестящей волной. Домовой поклонился хозяйке в пояс, коснулся рукой чистого, выскобленного ножом пола.
— Так ведь я не один уборкой занимался, — почтительно молвил он, а в карих глазах сверкнула радость от хозяйской похвалы. Значит, точно нужен. Даст Всевышний, здесь будет его дом, место хорошее при хозяйке и ее постепенно растущем хозяйстве. Вот и славно. Вот и хорошо. Вот и порядок. — Твой кот мне изрядно помог. Хороший зверь, очень в хозяйстве полезный.
— Это я-то зверь?! — возмущенно прошипел Дорофей, и усы на его морде воинственно встопорщились. — Сам ты… сам ты… знаешь кто?!
Но крик кошачьей души был нагло проигнорирован, а самому коту ничего, кроме детского «кто так обзывается, тот сам так называется», почему-то на ум не шло.
«Эх! Тупею я в деревне!» — обреченно вздохнул он.
— Могу попросить об одолжении? — осторожно развивал успех Евстах.
Ведьма задумчиво склонила голову набок. Вот и домовой не блистал бескорыстием, а сразу об оплате говорить желает. Не то чтобы она считала кого-то бескорыстным по отношению к себе. К ней всякий не без причины приходит. Кто же ведьму просто так по простоте душевной станет тревожить? Но в заметках матери ее, Льессы, значилось, будто домовые по сути своей бескорыстны по отношению к хозяевам. Живут в мире и ладу, если их уважают, и за труды свои довольствуются блюдечком сливок или остатками еды со стола.
— Ну попробуй, — предложила Светлолика.
— Слышал я, что ты хрен можешь вырастить необычайных размеров. И что свойствами он обладает необычайно целительными, ежели его в так называемую хреновую самогонку перегнать, — издалека начал он.
— Допустим, — неопределенно откликнулась Светлолика, не вполне понимавшая, к чему, собственно, разговор затеян.
— А не могла бы ты, сударыня ведьма, вырастить хотя бы несколько штук нам с котом на пробу.
— Есть его, что ли, будете? — расширила светло-серые глаза девушка. — Так несколько штук вы за год вдвоем не осилите. Уж очень он ядреный урождается, — гордо добавила она.
— Да нет, — замотал головой домовой. — Хрен овощ в хозяйстве нужный, на приправу там очень даже подходящий, но мы с котом хотим… как его… експеримент над ним провести. Будем пробовать хреновую самогонку гнать, чтобы ты ее полезные свойства изучить могла. Если это такое хорошее средство, как о нем пишут, на нем ведь и травы настоять можно, так сказать, для усиления эффекта.
Услышав речь Евстаха, Дорофей Тимофеевич чуть не возрыдал от умиления. Надо же! Домовые, оказывается, не только рядом стоящих к делу приставить могут, но и памятью хорошей обладают, да и выгоды своей не упустят.
Светлолика расслабилась. Домовой вовсе не желал от нее гор золотых и серебряных приисков. Хрена вырастить она может без особых усилий сколько угодно. Зря, что ли, столько лет сдерживала его произрастание в Хренодерках? А как известно, куда-то деваются нереализованные возможности. Вот и встанет чудо-овощ хрен, где она пальчиком своим укажет. Да еще какой встанет! Всем корням отец, а многим соснам батька.
В этот момент всеобщей любви и идиллии раздался громкий, настойчивый стук в окно.
— Ну? — многозначительно фыркнул кот, чьи мечты о чудесной золотоносной жидкости вот-вот грозили сбыться. — И кого это опять леший принес?
Створки распахнулись. Наученный горьким опытом Панас успел удачно отпрыгнуть в сторону и не обзавелся очередной шишкой на лбу. Из окна по пояс высунулась Светлолика. То, что волосы ее для разнообразия оказались не только тщательно расчесаны, но и заплетены в две толстые косы, свидетельствовало о том, что девушка встала давно и стук не выдернул ее из постели. На плечи хозяйки вспрыгнул взъерошенный кот и противным голосом предложил:
