Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна Георгиевна (первая книга .txt) 📗
— Вижу, донья Ягг уже засвидетельствовала вам свое почтение?
— Вы имеете в виду донью дель Терра? Да, мы мило с ней побеседовали буквально полчаса назад.
— Ах вот как…
— Она поведала мне о последних мгновениях моей бедной сестры и передала эту вещицу. На удивление, подвеска полна силы…
Дон Акватико провел ладонью над синим сапфировым шариком. Комнату заполнили сполохи разноцветных радуг. Дракон саркастически изогнул бровь.
— Донья дель Терра при всем желании не смогла бы черпать силу из этого артефакта.
— Мне показалось, она его наполнила. Сила ветра благородной Лутеции необычайно сильна, даже сейчас, когда ее способности ограничены таким варварским способом…
Застывшее лицо князя побледнело. Дон Акватико с удовольствием подумал, что в этом мире существуют вещи, способные взволновать эту глыбу льда.
— Кстати, — гранд воды сменил тему разговора, — для нас большая удача, что вы решили нанести нам визит именно в это время. Нас взволновали слухи о недоразумении, возникнем у доньи дель Терра на континенте. И мы намеревались отправиться в Шегешвар, чтобы вы подтвердили отсутствие претензий на руку моей будущей невестки. В этом случае вам не пришлось бы покидать своих владений.
— Мне захотелось развеяться, — равнодушно произнес Дракон. — Власть очень утомляет.
— Мне ли об этом не знать…
Беседа уже продолжалась дольше, чем требовали формальности, но никто из собеседников не собирался ее прерывать. Заглянувший в кабинет слуга шепотом напомнил гранду о необходимости переодеться к ужину. Дон Акватико, покряхтывая, поднялся из кресла.
— Ну, раз все так удачно сложилось, давайте сегодня же оформим все разводные документы, чтобы вы могли продолжать развлечения, не отвлекаясь на скучное крючкотворство. Говорят, в Кордобе появилась новая театральная труппа. Молодые люди в восторге от их представлений. Полюбопытствуйте, кто-нибудь из моих придворных дам с удовольствием составит вам компанию.
— Непременно, — рассеянно отвечал Дракон. — Дамы Акватико во все времена славились красотой.
— Я сообщу Лутеции о наших планах, и после ужина мы все вместе соберемся в этом кабинете для оформления бумаг.
— Жду с нетерпением, — улыбнулся Дракон, отрывая взгляд от письменного стола.
Дон Акватико с опозданием подумал, что при беседах подобного рода важные документы лучше прятать.
Альфонсо ди Сааведра отлетел от меня со скоростью выпущенного из арбалета болта. На щеке алькальда расцветало алое пятно.
— Боюсь, что в этом вас уже опередили, кабальеро!
Ладонь горела; пощечину такой силы я, кажется, давала впервые.
Ну кто мог вообще представить, что прекрасный, почти семейный ужин закончится этой пошлой сценой? Я была довольна жизнью и сыта. Агнешка блистала, хотя особой необходимости в этом блеске не было. За огромным столом присутствовало от силы человек семь. Сам дон Акватико, несколько приближенных к нему персон — мужчин пожилых и не очень приветливых, донья Акватико — официальная супруга гранда, мы с Агнешкой, дон ди Сааведра (так сказать, официальный бастард дома воды) и лучащийся от самодовольства Влад Дракон, удачно расположившийся на дальнем от меня конце стола. Я в его сторону даже не смотрела, увлеченная беседой с обходительным алькальдом. Мы говорили о корриде, о введении нового королевского налога, о возможности снятия запрета на морское сообщение с островом. Дон ди Сааведра мыслил здраво и мысли свои излагать умел. Я слушала его, иногда забывая жевать. Как впоследствии оказалось, вести себя нужно было на порядок скромнее. Сразу после десерта меня твердо взяли под руку, оттеснили к окну и, предусмотрительно опустив тяжелое драпри, чтобы скрыть от посторонних взглядов, наградили страстным поцелуем. Алькальд любил — как сражался. Он набросился на меня с таким неистовством, что я растерялась.
— Пустите, — бормотала я, упершись ладонями в его грудь. — Я не хочу…
— Захочешь! — Он легко покусывал мою шею. — Какая ты сладенькая…
Я уворачивалась изо всех сил, но закуток был таким крошечным, что свободы маневра у меня было немного.
— Со мной все будет иначе, чем с твоим валашским дикарем, — продолжал шептать алькальд. — Я сделаю тебя женщиной.
И тут я успокоилась и залепила ему пощечину. Женщиной он меня сделает, прыщ усатый!
— Боюсь, что в этом вас уже опередили, кабальеро!
Прозрачные глаза ди Сааведра остекленели, он тяжело и часто дышал.
— Ты не понимаешь. Инициация — это всего лишь необходимость, предписанная твоей магической сутью. Как горькое лекарство во время болезни. Если бы не господин Дракон, мы нашли бы для наших целей другого мага.
Мне стало еще противнее, хотя, казалось, куда уж больше.
— Наверное, это прибыльное дело в Элории — на заказ аристократок невинности лишать? Деньжищ можно заработать…
Алькальд моего отвращения к теме разговора не прочувствовал.
— Мне говорили, что ты склонна к финансовым авантюрам. Отца это твое пристрастие очень интересует.
— Ну еще бы, он так прогорел на коммерческих спекуляциях, что…
Я в тысячный раз за сегодня прикусила язык. Что я несу? Может, меня опоили чем? Например, зельем откровенности? А что, если такого не существует — изобрести надо. Полезнейшая в хозяйстве вещь получиться может. Правда, тогда палачи останутся без работы — пытки-то без надобности окажутся. При любом допросе заливаешь в подследственного подобное зелье — и только успевай признания записывать. Мое пламенное воображение быстренько нарисовало картину: я, подобрав подол, улепетываю от плотной группы заплечных дел мастеров. А в спину мне несется: «Без куска хлеба оставила!», «Пожалей наших детушек!», «На костер ведьму!».
— Как только мы поженимся, ты перестанешь забивать свою хорошенькую головку этими глупостями, — покровительственно сообщил ди Сааведра. — Дети и хозяйство займут все твое время; два раза в год — выходы в свет; университет я тебе закончить позволю, но занятия будут проводиться приватно…
Рука у меня зачесалась просто зверски — захотелось украсить плюхой и вторую щеку моего будущего повелителя. А ведь алькальд казался таким приятным человеком поначалу. Помощь и поддержку мне обещал, Источником клялся. Что же произошло с моим рыцарем? Или служение прекрасной донье продолжается ровно до тех пор, пока дама не становится собственностью кавалера? Замуж я, конечно, не пойду — я там уже была, теперь калачом не заманишь. Детей, конечно, хочется, но вовсе не от человека, стоящего сейчас в локте от меня. Стукнуть его, что ли? Или на дуэль вызвать, раз уж больше некому? Ладно, пусть живет.
— Ты обязательно понравишься моей матушке. Ей как раз необходима наперсница, совместное вышивание и другие дамские развлечения сделают твой нрав кротким. Мы будем прекрасной супружеской парой.
— Жалованье мне будете отдавать до сантима, — перебила я размечтавшегося алькальда. — И если позволите себе вернуться домой навеселе, — поколачивать буду. Поварешки у вас дома есть? Вот ими и буду. Рука у меня тяжелая, как вы уже имели возможность убедиться.
И пока до алькальда доходил посконный смысл моей шутки, я любовалась его удивленным лицом — выпученными глазами, приоткрытым ртом. Примерно так мог выглядеть деревенский дурачок, застывший перед ярмарочным балаганом.
— К-какие поварешки? — наконец, запинаясь, спросил собеседник.
— Я вам преподнесу несколько в качестве свадебного подарка, — глумливо произнес некто голосом валашского господаря, и драпри поехало в сторону.
Мне стало жалко лицедеев, вообще всех, а не только своих. Занавес открылся. Я была как на сцене — перед нишей полукругом стояли все участники ужина, кто с неодобрением, а кто с интересом устремив на меня свои взоры. Страшно-то как, мамочки! Я вздернула подбородок.
— Мы с Альфонсито будем вам признательны, князь. — Я обернулась к стоящему позади алькальду. — Не правда ли, дорогой?
Дорогой вздрогнул, но кивнул. Я перевела взгляд на Дракона.
