Выход в свет. Внешние связи (СИ) - Хол Блэки (читаемые книги читать .txt) 📗
— Держи, настраивай окуляры, — протянул приспособление, оказавшееся большим биноклем. Мелёшин повесил мне шнур на шею и показал, как сфокусировать изображение по глазам. Сам он натянул на голову вязаную шапочку и поверх очки на резинке, какие бывают у пловцов. Завершив подготовительные маневры, прижал к себе, обхватив меня за талию.
— Ну, как? — спросил на ухо. — Не мерзнешь?
Я помотала головой. Незнакомая обстановка разволновала и взбудоражила, но ощущение надежной защиты за спиной и крепкий захват рук успокоили. Все-таки позади меня парень, и не абы какой, а заботливый и беспокоящийся обо мне.
Расчувствовавшись, погладила его руки, сомкнутые на поясе, и в ответ Мэл потерся носом о мою щеку, заставив участиться пульс. Чтобы отвлечься, я занялась настройкой бинокля, после чего взялась разглядывать обстановку.
Оказывается, у многих из присутствующих были очки, похожие на Мелёшинские. Некоторые зрители надвинули их на глаза и смотрели на поляну. Видимо, очки являлись упрощенным аналогом биноклей и оставляли руки свободными.
Около черного круга теснился народ. Мелькали лица, доносился веселый смех. Мимо нас прошли несколько компаний, выбирая подходящее для обзора место, и по-свойски поздоровались с Мэлом. Он пожимал руки, сделав, наверное, тридцать или сорок рукопожатий зараз. Интересно, почему у парней руки не отваливаются приветствовать друг друга? Об этом я спросила у Мелёшина, а он рассмеялся и еще крепче прижал к себе.
— Откуда всех знаешь? — поинтересовалась у него.
— Так получилось.
— А ты участвовал в своей цитрусе?
— В цертаме, — поправил он. — Было дело.
— И побеждал? — спросила, предвкушая ответ с детским любопытством.
— Было дело, — повторил Мэл и положил подбородок на мою макушку.
— Сколько раз? — выпытывая, я поелозила в объятиях, призывая к ответу.
— Ну… пять или шесть, — не стал он вдаваться в подробности. — Не помню.
Ага, "не помню". На месте Мэла я бы каждый день протирала и пересчитывала медальки или то, чем здесь награждают призеров. Не представляя толком цель мероприятия, тем не менее, зауважала Мелёшина и с гордостью позыркала по сторонам: все видят, что меня обнимает неоднократный победитель цукисты?
— А ноги не устанут?
— Нет. Самое большее, длится час, но это бывает редко. Сегодня всего семь участников, поэтому приличный банк.
Ну, конечно, Мэл приехал сделать ставку, как я могла позабыть?
— Точно не мерзнешь? — сунулся теплым носом мне в ухо.
— Нет. Варежки не требуются, нос не отвалился — значит, не мерзну.
— Стой здесь и никуда не уходи. Сейчас быстренько сбегаю и вернусь, ладно?
— Хорошо, — пробурчала я. Смешное указание. Куда денусь в незнакомой толчее, вдобавок на морозе?
Мелёшин исчез среди зрителей и двинулся по направлению к кругу. Ясно, делать ставку на Дэна. Я следила за перемещениями Мэла с помощью бинокля — серая шапочка то появлялась, то исчезала между головами.
Когда руки устали держать тяжеленную штуковину, опустила ее, пусть немножко повисит и пооттягивает шею. Мелёшин выбрал удачный наблюдательный пункт: впереди никто не загораживал обзор и сзади никто не нависал, гогоча и обмениваясь впечатлениями. Неподалеку стояла небольшая компания парней и девушек. Одна из них, в красивом зимнем костюмчике, показала на меня своей подружке и что-то сказала.
Вокруг веселятся дружные компании, а Мэл бросил меня в одиночестве, отдав предпочтение какой-то паршивой ставке, — подумала я с внезапной горечью и, чтобы не расстроиться еще больше, посмотрела в небо. На индиговой ткани проступили, разгораясь, мелкие звездочки-точки. В городе подобной красоты не увидишь, в крайнем случае, жиденький кусочек в просвете зданий. Здесь же, в удалении от мегаполиса, безбрежное пространство, нависая, словно собиралось придавить своим величием весь мир. По сравнению с холодной вечной пустотой проблемы рода человеческого показались мелочным и никчемным копошением.
Что-то понесло меня в тягостные раздумья, так недолго и самобичеванием заняться. Переключившись, я снова взяла бинокль и вернулась к просмотру поляны. Несмотря на всеобщее возбуждение, у меня не получилось заразиться атмосферой мероприятия, и я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни.
Мимо прошла компания парней и девушек, успевших согреться горячительным. Парни пошатывались и вели себя чересчур шумно, пихаясь и смеясь. Один из них, разбуянившись, невзначай толкнул меня в спину, и я едва удержалась на ногах.
— Ой, извините, — сказал виновник. — Не з-заметил, — раскланялся шутливо.
— Ничего страшного, — отошла я в сторону, пропуская веселую толпу.
— Двигай с нами, — предложил другой парень. — Зачем топтаться в углу? Пошли вместе, — потянул меня за собой.
— Нет, спасибо, — вывернулась и поняла, что он не отвяжется. Где же Мелёшин, нужный как никогда? — Ты иди, а я попозже приду.
Компания удалилась вперед, а подвыпивший парень застопорился.
— Точно придешь? — уточнил, покачиваясь.
— Точно-точно.
— Ну, смотри у меня, — стукнул по спине. — Жду. Тс-с, — приложил палец к губам и двинулся догонять остальных.
Фух, — выдохнула я облегчением. На всякий случай переместилась ближе к соснам, прячась от разнуздавшейся толпы, и переведя дух, поняла, что начинаю замерзать. То ли потому что ушла со своего места, то ли парень спутал заклинание, размахивая руками, но я вдруг почувствовала, как прихватило нос, и застывают руки. Меня зазнобило.
Засунула руки в карманы, чтобы унять дрожь, а потом надела варежки. Посмотрела по сторонам: никому я не нужна, в том числе и Мэлу, ринувшемуся за долгожданной ставкой. Что же делать? Незаметно примерзать к дереву?
Потоптавшись, я приняла решение. Расталкивая кучкующийся народ, двинулась к единственному доступному источнику тепла — кострам, горящим на поляне. Меня окликали, со мной хотели познакомиться, а Мелёшин исчез, попросту пропал, делая свою ненаглядную ставку. Ненавижу его.
Пробившись к краю круга, я протянула к огню озябшие руки. Выяснилось, что у костров собралось немало желающих погреться, и можно облегченно выдохнуть, не выделяясь белой вороной среди полчища висоратов. Наверное, поддерживать теплый колпак над головой не каждому под силу.
У яркого огня я постепенно отогревалась и, вдыхая запах потрескивающего костра, смотрела на отлетавшие искры. Пахло приятно, как во снах, в которых среди свежепобеленных деревьев тлел костерок из прошлогодних листьев.
Куда пропал Мэл, и когда начнется обещанное цуккини?
Словно отвечая на мой вопрос, глаза выхватили на противоположной стороне парня, похожего на Мелёшина. Он беседовал о чем-то с девушкой, черные кудри которой выбивались из-под шапочки. Девушка весело рассмеялась, двойник Мэла тоже. Занятый разговором, он не спешил бежать и проверять, жива я или заледенела под сосной.
На всякий случай — вдруг обозналась — направила бинокль на него. Так и есть, Мелёшин стоял вполоборота и трепался, не отвлекаясь на мелочи в виде забытой меня. Правильно, зачем тратить время по пустякам, коли срочно зачесался язык.
На глаза навернулись обиженные слезы. Ненавижу! Трижды ненавижу! Чтобы у него уши свернулись трубочкой от мороза!
В это время под рев публики в круг вышел парень в куртке и без шапки, и зрители засвистели и приветственно захлопали. Покуда первый участник прохаживался, приноравливаясь и разрабатывая руки, толпа замерла и притихла. Парень расставил пошире ноги и начал водить руками, словно прокручивал в ладонях невидимую палку. Из-под его пальцев начала выходить голубоватая искрящая лента, и чем длиннее она становилась, тем больше напоминала копье, кривое и зыбкое. Это была flammi.
Зрители затаили дыхание. Парень осторожно взял созданную молнию и стал раскручивать в воздухе, сначала медленно, затем все быстрее и вдруг, подскочив, с силой вонзил в землю. Вверх взвился столб снега и земли.
Публика засвистела и закричала. На место образовавшейся воронки бросились несколько человек с длинными линейками, чтобы замерить глубину и ширину.
