Отпусти меня (СИ) - А Ярослава (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Устала?
— Не-а, — улыбаюсь ему в ответ.
Муж поднимается с насиженного места и увлекает за собой в дом…в спальню…
Проверять будет: насколько я не устала.
***
Утро следующего дня я встретила в отличном расположении духа. Приятная сытая усталость разливалась по телу, и вопреки всему хотелось глупо улыбаться во весь рот.
Вот она — настоящая женская логика!
Неприятности обложили со всех сторон, а я стою у зеркала довольная и счастливая, с трудом раздирая волосы, которые превратились в настоящий колотун после бурной ночи.
Правда, долго зависать в облаках мне не дали. Дети проснулись. Уже даже почистили зубы. Кто как может, разумеется.
Умнички мои…
Океан нежности плещется где-то у самого горла, когда я наблюдаю, как Саша, шипя и едва слышно матерясь сквозь зубы, пытается натянуть сандалии на извивающуюся Дашу.
— Как у тебя это получается?! — с возмущением пыхтит он, — Фух, семь потов сошло пока обул.
Детей сегодня везет он, поэтому у меня даже есть шанс успеть погладить себе блузку.
Собираюсь как на каторгу.
Пожалуй, впервые в жизни я так не ненавижу свою работу.
В офисе меня, как всегда, заваливают безотлагательными делами, и только к вечеру вспоминаю про букет у меня в шкафу. Он уже завял, но еще не засох.
Вид поникших лепестков кислотой разъел остатки хорошего настроения.
Как же его незаметно выкинуть?
Не успела об этом подумать, как в кабинет влетела Вера Ивановна, которая в последние дни стала раздражать своей бесцеремонностью.
— Машенька! Пошли пить чай!
Излишне резким движением захлопываю дверцу шкафа и прижимаюсь к ней спиной, словно нашкодившая школьница.
— Вера Ивановна, какой чай? У меня работы непочатый край, — стараюсь за усталым ворчанием скрыть истинные чувства.
— Девочки принесли домашний торт. Пошли. Работа не волк, — весело подмигивает она и тянет меня за рукав блузки.
Придется идти. Проще съесть этот злосчастный кусок торта, чем потом полгода выслушивать про то, как Мария Викторовна отбивается от коллектива.
В бухгалтерии накрыли стол, разрезали торт. Меня усадили, сунули в руки кружку с чаем.
Сижу, жую вкусный торт, посматриваю на часы, а за столом между тем идет оживленная беседа:
— Умчал сегодня после планерки как ошпаренный.
— Да уж. Кто бы мог подумать…
— Теперь, небось, имущество еще два года делить будут.
— Да больно оно ей нужно — это его имущество. Вы знаете кем у нее отец был при советской власти?
— А сын-то с кем останется, как думаете?
— Этот сын уже на полголовы выше папы. Видела его на днях.
И тут до меня с трудом, но начинает доходить о ком они разговаривают.
По спине мгновенно прокатилась ледяная волна. Пальцы неосознанным движением вцепились сильнее в кружку. С трудом проглотила кусок торта, который застрял в горле и, сделав три жадных глотка горячего чая, поспешно спрятала дрожащие руки между коленями.
— А мне вот девочки его совсем не жалко, — говорит одна из бухгалтерш преклонного возраста, — Жена у него хорошая. Ему бы на нее молиться да пылинки сдувать, а не таскаться за всякими…не в приличном обществе будет сказано.
Молоденькая финансистка повернулась к Вере Ивановне и поинтересовалась:
— Это правда, что она за Хрыкина теперь замуж выходит?
Вера Ивановна вдохновенно ковыряет торт, выковыривая вишни, и говорит:
— Правда, неправда, но ночует однозначно. У меня Иришка дружит с его племянницей. Частенько подвожу ее до дома, там то и дело «Лексус» с тремя Олечками стоит.
— Фу, он же страшный и старый, — кривится девушка.
— Так и она поди уже не сочный персик, — усмехается начальница наивностью молодой сотрудницы.
Тут разговор плавно съезжает в сторону дочки Веры Ивановны. Давно Ирочку не обсуждали.
Женское щебетание летит мимо меня. Я слушаю, но не слышу, о чем они говорят.
Кажется, кто-то у меня что-то спросил.
Растерянно киваю в ответ и, словно очнувшись от сна, говорю:
— Все было очень вкусно, но мне пора работать.
Никто особо не расстроился из-за моего поспешного ухода. У них теперь прекрасная возможность еще и о финансовом директоре посплетничать.
А мне и вправду надо поработать, чтобы искоренить предательские мысли из своей дурной головы.
Весь оставшийся день, погрузившись в горы документов, выхожу из кабинета только в туалет. Как результат — домой приползаю чуть живая от усталости.
На автомате делаю домашние дела, кормлю детей ужином, встречаю мужа. Он уже написал заявление, но впереди еще две недели отработки.
Я с обреченностью думаю, что мне нужно еще пару месяцев продержаться, пока он не найдет себе новое место.
***
Вытерпеть пару месяцев оказалось труднее, чем я себе представляла.
Вы думаете Владимир Иванович ко мне снова приставал, дарил букеты и заманивал в рестораны?
Нет.
Он методично, планомерно выживал меня из коллектива, устраивая публичный вынос мозга, заваливая бессмысленными заданиями.
И это продолжалось ежедневно, ежечасно.
Казалось, он получал какое-то особое эстетическое удовольствие раз за разом унижая меня, выставляя перед сотрудниками идиоткой и всячески подрывая мой профессиональны авторитет.
Умом я понимала, что это такая изощренная месть, и он выжидает, когда мое терпение лопнет, а градус ненависти достигнет апогея.
А что я?
Мне оставалось молчаливо строить из себя невинную овечку, ловить сочувственные взгляды и не мешать выплескивать одному ему понятную обиду.
Скажете, что это унизительно, недостойно?
А что мне еще оставалось делать?
Если бы от меня не зависело благополучие семьи, я, пожалуй, с нескрываемым удовольствием надела Владимиру Ивановичу пепельницу с кучей его же окурков на голову и послала на три неприличных буквы.
Мне было больно, мне было до слез обидно, но я держалась одной мыслью, что скоро этот цирк закончится и я не героиня любовного романа. Они в отличие от меня могут себе позволить мыслить не головой, а мягким местом. И уж лучше пускай устраивает мне словесные порки, чем трахает на столе в своем кабинете.
Саша не мог не заметить моего подавленного состояния.
— Что с тобой в последнее время происходит? Ты снова похудела. Откуда эти синяки под глазами? — недовольно рычит он, словно я одна виновата во всем.
— Все нормально, — пытаюсь увильнуть от ответа я.
— Нормально?! — шипит он, — Да тебя уже от ветра шатает. И поэтому ты задерживаешься на работе?!
Ах, вот оно что! С ума уже сошел от ревности.
Не знаю, что он хотел услышать от меня в этот момент, но я как на духу выдала:
— Тебя только это волнует! Да? Гнобит он меня. Понял?
Сашины глаза удивленно расширяются, а я в запале продолжаю:
— Целенаправленно выживает, сволочь. Сил нет терпеть больше. Я на работу, как на каторгу хожу.
— Но раньше-то у тебя все было нормально? — продолжает недоумевать он, — Ты была всем очень довольна.
— Не дала я ему. Вот и мстит теперь, — с горечью и опустошением говорю я, — Не могу больше.
На глаза наворачиваются предательские слезы, и я в поисках поддержки и защиты прижимаюсь к Сашиному плечу.
— Маш?
Поднимаю лицо, стараясь проглотить ком в горле.
— Увольняйся. Завтра же.
— Саш, а как же… Ты же еще не нашел себе место…
Он обнимает мое лицо ладонями, смотрит прямо в глаза и твердо повторяет:
— Увольняйся. Все как-нибудь образуется. Хочешь — я поеду в Москву? Еще непоздно согласиться.
Отрицательно качаю головой.
— Не хочу.
Муж нежно целует мои губы, прижимает к себе, но отчего-то легче мне не становится. Наоборот, ноющее чувство в груди нарастает.
С трудом передвигая ноги, словно ржавый робот иду в душ, где тщательно мою голову. Наверное, целых два раза. Но вода, вопреки обыкновению, не приносит облегчения. Чувство усталости ломит затылок. Постоянный стресс и недосып крайне негативно сказывался на организме.
