В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори (читать книги без сокращений .txt) 📗
— Чёрт! — Я вижу, как он злостно сжимает челюсть, заранее понимая причину негативной реакции. Если я давно смирилась с тем, что мне приходится тащить на своих плечах маму с бездарным отчимом, то Остин отказывается молча принимать данный факт. — Как долго ты собираешься ещё это терпеть, Никс?
— Лучше закроем эту тему до того, как начнём снова ссориться, — прошу, прекрасно помня, чем в большинстве случаев заканчивался подобный разговор.
Остину не понять, почему я не уезжаю из Энглвуда, оставив двух неизлечимых алкоголиков с кучей созданных ими же проблем, на решение которых уходят все заработанные мной деньги. А у меня нет другого вразумительного довода, кроме любви к маме и бессмысленной надежды на то, что однажды смогу вытащить её из глубокого дна, в которое она упорно погружает себя со дня смерти папы.
— Почему ты такая упёртая? Твоя жизнь может быть совсем другой. Ты растрачиваешь попусту свой талант. Теряешь время в каком-то пафосном клубе, изнуряя себя ночной работой, только потому что платят больше. Ты же просто позволяешь маме с Филиппом использовать тебя, что они без зазрения совести и делают.
— Прошу, не начинай, — закатываю глаза.
— Уже начал! Меня выводит из себя твоё никому не нужное самопожертвование.
— Мы это уже проходили. И не раз.
— Да! И ты всё равно стоишь на своём. Когда ты наконец поймёшь, что она не изменится?
— Прекрати! Я никогда этого не пойму и не смирюсь! И хватит об этом! — Я устала, как же я устала ещё с момента, как открыла сегодня глаза. Нет сил опять спорить и ругаться. Только не об этом.
— Я не могу смотреть, как ты страдаешь, Никс. Ты должна беречь себя, а вместо этого взваливаешь на свои плечи проблемы, которые вовсе не должна решать.
— Это мой выбор, поэтому не жалуюсь.
— Идиотский выбор!
— Остин, прошу тебя, закрыли тему, — твёрдо повторяю.
Недовольно вздыхая, он проводит рукой по растрёпанным волосам, создавая ещё больший хаос. Достаёт сигарету, тяжело затягивается.
Вижу — он пытается сдержать очередную попытку вразумить меня и злится. Я прекрасно понимаю, ведь он прав — Филипп практически живёт за мой счёт, раз за разом загоняя нас в ещё большие долги, а я продолжаю терпеть это только из-за мамы.
Ещё два года назад, окончив школу, я могла уехать в Лос-Анджелес, Нью-Йорк или другой крупный город с головокружительной энергетикой, переполненный искусством, танцами, театром, безграничными возможностями и перспективами на лучшее будущее. Ещё тогда я могла бросить никчёмное существование в Энглвуде и начать свой долгий путь к заветной мечте стать профессиональной танцовщицей. Делать только то, что требует душа. Жить ради себя, а не для кого-то. Выступать на сцене перед тысячами заворожённых лиц, создавать и показывать миру нечто прекрасное, крайне особенное и важное для меня. То, что разжигает внутри пламя, заставляя почувствовать себя по-настоящему счастливой и живой.
Заставляет чувствовать себя собой.
Маленькой папиной звёздочкой.
Но я сделала выбор и осталась в родном городе Рокфорде, центр которого кишит в основном только офисами, бизнес-центрами и множеством промышленных предприятий различных отраслей. Город белых воротничков. Сдержанный, серый, однообразный и совершенно безликий.
Я выбрала остаться ради мамы, бросить которую на медленное самоуничтожение рядом с Филиппом я не могу. И вряд ли что-либо сможет изменить моё решение.
— Мне стоило уже давно прибить Филиппа. Признаюсь честно, я бы сделал это с превеликим удовольствием, — говорит Остин без капли веселья, выдыхая облако сигаретного дыма, которое тут же уносит порывистый ветер.
Остину сразу же не понравился Филипп, даже несмотря на его обманчиво приятное первое впечатление, которым очаровал маму и меня. Он всегда тонко чувствовал людей, словно видел их насквозь. Я такой способностью, к сожалению, не обладаю.
С появлением Филиппа в нашем доме впервые за долгие годы я заметила искреннюю улыбку на мамином лице, вновь приобретённый блеск в глазах, с которым она смотрела на весьма привлекательного мужчину, и то прекрасное настроение, в котором она пребывала с момента их знакомства.
На наших отношениях это никак не отразилось, но мне просто было достаточно видеть её счастливой. Я наивно полагала, что новая любовь — лучшее, что может случиться, и единственный шанс вернуть её к полноценной жизни.
Но моя отчаянная надежда разбилась вдребезги, даже не успев набрать высоту.
Мама влюбилась в Филиппа беспамятно, он же преследовал сугубо меркантильный интерес: халявное жильё и дополнительный источник денег на постоянные карточные игры. Он не приостановил мамины традиционные вечерние рандеву с бутылкой алкоголя, а наоборот, присоединился.
Бесконечное количество разговоров, десятки ссор, истерик, криков, разбитой посуды и мебели, но ничто не помогло мне сбросить с глаз мамы розовые очки и выгнать Филиппа из дома.
Никогда! Слышите?.. Никогда, ни при каких обстоятельствах, даже на секунду не допускайте в своей голове мысль, что ваша жизнь не может стать хуже. Вселенная, словно насмехаясь, непременно убедит вас в обратном. Этот прискорбный факт тогда я уяснила раз и навсегда.
— Вполне достаточно тех костей, что ты ему уже переломал, — горько усмехаюсь в ответ. — И не злись больше, всё равно ты ничего не можешь изменить.
— Это можешь только ты, Никс. Я лишь даю слово, что не перестану пытаться достучаться до тебя, — устало обещает Остин, и я замечаю, что его лицо тоже выглядит изнурённым. Он должен как следует восстановиться и залечить раны, а вместо этого вновь возится со мной.
Всё-таки определённые вещи не меняются даже с годами.
— Знаю, но, думаю, хватит на сегодня разговоров. Тебе необходимо отдохнуть.
— Николина. — Он останавливает меня, когда я планирую вернуться обратно в бар за Эми, и протягивает свёрток купюр. — Возьми.
— Даже не подумаю, — отталкиваю его руку, но Остин силой вкладывает деньги в мою ладонь и сжимает пальцы.
— Бери! — безапелляционно повторяет он.
— Но тебе они нужны не меньше.
— Заработаю ещё, — как всегда, уверенность в голосе не покидает его, но я не хочу принимать деньги, особенно заработанные ценой его боли.
— Остин, не надо.
— Боже, Никс, можешь ты хоть раз не спорить и сделать так, как я сказал? — всё ещё удерживая мой кулак плотно сжатым, рычит он, заставляя меня сдаться. — Сама сказала — мы семья, и я хочу помочь хоть чем-то. Просто помни, что деньги не решат корень твоих проблем.
Ощущая его всецелую заботу, мою грудь сдавливает от противоречивых эмоций — любовь и безграничная душевная привязанность натягивается тонким шлейфом грусти.
Он прав. Опять.
Никакие деньги мира не купят мне любовь мамы, также, как не помогут смириться, не придадут смелости бросить её и уехать вслед за мечтой.
— Я люблю тебя, Остин, — шепчу, благодарно обнимая, а душа кричит и вырывается наружу, прекрасно зная, что он не поймёт истинный смысл моих слов.
— И я тебя люблю, малышка. — Он склоняет голову к моей макушке и прижимается телом в ответ. Крепко, близко и так по-родному. Тысячи струн внутри меня начинают тонко вибрировать, наполняя тягучей, сладостной истомой.
Люблю его. Хочу! Желаю до остервенения!
Но продолжаю молчать. От удовольствия прикрываю глаза и, отгоняя гнетущие мысли, просто вслушиваюсь в спокойное биение его сердца, которое никогда не будет моим.
Глава 3
«Добро пожаловать в Атриум» — загорается надпись на сенсорном экране монитора, когда я прикладываю пропуск к входу для персонала. Дождавшись характерного сигнала разблокировки турникета, прохожу в здание, за последний год ставшее для меня вторым «домом».
Домом, который разительно отличается от Энглвуда — чистотой, комфортом, роскошной атмосферой, запахом денег, удовольствия и безудержного веселья, но назвать эту часть моей жизни более благоприятной язык не поворачивается.
