Королева рубиновых граней (СИ) - Лесникова Рина (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
– Для чего, Энаиф? – ухватилась за последние слова девушка.
– Есть пророчество, – замялся он, – и ты подходишь под него. Тебе всё объяснит сам Повелитель, я не могу, – поспешно закончил он.
Разговор оборвался. Они подошли к стоянке, и Лаатая забралась в карету, заметив, как старательно отворачиваются воины, боясь своим взглядом осквернить диссини Повелителя. После небольшого отдыха их отряд продолжил свой путь. Вечером всё повторилось. Энаиф увёл девушку к берегу небольшого ручейка, где она смогла ополоснуться после дороги, затем Лаатая проскользнула в приготовленный шатёр, там поужинала под молчаливым присмотром хмурого Каридиса, после чего всё же решилась и подошла к нему за "исполнением супружеского долга". Муж коснулся тёплыми губами её лба, и они заняли свои спальные места. Было слышно, как у костра Энаиф высоким красивым тенором поёт грустную балладу о любви горного духа и морской девы. Такие разные. Он звал её ввысь, а дева расписывала возлюбленному прелести родных глубин. Им пришлось расстаться после того, как дева родила мёртвое дитя, непригодное к жизни ни в горах, ни в воде.
Лаатая всхлипнула. Сможет ли она привыкнуть? Повелитель такой же человек, как и она. Их дитя не умрёт. А когда же родится младенчик? И кто будет его отцом? Повелитель Санах или Каридис, который уже второй вечер исполняет супружеский долг, от которого по словам подружек и появляются дети?
– Каридис, – решила обратиться к мужу Лаатая, – а у меня тоже будет младенчик?
– Если на то будет воля Вершителя судеб, – помолчав, всё же ответил мужчина.
– А… скоро? – решила продолжить она.
– Желательно бы через девять месяцев после того, как ты примешь семя Повелителя, – так же нехотя ответили ей.
– Мы с Повелителем будем что-то сеять? – Лаатая воспользовалась небывалой разговорчивостью строгого супруга.
– Можно сказать и так, спи! – оборвал её любопытство Каридис и демонстративно повернулся к ней спиной.
Девушка ещё долго слушала его сердитое сопение, услышала, как пробирается в шатёр и укладывается с другой стороны Энаиф, нашла в темноте его мозолистую руку, погладила её в благодарность за прекрасно исполненную балладу, а затем спокойно заснула.
***
Утром её опять разбудил лязг оружия. Только в этот раз в шатре находился Энаиф. Он с тоской глядел на плотно задёрнутый полог шатра, и его руки непроизвольно повторяли движения сражающихся воинов. Лаатая поняла, что ему очень хочется оказаться там, снаружи, и только из-за неё он вынужден находиться в шатре. Охранять, чтобы неразумная диссини опять не натворила что-нибудь.
– Прости, – тихо сказала она.
– За что? – не понял юноша.
– Ты хочешь быть там, на поляне, а вынужден находиться со мной.
– Лаат, – как маленькой, хотя именно он был младше, начал объяснять Энаиф, – вся наша поездка затеяна с целью доставить тебя ко двору нашего Повелителя. И никто из воинов не имеет право на иное желание, кроме того, чтобы поскорее доставить тебя к нему. А я потренируюсь потом, ты не беспокойся обо мне.
Затем всё повторилось. Переход в карету, завтрак под размеренное покачивание экипажа, остановка, небольшая прогулка и короткий отдых в обед, снова в карету, в которой они большую часть времени сидели втроём в тяжёлом молчании, вечерняя остановка, снова прогулка с насвистывающим Энаифом, ужин в шатре и прекрасные песни вне его стен, которые пели воины, а затем прилежное исполнение супружеского долга в виде поцелуя в лобик и сон между двумя мужчинами. Сон, приносящий странные, ранее неизведанные желания, почему-то вытаскивающий из памяти то, что с ней совершал мерзкий Райтен. Только эти видения были… приятны? Как такое постыдное может быть приятным?! И Лаатая старательно прятала новые ощущения на самых дальних полках непослушной памяти.
А утром опять подъём под лязг оружия, и день продолжался, такой похожий на все предыдущие. Только лес сменился бескрайней степью, и путникам приходилось дольше искать места для стоянки, где была бы вода и кустики для уединения диссини. К концу седьмого дня их монотонного путешествия путники опять въехали в постепенно густеющий лес. Каридис выбрался из кареты и сам возглавил их отряд. Слышно было, как он отдаёт распоряжения воинам, посылая их на разведку в лес и далеко вперёд от дороги.
– Этот лес опасен? – решилась спросить Лаатая у напрягшегося Энаифа.
– Не для нас, – поспешил успокоить её юноша, – наш отряд грозная сила, деревенское мужичьё, иногда промышляющее здесь, не посмеет на нас напасть.
И вправду, вечер прошёл так же, как и многие другие, только от стоянки на этот раз они отошли не очень далеко и быстро вернулись к раскинутому шатру, в котором уже поджидал приготовленный горячий ужин. И костёр горел не очень высоко. И не звучало песен около него, а только лязг затачиваемого оружия.
Проснулась Лаатая от привычного звона и сначала не поняла, что её смутило. Крики. На поляне слышались злобные выкрики, а ещё стоны. Девушка открыла глаза. В шатре было темно.
– Энаиф, – тихонько решилась позвать она. Парня в шатре не было.
Лаатая наощупь нашла свою наарнету и спешно надела её, решив, что если придётся самой разбираться, что же случилось на поляне, нужно быть готовой и не подвести на этот раз её защитников. Внезапно за пологом раздалась отрывистая ругань Каридиса, полог распахнулся, и в шатёр влетело чьё-то тело. Лаатая сжалась.
– Это я, диссини, – прохрипел Энаиф.
– Энаиф, миленький, Каридис обидел тебя?! – взволнованно спросила девушка.
– На нас напали, – простонал юноша. – Подойди ко мне, диссини.
Лаатая ползком добралась до Энаифа, тяжело дышащего сквозь зубы, и попыталась дотронуться до него в предрассветной темноте шатра. Рука скользнула по мокрой и липкой одежде.
– Ты ранен?! – испугалась за парня она.
– Ничего страшного, просто глубокий порез, – попытался сдержать стон парень. – Послушай меня, диссини. Постарайся быстро накидать в корзинку еды, бутыль с водой, а потом иди сюда и крепко обними меня.
Лаатая наощупь добралась до низенького столика, за которым она вчера ужинала, поискала корзинку, не нашла её, зато наткнулась на оплетённую бутыль, положила её на стол с остатками вчерашнего пиршества, связала уголки скатерти, покрывающей его и, прихватив всё это, быстро вернулась к раненому.
– Вот, Энаиф, я всё сделала!
– Садись ко мне ближе, диссини, – проговорил он, – а теперь обними меня.
Лаатая прижалась к юноше, обняла его свободной рукой, видимо задев кровоточащую рану, потому что он не смог сдержать стон, и затихла. Звон оружия и крики дерущихся на поляне то приближались, то удалялись. Девушка слушала тяжёлое дыхание Энаифа и до судорог боялась. Боялась не того, что нападавшие ворвутся в шатёр, а того, что этот милый мальчик умрёт у неё на руках от потери крови. Его голова бессильно клонилась на плечо, а дыхание становилось тише и тише.
– Энаиф, – решилась позвать Лаатая.
– Всё… хорошо, не волнуйся, – попытался успокоить её парнишка.
– Скажи мне, чего мы ждём, Энаиф?
– Если нападающие смогут пробраться к нам, диссини, я должен сжать этот камень, – и он пошевелил зажатой в кулак левой рукой. – Только… силы убывают, и хочется спать.
– Почему же ты не жмёшь его сейчас?!
– Не жму… место, нужно вспомнить другой камень… огненные леддары! – выругался он, заметив, как появился разрез в стенке шатра, и чьё-вто тело тут же заслонило его.
– Вспоминай, миленький, – прошептала ему девушка и рукой, которой обнимала парня, помогла сжать его слабеющий левый кулак.
Сначала Лаатая услышала, что исчез шум схватки, потом почувствовала, что они проваливаются в пустоту, окружившую их разноцветными вихрями, от страха крепко зажмурила глаза, ещё крепче прижала к себе Энаифа и узел с позвякивающим содержимым и начала возносить молитву Милостивой Владелице Янтарных Чертогов.
ГЛАВА 5
Запах. Сначала Лаатая поняла, что изменился запах. К слаковато–железистому духу крови раненого присоединились и другие. И все их перебивал один… тот самый, любимый, знакомый с детства, и всё же неуловимо другой. Соль. Водоросли. Вода. Много воды. Звук. Звук степенного морского прибоя. Неужели море?! Девушка стянула мешающую наарнету и открыла глаза. В свете огромной, почти полной луны, она смогла рассмотреть угадываемую бескрайнюю морскую даль с неизменной серебристой дорожкой до самого горизонта, которую ласкали мелкие барашки игривых волн. Повернув голову в другую сторону, откуда слышались пронзительные крики неизвестных животных и птиц, Лаатая смогла разглядеть только тревожную темноту, к западу возвышающуюся почти на четверть горизонта и понижающуюся к востоку до уровня привычного леса.
