Неписанная любовь (ЛП) - Ашер Лорен (полная версия книги txt, fb2) 📗

Мама и Берт суетятся вокруг меня, помогая разгрузить машину и перенести вещи в мою детскую спальню. Я беру на себя инициативу по распаковке вещей. Когда все разложено по местам, я ложусь на розовое плед с оборками и смотрю на звезды, приклеенные к потолку.

Забавно, что год назад я делила маленькую квартирку в Лос-Анджелесе с Авой и Уиллоу, днями писала песни, а ночами работала официанткой, чтобы оплатить счета в ожидании своего большого успеха. Теперь я снова в своей детской спальне, как будто и не покидала ее.

Все выглядит так же, как и раньше: стены увешаны концертными плакатами и сказочными лампочками, которые Берт повесил, когда я училась в средней школе. Даже моя тумбочка и стопки дневников в нижнем ящике остались нетронутыми.

Мама осматривает мой недавно организованный шкаф, полный толстовок, леггинсов и футболок.

— Обязательно носить так много черного?

— Там есть и белая одежда.

— И синяя, — Берт подмигивает мне.

Мама хмурится.

— Ты одеваешься так, будто у тебя траур.

— Идеально, поскольку в обозримом будущем я буду скорбеть о своем трудовом статусе.

Берт улыбается, а вместе с тем и напрягается, когда спрашивает:

— Что скажешь, если мы вместе сыграем, пока твоя мама занимается своими делами?

— Я не знаю…

— Да ладно. Я даже купил для тебя новую гитару, чтобы ты ее опробовала.

Мои губы поджимаются.

— Я уже сказал, что нашел ее во время шопинга в «Чужом Сокровище»? Оказывается, она подписана Коулом Гриффином и Фиби Монтгомери.

— Ты шутишь.

— Нет. Владелец магазина подтвердил, что она настоящая.

Я спрыгиваю с кровати.

— Боже мой! Ты должен мне ее показать!

Я понятия не имею, как гитара, подписанная Коулом Гриффином, легендарным лириком и фолк-музыкантом, и его соавтором, оказалась в нашем городском магазине подержанных вещей, но я должна это увидеть.

Берт смеется себе под нос, пока я следую за ним из моей спальни в его импровизированную музыкальную комнату, которая служит домашним офисом моей мамы. Это место навевает множество приятных воспоминаний о том, как мы часами проводили время вместе, пока он учил меня играть на тех же инструментах, на которых я учу играть Нико.

Учила играть.

Мое горло сжимается вместе с сердцем.

Глубокий вдох, Элли.

— О чем ты думаешь? У тебя такой вид, будто ты съела лимон, — спрашивает Берт.

— Ни о чем, — я смотрю на акустическую гитару с подписями Коула и Фиби, прежде чем вспомнить. — О нет.

— Что?

— Я забыла гитару в доме Лопесов.

Лицо Берта бледнеет.

— Хочешь, я схожу за ней?

— Нет, — поспешно говорю я.

— Я не против небольшой поездки. Было бы неплохо посмотреть, как живет другая половина города.

— Они не другая половина. Они — одна десятитысячная процента.

— Зачем использовать математику, если можно просто сказать «грязные богачи»?

Я со смехом качаю головой.

— Я ценю твое желание помочь, но нет. Я и так достаточно навязываюсь.

— Навязываешься? Кому? Позволь мне переговорить с ними, — он, как полный болван, обыскивает пустую комнату в поисках пропавшего человека.

Кто-то должен защитить этого мужчину любой ценой, потому что он — национальное достояние.

— Я не хочу быть обузой.

Он бросает на меня полный раздражения взгляд, протягивая гитару, чтобы я взяла ее.

— Нет, ты не обуза. Но если ты настаиваешь на помощи, то тебе стоит поскорее найти новую работу. Наш счет за воду удвоится в следующем месяце благодаря твоей любви принимать душ.

Я натягиваю аккорды средним пальцем, вызывая у него глубокий смех.

— Вы нанимаете сотрудников в музыкальный магазин? — спрашиваю я.

— Для тебя — всегда, хотя должен предупредить… некоторые из новых детей, которые приходят на уроки музыки, очень грубые. Во всем виноваты эти приезжие миллионеры, которые клянутся, что их дети — следующие Шопен и Бетховен.

Я корчу гримасу.

— Надеюсь, я справлюсь.

— Я знаю, что справишься. Ты же Синклер, в конце концов.

В моей груди теплеет. Мой отчим — самый искренний, добросердечный человек, которого я когда-либо встречала, и мне повезет, если я найду партнера, который будет хотя бы наполовину таким, как он. Пусть я никогда не называла его папой, но он мой отец во всех смыслах, поэтому я и взяла его фамилию.

Берт начинает напевать начало нашей любимой песни, и мы играем вместе, пока я не забываю о своей жизни и обо всех проблемах, которые ждут меня позже, например о возвращении моей любимой гитары.

Глава 10

Рафаэль

Я трижды пытаюсь завязать разговор с Нико во время поездки в дом моей тети на берегу озера в северной части города. Я надеялся, что он расскажет о том, в какой летний лагерь он хочет поехать или торт с каким вкусом он хотел бы получить на свой день рождения, но он полностью игнорирует меня. Он даже надел свои наушники в стиле супергероев, пока я говорил.

Даже моя тетя, которой всегда удается заставить Нико улыбаться и смеяться, не может вывести его из плохого настроения, когда мы приезжаем к ней домой. Он настолько погружен в свои мысли, что почти забывает поприветствовать ее, пока она не напоминает ему об этом.

С неохотным стоном он целует ее в щеку, прежде чем отвернуться от нас обоих.

— Что случилось? — Жозефина смотрит, как Нико уходит в гостевую спальню со своим рюкзаком. Ее темные, профессионально окрашенные волосы и сияющая от загара кожа позволяют ей выглядеть моложе своих пятидесяти семи лет. Если бы не ее редкая хмурость, подчеркивающая несколько морщин вокруг карих глаз и рта, я бы предположил, что ей около сорока.

Я провожу рукой по своим непокорным волосам.

— Вчера вечером с ним произошел несчастный случай, и нам пришлось поехать в травмпункт.

— Это уже не говоря о его швах, — она смотрит на меня, насупив брови и скрестив руки на груди.

Я испускаю глубокий вздох.

— Это долгая история.

— Отлично. Ты можешь поделиться ею, пока я буду стричь тебе волосы, — она тащит меня на кухню. От вида тамалес⁵, готовящихся на плите, у меня пересохло во рту и заурчало в животе.

— Сначала стрижка. Ужин после, — она выдвигает для меня табуретку, а затем собирает необходимые инструменты.

Она выкладывает несколько расчесок, пульверизатор с водой и электробритву. Серебряная электробритва, которую она вставляет в розетку, блестит от солнца, светящего в окно с видом на озеро Вистерия, и дразнит меня.

Иногда у меня возникает соблазн попросить ее сбрить мою короткую бороду, но я быстро отгоняю эту мысль. Когда-то я брился не реже двух раз в неделю, но теперь уход за бородой кажется мне огромным трудом. Если бы не Нико, который ненавидит, когда она достигает определенной длины, я бы вряд ли стал ее подстригать.

Тетя ободряюще сжимает мое плечо.

— No te preocupes (Не волнуйся). Я использую ее только для того, чтобы подровнять тебе кончики.

Это немного ослабляет напряжение в моих плечах. Жозефина укладывает мои волосы с тех пор, как в средней школе мне сделали ужасно неудачную стрижку, поэтому я доверяю только ей, что она не испортит их полностью. Она может подшучивать надо мной, чтобы я нашел хорошего парикмахера, раз уж я могу себе его позволить, но я знаю, что втайне ей нравится меня стричь, поэтому и не думаю о том, чтобы найти ей замену.

Как и нам с Джулианом, ей нравится чувствовать себя полезной, даже в таком простом деле, как стрижка моих волос.

Я ничего не хочу так сильно, как сделать тетю счастливой до конца ее дней. Она заслуживает этого после всего, что сделала для меня, включая то, что взяла меня к себе и вырастила как собственного сына, когда мой отец скончался вскоре после смерти моей матери.

Я занимаю место у стойки и жду, пока она устроится за барной стойкой.

— ¿Dime lo que está pasando? (Расскажи мне, что случилось), — она берет в руки пульверизатор.