Я - осень, а ты май (СИ) - Бельская Анастасия (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗

Господи, он, кажется, заведен просто до предела!

Почему? Зол ли он сейчас на это? И почему в который раз моя психика держится полностью на одном лишь мнении Максим?!

— Александр Дмитрич, ты же знаешь, я в этой теме не разбираюсь, — медленно произносит Максим, глядя на по-прежнему только на меня.

— Я тоже.

— Ну так, вроде как за этим ты и нанял Анастасия Владимировну. Или она здесь, как я, за красивые глаза?

— Давай без шуток. Я нанял молодого специалиста за то, насколько хорошо она ощущает свой текст и аудиторию. Но, помилуй, всего один вариант…

— А тебе сколько надо? Если ты все равно не смыслишь в этом — нахрена тебе десять говностатей, среди которых будет одна достойная? Лично я за то, чтобы специалист сам ковырялся в своем «творчестве», и приносил только то, в чем уверен. Это называется ответственность, когда ты осознаешь, что делаешь, а не даешь другим за тебя решать, а потом не стонешь «ой, другая статья была лучше, зачем начальство выбрало не ее»…

Макс замолкает, а начальство теперь по-новому смотрит на меня. Ответственность. Мда, кажется, теперь благодаря Максиму ее полностью повесят на меня.

— Анастасия Владимировна, — обращается Аллаев ко мне напрямую, чего не случалось в этих стенах… Никогда, вроде? — вы сами-то не сомневаетесь в своей статье? Готовы пустить ее в печать под свою ответственность?

«Я готова перекусить тебе глотку за вот эти ухмылки сейчас».

— Разумеется, — отвечаю, глядя на шефа, который с интересом наблюдает за нашими переглядками.

На самом деле, ведь важно только то, что скажет главред. Да, он слушает мнение Максима, и других тоже… Но уже не раз было, что его решение отличалось ото всех по собственным соображениям.

С замиранием сердца я жду, что скажет Александр Дмитриевич, а тот еще раз бегает глазами по моему тексту.

Я писала половину ночи. Приехала в редакцию, и еще выверяла его со своей командой. Сделала каждый факт подкрепленным мнением психологов и педиатров, но сохранила живость подачи и собственный стиль. Я довольна тем, что получилось, а это бывает столь редко… Но что скажет начальство?

— Хорошо, — произносит, наконец, главред, кладя перед собой лист со статьей, — хорошо. Я пускаю это в понедельник в номер, и там уже посмотрим на результаты. Анастасия — уж не знаю, что из этого выйдет, но на будущее — мне нужны варианты в любом случае. Я понятно объясняю?

Я киваю, про себя в душе где-то тихо-тихо сползая по стенке. Хвала всем святым — мое «дитя» пропустили в номер!

Я на дрожащих ногах опускаюсь на место, хотя летучка окончена и все расходятся по своим отделам. Мне пока тяжело даже подняться — откат от стресса придавливает, и некоторое время я просто сижу в общем шуме, восстанавливая дыхание.

А затем вдруг обнаруживаю, что осталась в полной тишине, и осторожно поднимаю взгляд.

Аллаев. Один в совещательной, ровно на том же месте — напротив. И смотрит так, словно сейчас заглотит целиком, как удав кролика.

Я вопросительно смотрю на мужчину, удивляясь его энергии, направленной на меня. Это я так отвыкла — или она всегда была столько сильной?

— В этом помещении еще не установили камеры. — Невесть зачем говорит Максим, тяжело обводя взглядом комнату.

— Что, убийство задумал? — во мне нет сил бороться с собой и делать вид, будто мне все равно на него, — поверь, все сразу поймут, чьих это рук дело. Только ты здесь такой несдержанный, грубый, нетерпимый, с просто невыносимым эго…

— Рад, что ты это наконец поняла, — Максим подтягивается на руках о стол, и поднимается надо мной в полный рост. — Скажи теперь, что ты не против.

— Не против чего…

Я не успеваю договорить, потому что ясно понимаю — чего. И мгновенно все тело вспыхивает, а внизу живота кто-то плескает огонь — который разливается внизу, и наполняет все истомой и ожиданием.

— Вижу, не против, — чуть ли не урчит он, обходя стол и двигаясь ко мне, — хоть в чем-то твои реакции просты и охуенно приятны.

— Максим, я не… — ахаю, когда он совсем рядом, — только попробуй!

— И что тогда?

Он становится напротив, и мой взгляд сам утыкается в его ширинку — боже, я помню, какой член там, под ней. А еще эти руки, будто нарочно ложащиеся на стол передо мной…

— Не смей.

— Хорошо.

Его руки ложатся на мои колени, и слегка сжимают их. Он садится перед мной на корточки, и смотрит в глаза, отзываясь своими зрачками пульсацией между моих ног.

— Не подходи ближе!

— Как скажешь.

Ладони ползут вверх, и осторожно поглаживают там, где заканчивается платье.

— Убери свои руки! — шиплю сквозь зубы, и хватаю его за плечи, притягивая ближе.

— Как скажешь, маленькая… Как ты захочешь…

Он подхватывает меня за талию, словно пушинку, и усаживает на стол. А сам становится между моих бедер — от чего я мгновенно обхватываю его ногами.

— Не надо, пожалуйста… — Выдыхаю я в пахнущие табаком губы, и он улыбается, погружая пальцы мне в волосы.

— Не буду, Настен… Не буду.

Глава 12

Максим

Я твержу себе, что мое интервью на утро — просто желание сделать самую ответственную работу в первой половине дня, и никак не связано с первой «взрослой» летучкой у Насти.

Потом просто плюю, и признаюсь, что в глубине души ужасно не хочу присутствовать при этом. Не потому, что не хочу вмешиваться. Как раз-таки наоборот — велик шанс, что моя натура не позволит остаться в стороне, и влезет грацией бегемота на ее поле деятельности.

Я не знаю, как она справится. Не видел ее в работе, и ума не приложу, насколько она вложиться в задание главреда. Но я в курсе другого — насколько жестким человеком бывает наш руководитель, если кто-то не выполняет должным образом работу. А Настена с ее слабостью и неумением воспринимать повышенный голос… Блять, да я точно не дам ее отчитывать. Просто не смогу, понимая последствия…

Поэтому я уезжаю из редакции, едва там появляюсь, и твержу себе, что мне лучше быть подальше во время летучки. Нахуй лишние проблемы? Мы существуем с ней на тесной территории, и умудряемся всю неделю почти не попадаться друг другу на глаза — так лучше бы продолжать в том же духе.

Но, видимо, я конченное трепло сам с собой, потому что сам не замечаю, как гоню интервью на нереальных скоростях, чтобы успеть вернуться назад. До конца этой ебучей летучки.

Потому что перед глазами не работа. Не возмодность заехать в любимое место за чаем после заданного списка вопросов, чтоб там еще раз прослушать ответы на диктофоне. Не вся важная раньше хрень.

Перед глазами бледное, худенькое лицо Насти. Которая там одна против жестких, серьезных мужчин. Которые ждут стойкости от этой маленькой женщины.

Поэтому, начхав на все свои внутренние барьеры, я возвращаюсь за рекордно короткий срок, и скорее шагаю к совещательному залу. Оттуда не доносится ничего страшного — вроде ора, слез, или бурного обсуждения — поэтому я замираю на пороге, и осторожно заглядываю внутрь.

Как раз «вовремя». Настена замирает в какой-то неестественной позе у своего стула, стоя перед всеми, как будто ее уже приговорили без права оправдаться. Сжимает в руках блокнот — кажется, она с ним носится постоянно, записывая кучу всего, что боится забыть. А еще сегодня она в плотном бежевом платье, таком уютном и желающим ее хрупкое тело соблазнительно мягким, что я немедленно завожусь от одного ее вида со спины.

Блять, и как у нее получается так влиять? Да и с какого хера именно сегодня она вдруг решила сменить свои бесконечные свитера на что-то столь манящее?!

Александр Дмитриевич с сомнением смотрит на девушку, и я осознаю, что что-то не так. Напрягаюсь с полоборота — ума не приложу, в чем Настин косяк, но, кажется, отстаивать себя она не сможет.