Мой препод – Лёд - Коваль Лина (книги онлайн полностью бесплатно TXT, FB2) 📗
– Да хватит, – машу рукой.
– Мы сейчас пойдем вот туда, – указывает в сторону вычищенной от прошлогодних листьев дорожки. – Будем пить кофе и чай, идти вперед. И молчать, Юля. Мол-чать. Во что бы то ни стало. Чтобы ты ни услышала. Это ясно?..
– Ладно, – забираю свой стаканчик и грустно вздыхаю. – Спасибо за кофе.
Следующие двадцать минут мы действительно молча гуляем.
Я гордо задираю подбородок всякий раз, когда мне отчаянно хочется чем-то с ним поделиться. Например, тем, как на улице внезапно потеплело или насколько в этом небольшом сквере всё продумано: и для велосипедистов дорожки есть, и для пенсионеров и мамочек с колясками – лавочки. Даже телефон зарядить можно в специальном автомате.
Вот она московская цивилизация.
Демидов же будто проваливается в свои мысли. Меня абсолютно не замечает, хоть хнычь. Так и не воспользовавшись крышкой, осторожно отпивает свой горячий чай из стаканчика и невозмутимо вздыхает. Смотрит прямо перед собой, кажется тем, кем и является: неподвижной ледяной скалой… Но ровно до того момента, пока я не замечаю движущегося к нам навстречу человека…
Его отца.
До назначения на высокую должность в столице, бывшего мэра я видела лишь дважды, но всё равно сразу же узнала. Потому что они похожи, как и полагается близким родственникам.
– Добрый день, – проговаривает мужчина сухо.
– Здравия желаю, – спокойно отвечает ему сын, словно не замечая, как отец недовольно морщится.
– Похвально, что ты решил встретиться. Только не понимаю, зачем теперь?
От того, насколько равнодушно разговаривает родитель с собственным сыном, я вжимаю голову в плечи и пытаюсь казаться незаметной.
– Надеюсь, ты не думаешь, что мне от тебя что-то нужно? Просто решил тебя увидеть.
После признания, произнесенного бархатным голосом, следует звенящая тишина. Они смотрят друг на друга в упор.
– А это кто? – равнодушно кивает на меня Виктор Андреевич.
Робко высовываюсь из-за широкой спины, чтобы разглядеть поближе старшего Демидова. Мужчина представительный, лет шестидесяти, в строгом пальто и классическом костюме. Вполне обыкновенный.
– Это моя студентка. Чужой человек. Будь аккуратнее в выражениях, – отвечает Лев Викторович отцу.
У меня от лица кровь отливает. «Чужой человек». Чужая я ему…
Вот как он меня классифицирует?..
– Здрасьте, – приветливо улыбаюсь и тут же отворачиваюсь, пряча обиду за стаканчиком с кофе.
Украдкой, конечно, поглядываю за мужчинами и навостряю уши. Они так похожи. Правда, отец вроде ещё замороженнее. Разве папы могут быть такими? Мой хоть и серьёзный, но добрый, внимательный, с любовью во взгляде. А у Демидова старшего глаза дохлой рыбы. Какого-нибудь карпа. Мёртвые и пустые.
– Студентка, – морщится сенатор. – Кто тебе студентов-то доверил? У Арсеньича вашего совсем крыша поехала? Или ректорское кресло жмёт?
– Вот и встретились, па-па, – отвечает ему сын насмешливо.
– Я тебе сказал. Чтоб с Морозовыми мне ничего не испоганил. Понял? Сделай в жизни хоть что-то полезное.
Быстро встряхиваю волосами, приосаниваюсь и не выдержав, бойко выпаливаю:
– Зря вы так про сына. Он у вас просто замечательный. Я бы даже сказала самый лучший.
– Лучший? – издевательски смеется мужчина, щелкает пальцами и снова внимательно на меня смотрит. – Как твоя фамилия, девочка?
– Моя…
– Заткнись, Юля, – хрипит Лев Викторович и больно хватает меня за локоть.
От возмущения сама превращаюсь в карпа, только на этот раз в самого-присамого живого и активно хлопаю ртом.
– Рано встретились, пап. Всего хорошего. Пашке привет передай.
– Ты издеваешься? Выдернул меня с доклада. Для чего? – кричит сенатор нам в спину. Его голос разлетается по всему скверу. – Сам тунеядец и меня туда же?.. Дал же бог сыночка. Весь в свою мать-потаскуху…
Ахаю от смысла сказанных слов. Ужасных, чудовищных.
Боже. Разве можно так с родным сыном?..
Бравада Виктора Андреевича продолжается. До самого выхода на нас оглядываются случайные прохожие и это неимоверно бесит.
Быть в центре внимания – не моя история.
– Да отпустите вы, – вырываю локоть и всхлипываю от боли. – Чуть руку мне не свернули.
Пытаюсь привести конечность в чувство, разминая. А ещё успокоиться.
– Ты больная? – нависает надо мной Демидов.
В глазах – животная дикость и такая разрушающая волна гнева, что всё моё негодование этим штормом смывает. На смену приходит липкий страх, он заставляет сжаться всем телом.
– Я больная? Да что я сделала-то? – оправдываюсь.
– Что ты сделала? Зачем полезла со своими умозаключениями? Кто тебя просил? Кто всё время тебя просит ошиваться со мной рядом?..
– Да не ошиваюсь я.
Смертельная обида закупоривает сосуды. Дышать не даёт. С ним просто невозможно оставаться спокойной. Вот только что он свысока шутил со мной возле киоска с кофе, а сейчас обвиняет в домогательствах?..
– Что мне сделать, чтобы больше никогда тебя не видеть? – выплевывает Лев Викторович со злобой. Лицо искажается и кривится, скулы темнеют. – Скажи мне?
– Да пошли вы, – наконец-то вырываюсь, разворачиваюсь и бегу куда глаза глядят…
Лишь бы от него подальше.
Глава 14. Юля
– Долго ещё? – тихо спрашивает Лев Викторович, поглядывая на часы.
– Скоро подъедем, – отвечает таксист вежливо. – Вам ещё повезло, что я пути объезда знаю. Стояли бы до завтрашнего утра.
– Повезло, – бурчит Демидов.
Чувствую на себя тяжелый взгляд, но продолжаю пристально смотреть в своё окно.
Далеко я от сквера не убежала. Быстро пришло осознание, что без него я вряд ли тут что-то найду. А общаться с незнакомыми людьми – ещё хуже, чем с этим ненормальным. Даже несмотря на то, что он вылил на меня ведро с помоями и даже не извинился до сих пор.
– Ребята с тобой не связывались? – спрашивает он спокойно.
– Связывались, – отвечаю равнодушно.
Уши напрягает противный писк поворотника. Хочется оказаться далеко-далеко.
– У них всё в порядке?
– Да.
Наконец-то создается тишина, которую тут разрезает мужской трудный вздох.
– Хорошо, Юля, – произносит он тихо.
Ещё больше отворачиваюсь от него, давая понять, что общаться я не намерена, и легонько дую на стекло, а потом пишу пальчиком своё имя и разглядываю его, словно могу узнать что-то новое.
После произошедшего с нами два года назад я не хотела никого видеть. Отказывалась выходить из дома. Даже с Мией и Мироном не общалась.
Было стыдно, горько, тошно. Внутренности каждый раз выворачивало от накатывающего чувства вины. До хрипоты обидно, что я оказалась такой дурой и попала в тот дом. Возможно, случись это сейчас – вела бы себя по-другому. Но мне было шестнадцать.
Я росла крохотным, задиристым птенцом, который случайно выскользнул из гнезда и осознал, что такое лес, полный опасностей. Жестокий лес.
Не знаю, по своему ли желанию к нам в дом часто начал приезжать Демидов?..
Сейчас не покидают сомнения – может быть, его папа мой надоумил? Отец тогда что только не пробовал. Психолог, клиника, друзья, отпуск – все попытки были напрасными.
А когда Лев Викторович проявил ко мне дружеский интерес, я воскресла. Действительно, начала забывать ту ночь. Потихоньку стала почти что прежней. С оговорками, конечно.
А потом он уехал. Как раз начался новый учебный год, поэтому я быстро переключилась на десятый класс. Тем более, Демидов сам заверил меня, что никогда в жизни больше не вернется в наш город.
Эгоистично, но так мне было легче.
Знать, что никогда его не увижу…
Я просто начала жить дальше.
Единственное, за что мне немного стыдно – это моё поведение в то время. Его общение я восприняла как что-то большее и возможно была надоедлива.
Закатываю глаза от раздражения на саму себя.
Совершенно точно была.
Ничего особенного. Я не вешалась на него и ни в коем случае не приставала. Слишком хорошо воспитана для этого. Просто меня было много, а Демидов не очень и возражал. Наше общение было чудаковатым хотя бы потому, что мы часто просто молчали. Я была не очень болтлива в силу психологической травмы, он – в силу дурацкого характера.
