Медведь ее сердца (ЛП) - Хоффа Тамара (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Снова моргнув, она увидела, что фигура определенно была не ее отцом, а огромным красивым медведем, который смотрел на нее, когда ходил перед ее камерой прошлой ночью. Тот, сон о котором ей приснился. Если бы она и так не была красной от температуры, она, вероятно, покраснела бы.
— Привет, — прохрипела она, ее голос звучал хрипло и сухо. Мужчина, который сидел, уставившись в пол, резко поднял голову и посмотрел ей в глаза. Он пододвинул кресло ближе к ней и взял ее за руку. Это было немного странно.
— И тебе привет. Хочешь воды? Ты очень хрипишь, — сказал Мартин, протягивая руку к пластиковому стаканчику на ее тумбочке. Элизабет кивнула, и он приложил соломинку к ее губам. Сделав несколько маленьких глотков, она выпустила соломинку.
— Спасибо.
Он поставил чашку обратно на стол.
— Ты сильно напугала меня, сердце мое. У тебя была температура 39 и лихорадка.
Сердце мое? Она не ослышалась? Элизабет не слишком хорошо понимала по-немецки, но уж столько-то она знала. Почему он так ее называл?
— Всего 39? Я не паникую, пока она не достигает сорока. — Она попыталась рассмеяться, хотя это звучало немного принужденно. — Где я и кто ты?
— Ты сейчас в больнице, а я — Мартин Крюгер, бета Клана медведей из Хани-Корнер.
— Остряк. Я знаю, что я в больнице. Я имею в виду, где именно эта больница.
— Боюсь, сейчас не могу об этом сказать, — ответил Мартин.
Элизабет нахмурилась.
— Итак, мой статус пленницы не поменялся, просто сменилась камера.
— Мне очень жаль, но так оно и есть. Пока у нас не появится возможность определить твою принадлежность и роль в проекте Асклепий.
— Я не была связана с похищением людей. Хотела бы я это остановить, но не в моей власти, увы.
— Так нам и сказали…
— Да ну? Кто сказал? — Прервала его она.
— Сара Барр, одна из тех детей, которых похитили из нашего Клана, — ответил Мартин.
— Аааа, малышка Сара. Она зарычала на меня и сказала, что у меня большие проблемы! Ее дядя собирался прийти и спасти ее, и я очень пожалею об этом. Думаю, она была права.
— Да, Сара — не по годам развитой ребенок. Однако, несмотря на ее страстные заверения в том, что ты «милая леди», у меня осталось к тебе много вопросов.
— Безусловно, осталось. Давай уже спрашивай. Я отвечу на то, что могу ответить.
— Если ты была против похищения, почему не вышла из проекта? Почему ты не ушла? Ты могла обратиться к властям, к прессе, в конце-концов, к оборотням, так ведь?
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Это очень сложно, и я не уверена, что ты поверишь мне…
— Оборотни могут чувствовать запах лжи, Элизабет.
Она выгнула бровь.
— Мне это известно, — она пожала плечами. — Было несколько причин. Во-первых, я боялась того, что случится с детьми, если кто-то другой возглавит программу. Если я находилась там, я могла заботиться о том, чтобы с ними обращались гуманно, чтобы им не причинили вреда, и я работала над планом, чтобы помочь им сбежать.
— А что на счет властей или прессы?
— Я действительно не знаю, как далеко зашла эта программа. Я не знала, кому я могу доверять. Что-то случилось в начале программы. Кое-что действительно отвратительное, и вовлеченные люди… они… просто исчезли. И больше их никто и никогда не видел. Я испугалась. Мне самой противна моя трусость, но что я могу сказать? Я ботан-зануда, а не солдат. Я не могу сказать, чтобы мысль обратиться к кому-нибудь из альф вообще приходила мне в голову. Я имела дело с ними, когда пыталась договориться о добровольном получении образцов крови и тканей, но все они были скрытны. Большинство едва говорило со мной. Насколько я слышала, они мало общаются и друг с другом. Едва ли я могла бродить от стаи к клану в надежде, что они меня выслушают, а мое начальство об этом не узнает, не так ли?
— Это все верно, Элизабет, и я могу сказать, что ты не врешь мне, но есть что-то еще, не так ли? Что-то, о чем ты умалчиваешь.
— Уверена, что есть много вещей, о которых я не говорю. Как я уже сказала, это сложный вопрос, — вздохнула Элизабет и уставилась на свою руку, комкающую простынь.
Мартин мягко взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Глядя прямо в ее карие глаза, он сказал:
— Я собираюсь еще усложнить, сердце мое.
— Почему ты меня называешь меня так? Что вообще происходит?
— Это — наше новое осложнение, доктор Элизабет Монтроуз. Ты — моя пара, — сказал Мартин.
Элизабет уставилась на него так, словно у него только что выросли две головы.
— Ты шутишь, правда? Я? Потому что, если ты серьезно, тебе «повезло», мистер. Ты ведь знаешь, что я умираю, верно?
Это то, о чем не говорят вслух. Мартин ласково провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Я знаю, что ты больна, но нет, ты не умираешь. Врач сказал, что…
— Мартин, ты можешь наплевать с горы на все, что сказал врач. У меня с шести лет хронический миелолейкоз. Я — исключение, поскольку у детей он обычно не развивается, только у взрослых. «Повезло» мне. Я борюсь с этим уже двадцать лет, но мое время истекает.
— Что такое миелолейкоз?
— Хроническая гранулоцитная лейкемия.
— Почему они не смогли вылечить тебя? Я думал, что пересадка костного мозга лечит лейкемию?
— Это ошибка, которую делают многие люди. Пересадка костного мозга может помочь. Если найдется такой донор, но в моем случае не смогли найти донора костного мозга, который был бы совместим. У меня четвертая группа крови с отрицательным резусом. Самая редкая группа крови, только один процент населения имеет такую группу. Сжечь стог сена гораздо проще, чем найти в нем иголку.
— Но ты очень долго продержалась. Ты боец.
— Мой бой почти окончен, Мартин. Химиотерапия, переливание крови, лекарства — все это сказывается на моем теле. Вот почему я так отчаянно пыталась разгадать секрет, почему оборотни не болеют.
— И как, разгадала? — Спросил Мартин, пристально глядя ей в глаза.
Грусть наполнила сердце Элизабет.
— Нет, даже не приблизилась к разгадке. Я ничего не нашла. — Вспышка боли пронзила ее, когда она вспомнила неудавшийся эксперимент.
— Что случилось? Что-то болит? — Спросил Мартин.
— Не физически, нет. Просто так жаль, что мне не удалось. Я так хотела что-то оставить после себя. Сделать в своей жизни хоть что-то важное. Нужное. Что-то, чтобы я осталась в памяти. Теперь меня будут помнить, как доктора Менгеле. Ученый-негодяй, которому было все равно, сколько боли он причиняет своими экспериментами. — Слезы катились по ее щекам, и она не могла их остановить.
Мартин смахнул их большими пальцами.
— Это не правда, Элизабет. Все это — не правда. Ты не умрешь. Я не позволю тебе или кому-то другому думать, что ты монстр.
Элизабет горько рассмеялась.
— Не позволишь мне, да? Как ты это сделаешь? Откроешь мне сейчас этот волшебный секрет, потому что я — твоя пара?
Мартин не смог встретиться с ней глазами.
— Я так и подумала. А теперь я хочу заснуть. Ты можешь уходить, не держу. Если ты выполняешь функцию охранника, ты можешь ее выполнять и снаружи палаты.
Она перевернулась на бок и повернулась к нему спиной.
* * *
Мартин вышел из комнаты, чувствуя себя скорее змеей, чем медведем. Он обидел свою пару. Снова ее подвел. Несомненно, он только что получил титул «Худшая пара на все времена», но что он мог сделать? Она сказала все, как есть, но опять же что-то утаила. Он знал это. Он не мог ей доверять настолько, чтобы открыть тайны, которые могли стать угрозой для его вида.
Берн, Дженна и Джайлс вошли в холл, когда он вышел из палаты. Ганс охранял дверь, когда Мартин говорил с Элизабет, поэтому он все слышал.
— Как она? — Спросила Дженна, подойдя к Мартину.
— Лучше. Она ненадолго пришла в себя. Мне удалось поговорить с ней. Спускайтесь в зал ожидания, я там все объясню. Ганс, ты останешься здесь и присмотришь за ней?
