Eden (ЛП) - "obsessmuch" (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Почему?
СМОТРИ НА МЕНЯ!
«ТРУС!» — кричу я про себя, вложив всю ненависть в это маленькое слово.
Его лицо омрачается. Он ведь слышит, о чем я думаю. Отлично. Тогда, возможно, он сможет почувствовать всю силу моей ненависти и злости.
Холодная, липкая рука ложится на мои ребра, а я даже не могу вздрогнуть. Боже, как это низко! Неужели Долохову недостаточно того, что ему позволили раздеть меня?!
Но едва он коснулся меня, как тут же отдернул руку, словно обжегшись.
— Я позволил тебе смотреть на нее, но ты не можешь ее трогать, — Люциус направил палочку на Долохова. — Она грязнокровка, помни это. Попытайся сохранить хоть какое-то достоинство.
— О, да ладно, — умоляюще начал Долохов, но Беллатрикс оборвала его.
— Нет, Антонин, таких, как она, трогать нельзя. Сам знаешь.
Если бы я могла, то задрожала бы.
Долохов неохотно отходит от меня, и я чувствую, как мое тело сотрясает дрожь. Знакомое ощущение — значит, я снова могу двигаться. Я сажусь так быстро, как только могу, прижимая колени к груди в попытке прикрыться.
Я смотрю на них. Снизу — вверх. Долохов плотоядно смотрит на меня. Беллатрикс злорадно улыбается. Выражение лица Люциуса невозможно прочесть.
Мне жаль, что я не владею Легиллименцией, как он. Я бы все отдала, лишь бы узнать, о чем он думает. Я никогда еще не встречала настолько сложного и скрытного человека.
— Итак, — Беллатрикс поворачивается к Люциусу, — что нам нужно узнать у нее в первую очередь?
— Какие отношения у Поттера с его родственниками, — бросает он будничным тоном. — Пока что она нам ничего не сказала. Она утверждает, что он никогда не упоминал о них.
— А то! — она ухмыляется, глядя на меня. — Какие методы вы уже использовали, чтобы заставить ее говорить?
— Антонин применил одно заклинание, — безразлично говорит Люциус. — Но, похоже, оно не возымело должного действия.
Не возымело должного действия? Я бы посмотрела на него после пяти минут под этим заклинанием. Я бы сама его наложила. А потом смотрела, как ублюдок кричит и корчится в агонии. О, да!
— А, его любимое! — ухмыляется Беллатрикс, поворачиваясь к Долохову. — Я, конечно, восхищаюсь им, Антонин, но все же, иногда стоит менять тактику…
— А зачем, если и так срабатывает? — Я слышу обиду в его голосе. — Она бы заговорила, если бы ты нас не прервала.
— Да, я тоже так думаю, — Люциус переводит взгляд на Беллатрикс. — Но, все же, согласен с тобой Белла. Разнообразие придает вкус жизни.
Беллатрикс улыбается, глядя на меня, а я сжимаюсь от ужаса.
— Люциус, думаю, у тебя получится лучше, чем у Антонина, — она кивает в мою сторону. — Покажи мне свои излюбленные приемы. Я могла бы перенять у тебя парочку. Для улучшения собственной техники, так сказать.
Господь всемогущий! Я что, лабораторная крыса?
Люциус смотрит на меня. Выражение его лица словно маска, его невозможно прочитать.
Неужели он сделает это? Я думала, что может быть после всего, что я ему вчера сказала, он не сможет больше причинить мне боль…
Я ошибалась. Он спокойно подходит ко мне, поигрывая волшебной палочкой.
Я сворачиваюсь клубком у стены, пытаясь прикрыть свое тело от его взгляда. Но в любом случае, его это не интересует.
Он стоит надо мной, прижав кончик палочки к своему подбородку и глядя на меня с таким выражением лица, будто он никак не может решить, какое заклинание использовать на мне в первую очередь.
Как я могла допустить мысль, что я достучалась до него? Как я могла быть настолько глупой, чтобы поверить в то, что Люциус Малфой — человек, который убивал и пытал бесчетное количество раз без каких-либо угрызений совести — вдруг пожалеет грязнокровку?
Он медленно опускает палочку, направляя ее кончик мне в лицо. Некоторое время ничего не происходит, и я задаюсь вопросом, действительно ли он собирается наложить на меня заклятие? Я вся дрожу. Пот струится по спине. Я жду и гадаю…
До тех пор, пока мои глаза не начинает жечь.
Нет. Не может быть…
Я поспешно потираю глаза, но от этого становится только хуже. Я продолжаю тереть, в то время как жжение усиливается, и к нему прибавляется ощущение, будто сотни маленьких игл впиваются мне в глаза.
Я все еще могу видеть! Вокруг все плывет, но я все еще вижу. Я сильно тру глаза, и чувствую влагу… слезы или… что-то другое.
Я вытираю влагу с глаз и убираю пальцы от лица. Они покрыты кровью.
Нет, это неправда! Я кричу от шока и ужаса, а еще от боли, потому что глаза невыносимо жжет, и течет кровь. Боже, почему я все еще могу видеть? Я чувствую, как кровавые слезы катятся по лицу, и словно кто-то царапает глаза, пытаясь вырвать их из глазниц. Я понимаю, что больше так не могу. Это не должно продолжаться, ведь я могу ослепнуть…
— Он ненавидит их! — Я кричу. — Он их терпеть не может… и даже не живет теперь с ними!
Несколько мгновений ничего не происходит.
Но затем жжение в глазах прекращается.
Я тяжело дышу, вытирая кровь с лица. Я чувствую под пальцами теплую, вязкую, сладковато-приторно пахнущую влагу, покрывающую мое лицо. Когда я открываю глаза, мое зрение вновь четкое и ясное.
Я удивляюсь сама себе: как я могу сначала биться в агонии, а в следующий момент чувствовать себя прекрасно?
Это магия.
Но сейчас, магия уже не кажется мне такой замечательной, как раньше.
Они обмениваются взглядами, и я замечаю, что они разочарованы.
Господи, что я им сказала?
Все хорошо. Они не могут этим воспользоваться. Никто не пострадает. Все хорошо. Все просто прекрасно. Хорошо, хорошо, хорошо.
Я громко повторяю про себя это, как мантру, дабы заглушить все остальные мысли… о том, что я слабое, отвратительное и жалкое…
Все хорошо. Все просто прекрасно. Хорошо, хорошо, хорошо.
Долохов проверяет пергамент, прежде чем повернуться к остальным. Они выжидающе смотрят на него с мрачным выражением лица.
— Она говорит правду.
На лицах Люциуса и Беллатрикс появляется выражение недовольства.
— Черт, — выдыхает Беллатрикс.
— Да неважно, — говорит Люциус, — вчера она назвала достаточное количество людей, которых он может использовать вместо бесполезных теперь уже магглов. Когда ему кто-нибудь понадобится, у него будет достаточно широкий выбор. Да, ему придется вычеркнуть родственничков из списка, но вряд ли это имеет для него значение.
Все трое одновременно поворачиваются ко мне. Я теснее прижимаю колени к груди.
— До сих пор Вы хорошо справлялись, мисс Грейнджэр, — произносит Люциус спокойным и почти приятным голосом. — Возможно, Вы начинаете понимать, что в это мире нет ни морали, ни принципов — только бессмысленные идеи, за которые цепляются одни идиоты.
Я глубоко вздыхаю. Я не позволю ему одержать еще одну победу надо мной. Он уже получил достаточно.
— Боюсь, я все же не понимаю, — мой голос дрожит, хоть я и пытаюсь сохранить его ровным. — Наверное, мне нужен другой учитель. Или, может быть, Вам стоит подкорректировать свои методы, сэр.
Я жду невидимой пощечины, но ничего нет. Они просто стоят, улыбаясь друг другу.
— О, а она храбрая малышка, да? — говорит Белла.
— Ты не знаешь ее так, как знаю я, Белла, — Люциус смотрит на меня и улыбается. — Она просто делает вид, что ничего не боится. Но видела бы ты ее вчера после нескольких порций пыток. Я заставил ее хныкать и реветь, словно она маленькая несмышленая девчонка.
Мое терпение лопается, как мыльный пузырь.
— Я не маленькая девочка! — Я кричу, яростно ударяя кулаком в стену. — И я не ребенок! Мне семнадцать лет! Я такая же взрослая, как и все вы!
Возникает долгая пауза, затем Беллатрикс начинает тихонько хихикать, и вскоре они уже вовсю смеются надо мной. Они аплодируют мне. Хлопают медленно и размеренно, словно насмехаются над моими словами.
Я не могу выносить это. Терпеть не могу, когда они высмеивают меня!
— Замолчите! — Выкрикиваю я. Хочу встать, чтобы быть с ними лицом к лицу, но желание спрятать от их глаз свое обнаженное тело сильнее чувства гордости. — Немедленно ЗАТКНИТЕСЬ!
