Я вижу тебя - Дорн Линн Ван (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Для меня «неплохо» — это мы с тобой говорим обо всем.
— Как с твоим любопытным другом Девом?
— Чем больше его узнаешь, тем меньше он бесит. А еще я уверен, что моя соседка Луна натаскает его на тему того, как не быть настоящим козлом. Но как бы там ни было, вы оба мыслите штампами. Тебе понравилось, когда я был связан и в полном твоем распоряжении?
Олдридж вспотел, потому что стопроцентным ответом было — «да».
— Док? Ты еще там?
Олдридж прочистил внезапно пересохшее горло.
— Да.
— Итак, у тебя есть пунктик насчет прикосновений...
— Я могу его перебороть, — выпалил Олдридж. — Больше времени проводить вместе, и я смогу перебороть. Я хочу секса. Мне он нравится...
— Эм, круто, потому что я не против повторить. И поскорее.
— Ага, ну, как я и говорил. Мне нравится секс. Просто для меня есть несколько моментов, создающих в этом сложность.
— Например, прикосновения. Уязвимость и тесный контакт.
Так прямолинейно, это прозвучало ужасно. Неудивительно, что Тим его бросил.
— Да, в общем и целом, да. Но со временем станет легче...
— Получается, решением этой проблемы станет моя ограниченность действий. Я не против и считаю, что это поможет, согласен?
Олдридж уставился на Мигеля в бинокль, пытаясь рассмотреть искренность на его лице, а потом понял, насколько это глупо.
— Приходи, — произнес Олдридж с надеждой, что ошибку не совершал.
— Приходить куда?
— Ко мне. Мы поговорим. Просто поговорим. Лицом к лицу. Перекусим и обсудим все, как разумные люди.
Мигель подскочил и поднял джинсы с пола.
— Понимаешь, как ты мне нравишься, док? Ради тебя я готов надеть джинсы.
Пятница, 6 декабря.
Безукоризненная кухня Олдриджа.
Эванстон, штат Иллинойс.
Мигель белым вихрем ворвался в дом: на улице снова пошел снег. Олдридж забрал его парку и повесил на антикварную вешалку, пока Мигель стягивал с ног кроссовки. На нем были носки с рисунком скелета ступни.
— Эти носки...
Мигель поднял одну ногу. На подошве были прорисованы подушечка стопы, свод и пятка.
— Классные, да?
И Олдридж не устоял. Он вжал Мигеля в стену и поцеловал. Тело прошило дрожью. Олдриджу нравилось всё: издаваемые Мигелем жалобные звуки, как тот таял от прикосновений, как послушно открывал рот без спешки и лишних вопросов. Но потом Мигель поднял к Олдриджу свои руки, и на мгновение профессор замер, но парню оказалось этого достаточно, чтобы одернуть ладони, будто пойманный на воровстве ребенок.
— Проклятье, — простонал Олдридж. — Я безнадежен.
— Нет, неправда. И официально заявляю, что ты улетно целуешься, док. Носки стоили каждого цента. Прошлым летом я купил их в Музее науки и промышленности, куда ходил вместе сестрой. Лучшая спонтанная покупка в мире.
— Значит, пока ты не хочешь сбежать?
Мигель закатил свои темные глаза.
— Не-а, papi. Пока нет.
— Эм. Ну, — Олдридж получил беспричинное удовольствие от ответа. — Хочешь выпить? И можем поесть, когда захочешь. Если тебе нравится французский луковый суп. Я не подумал спросить...
— Суп подойдет. И воды. Сомневаюсь, что алкоголь сейчас будет уместен.
Олдридж смущенно усмехнулся.
— Согласен. Пойдем.
Он повел Мигеля в свою впечатляющую кухню. Здесь делал ремонт Тим, и он сохранил все шкафчики, сняв лишние слои краски, чтобы добраться до дерева. Он установил гранитные столешницы и кухонный островок, идеально вписавшийся в кухонный гарнитур, и обновил всю бытовую технику. В результате получилась теплая и уютная кухня, ставшая одним из любимых мест Олдриджа.
— Вау, — протянул Мигель. — Abuela любого прикончила бы за такую кухню, — он уселся на один из высоких стульев за островком. — Убийственно выглядит.
Олдридж включил духовку и достал из холодильника сыр. Он нарезал багет, сложил кусочки в две керамические формочки, налил сверху суп, присыпал тертым сыром и отправил в духовку. Остатки нарезанного хлеба Олдридж сложил в корзинку с салфеткой внутри и поставил на стол соусницу с приправленным оливковым маслом.
— Суп будет готов через минуту. Ничего особенно, потому что для себя я обычно основательно не готовлю.
Мигель уставился на него круглыми глазами.
— Papi, предел моих кулинарных возможностей — китайская лапша с яйцом вкрутую, разогретая в микроволновке. А это что-то удивительное, — Мигель макнул кусочек хлеба в масло и с видимым удовольствием съел.
Таймер пропищал о готовности, и Олдридж достал суп из духовки, поставив одну из форм перед Мигелем.
— Осторожно. Форма очень горячая. Ну, то есть, естественно, горячая. Это же очевидно.
Мигель фыркнул, но ни слова не сказал. Он взял ложку и прорезал расплавившийся сыр.
Олдридж задержал дыхание, понимая, что это глупо, но ему очень хотелось услышать одобрение Мигеля. Это всего лишь суп, и последнее, что должно было волновать Олдриджа — понравится ли его стряпня этому мальчику. Но профессор все равно ждал, глупо затаив дыхание.
— М-м. Бог ты мой. Да, горячий, как раскаленная лава, но удивительно вкусный. Черт.
Олдридж выдохнул со свистом, заставив Мигеля рассмеяться.
— Боялся, что мне не понравится, papi?
— Нет, конечно, нет. Ну, то есть. Да. Возможно. Просто я привык только для себя готовить. Когда мы с Тимом жили вместе, чаще всего готовил он, а теперь я один и снова могу есть, что мне нравится.
— В этом нет ничего плохого, — Мигель подул на ложку. — Как и в тебе самом. Ничего плохого. Я знаю парней и похуже. В смысле, это не соревнование, ничего такого. Просто ты не один со странностями.
— Ты говоришь о своей службе? — спросил Олдридж.
— Да. Меня не отправляли в горячие точки. Я работал в госпитале ВМФ помощником рентгенолога. Именно поэтому я выбрал рентгенологию. Но в больнице я на многое насмотрелся. Представляешь, значение слова «нормально» приобретает совершенно иной смысл.
«Нет, не представляю».
— Наверное, — Олдридж осторожно зачерпнул горячий суп.
— Например, один парень не мог спать со своей женой, потому что избивал ее во сне. Он перепробовал всевозможные лекарства и терапию. Помогло немного, но не до конца. И знаешь, что придумала его жена?
Олдридж проглотил суп и покачал головой.
— Понятия не имею.
— Она продала двуспальную кровать и заменила ее на бо́льшую по размеру, разделив по середине барьером из подушек. Видимо, это волшебным образом сработало. Она больше не спала в гостевой комнате. И семья стала счастливее. Нервозность того парня сократилась в разы, а вместе с этим ночных инцидентов стало меньше. Для него это не волшебная терапия. Они придумали способ, с помощью которого добились своего «нормально». Понимаешь?
— Да, теория мне ясна.
— Отлично. Хватит считать себя бракованным. Тебя всего лишь немного покорежило.
— Сильно покорежило, если говорить твоими очаровательными словами.
Мигель отложил в сторону ложку.
— А еще классно, что я гибкий, — он смотрел на Олдриджа вызывающе. Воинственно. Непристойно.
Для Олдриджа стало новым открытием, что кто-то по-настоящему хотел за него бороться. А у профессора опыта в подобном не было, что невероятно пугало. Но под внешней показушностью Мигеля Олдридж распознал знакомую эмоцию — неуверенность.
Мигелю тоже было страшно. Различие лишь в том, что он от своего страха не бежал.
— Это здорово, — в итоге ответил профессор. — В смысле, твоя гибкость. А не я.
Мигель съел еще пару ложек и задумчиво уставился на Олдриджа.
— Мы должны обсудить жесткие ограничения.
Олдридж опустил ложку на стол и собрался с духом.
— Хорошо. Под жестким ограничением ты подразумеваешь то, что мы никогда делать не будем?
— Именно, — Мигель ткнул ложкой в сторону дока. — А мягкие — то, что можно делать, но в определенных обстоятельствах. Даже пример тебе приведу. Жесткое ограничение — на меня «по большому» не ходить. Нет. Никогда. Мягкое ограничение — ты можешь на меня пописать.
