Любовь на троих (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Потом Вик отошел на минуту и вернулся с высокими деревянными сандалиями на кожаных шнурках. Заглянул с вопросом в глаза и, опустившись на колени, помог их обуть. Я стала значительно выше, но чувствовала себя неувереннее.
Вик еще раз поправил складки и улыбнулся:
- Ты так хороша! Настя. Мы впервые наедине, - он сильно волновался и его волнение вибрировало в голосе - Прошу тебя, подбери волосы на верх.
Я послушно подняла волосы выше, и замерла, прислушиваясь ко вдруг зазвучавшей тихой, на грани слышимости музыке.
Вик шагнул ближе:
- Очень прошу тебя ничего не бояться. Просто чувствуй. Хорошо? Если тебе будет неприятно, скажи «стоп».
- Хорошо, - мой голос звучал тихо, голова сама собой опустилась.
Вик прижался ко мне - нежно целуя, поглаживая и чуть царапая ногтями обнаженную шею.
Потом в его руках оказался черный платок, которым он завязал мне глаза.
Я словно очутилась в совершенно незнакомом мне мире: сладкие, будоражащие ароматы благовоний, тихая музыка, и жаркое дыхание мужчины, который рядом.
Вик повернул меня спиной к себе, прижал на мгновение и шепнул:
- Помни, только чувствовать!
Сначала его руки просто обнимали меня за талию, потом осторожно погладили грудь очень бережно, едва касаясь плотного шелка, переместились на живот, а его губы целовали основание шеи, спускаясь ниже. Ткань воротника упругая и скользкая явно мешал, и через минуту Вик шепнул: - Опусти его с плеч...
И я потянула полочки вверх, что бы спина обнажилась до талии. А Вик вдруг отстранился, по шее легко пробежал холодок, а потом что-то мягкое, пушистое принялось выписывать вензеля на небольшом участке обнаженной кожи.
Я вздрогнула, повела плечом, прислушиваясь к ощущениям. Нежная мягкость пуховки или меха тут же сменилась гибкой, твердостью птичьего пера. Сначала оно было сухим, потом Вик лизнул его гибкий кончик и оставил на моей спине влажную дорожку вдоль позвоночника, остановившись в складках шелка.
- Помнишь массаж, на пляже? - шепот Вика поджигал внутри крохотные фейерверки.
- Да, - мой выдох был тихим, но заметная дрожь, пробежавшая по спине, не осталась незамеченной.
- Хочешь еще?
- Да.
Вик обнял меня, подхватив на руки отнес куда-то, поставил не снимая повязки:
- Ложись здесь, - его рука указала путь моей, и я осторожно опустилась на деревянную кушетку.
Кимоно тот час упорхнуло, а в спину тяжелыми каплями застучало масло.
В этот раз Вик словно выполнял некий ритуал: горячие ладони легли на спину, погладили, согревая масло, и заскользили, для него не было запретов и условностей, и ложбинка между ягодицами получала столько же трепетного внимания, сколько плечо, или чувствительный изгиб шеи. Он гладил и пощипывал, тянул и крутил, встряхивал под звон колокольчиков, и прижимался ко мне всем телом, заставляя томно стонать. Перевернуться мне не дозволялось, касаться его - тоже, и это была самая изысканная и чувственная пытка.
Внутри меня горел пожар. Он не пытался его загасить, а лишь разжигал, медленно и умело. Когда я готова была рыдать, и умолять о разрядке, Вик вдруг перевернул меня на жестких, скользких от пота и масла деревяшках и поцеловал! И все! Я ухнула куда-то, и обхватив его руками, жадно целовала сама, пока он добавлял последние капли к моему взрыву нежно поглаживая пальцами сомкнутые створки.
Потом он укутал мое расслабленное тело в огромную простыню, и лег рядом, на узком возвышении, обнимая, укачивая и тихонько вдыхая мой запах.
Я уже не предлагала помочь ему, потому что поняла, что и Ром, и Вик пытаются показать мне меня саму: научить чувствовать радость от объятий и поцелуев, открыть нежные местечки и снять запреты, что бы я наслаждалась интимной стороной нашего необычного союза, и дарила эту радость им.
Когда я достаточно пришла в себя, мы полили зеленого чая с тонким хрустящим печеньем. Вик губами собирал крошки с моих пальцев, а я уже без смущения смотрела в его теплые карие глаза, и удивлялась: почему у братьев глаза разного цвета?
Наверное, я задала вопрос вслух, потому что Вик улыбнулся, поднося чашечку к губам, и ответил:
- Потому что мы мама была кареглазой шатенкой, а папа голубоглазым блондином, но дедушка со стороны папы имел серые глаза и черные волосы, а дедушка со стороны мамы - светлые волосы и темные глаза.
Я засмеялась:
- В результате вы все получились неповторимыми красавицами!
Вик поставил чашечку на стол, и потянулся ко мне с поцелуем, но у двери тихонько пискнул мобильник. Продолжив движение, он просто погладил меня по лицу:
- Нам пора, сейчас ужин, а потом время Сана.
Я чуточку струхнула. Все же мое сексуальное образование взлетело на немыслимые высоты буквально за один день, а Сан испытание не для каждой Вик успокаивающе меня обнял.
- Не бойся. Ты помнишь: только наслаждайся!
Он отвернулся, пока я одевалась, а потом убрал кимоно в тот же шкаф:
- Оно будет висеть здесь. Для тебя.
У меня вскипели на глазах слезы, и я поспешно закивала головой, стараясь улыбнуться. Вышли из «чайного домика» мы вместе, обнимая друг друга и наслаждаясь этим. В саду было солнечно, и свет резанул по глазам.
Вик спокойно переждал адаптацию и повел меня по дорожке выложенной красноватыми плитами. А к фонтанчику вели серые плиты, с чуть голубоватым оттенком, а дорожка, до которой мы с Ромом не дошли в первый день, блестела издалека ярко-голубым кафелем.
- Вик, красные дорожки - для тебя?
- Да, мы можем жить вместе, но должны иметь свою территорию.
Я потерлась головой о его грудь:
- Спасибо, что пригласил меня к себе.
- Я буду ждать ответного приглашения, - улыбнулся Вик, и мы вышагнули из кустов на площадку перед домом.
Здесь стояла веселенькая бело - желтая маркиза, а под нею - накрытый стол. Уже виденный мною пожилой слуга расправлял салфетки и расставлял бокалы. Ему помогала вертлявая девчушка лет десяти, успевающая бросать нескромные взгляды на Сана и Рома.
Неожиданно для себя я приподняла губу и тихонько зарычала, так тихо, что даже стоящий рядом человек мог не услышать. Но мужчины тотчас встрепенулись, а старик укоризненно взглянул на девчонку и услал ее в дом.
Братья переглянулись и заулыбались.
- И что смешного? - хмуро спросила я, плюхаясь в плетеное кресло с малиновой подушкой.
- Наша девочка, оказывается, ревнует, - тихо сказал Сан, посматривая на меня с лаской и любопытством, мол, что еще за сюрпризы есть внутри?
Я чуть не подавилась кусочком лепешки с сыром и зеленью, и негодующе заявила:
- А нечего вам глазки строить, не доросла еще!
Ром, Вик и Сан снова засмеялись и подняли бокалы с легким вином, приветствуя друг друга.
Потом мы ели: мужчины, отлично приготовленное мясо, а я суп с фрикадельками и салат с креветками и бамбуком. На закате старик принес большое блюдо фруктов и толстую доску со всевозможным нарезанным сыром. Мы тихо сидели, ожидая сумерек, прихлебывая легкое вино, и беседуя.
Мало - помалу из меня вытянули всю короткую и грустную историю моей жизни. Я рассказала и о светлом детстве, и о грустном времени после переезда - мама не хотела, что бы хоть что-то напоминало ей об отце.
Когда Ром упомянул отчима в сочетании «на редкость мерзкий тип» я вздрогнула, и зябко поежилась, хотя вечер был довольно жарким.
- Чем он тебе досадил? - спросил Сан, и я нехотя, стыдясь, призналась
- Тискал по углам, когда мать не видела. Я поэтому и школу экстерном закончила, и в институт на год раньше смогла поступить.
Мужчины синхронно скрипнули зубами:
- И как, сильно тискал, - поинтересовался дотошный Вик.
- Синяков наставил пару раз, целовать пытался, но я стала у подруги ночевать. Потом сюда уехала, а когда каникулы начались, мать просила приехать, с огородом помочь. - Я горько вздохнула, - он ей подсыпал чего-то. Она не просыпалась, когда я от него отбивалась. Под руку молоток попал, я пригрозила, по пальцам стукнула и на вокзал убежала. Соврала дежурной, что к подружке приезжала, а у той парень ко мне полез, и в дежурке заночевала. Утром в общагу вернулась, никто и не заметил, что уезжала. А маме сказала, что на практику срочно вызвали.
