Путь самца - Трахтенберг Роман Львович (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Потом у меня появились деньги, а потом и авторитет в клубе. И я уже сам разбирался с девочками, нанимал, увольнял. Вот с этого времени уже можно говорить о каких-то служебных романах. Без которых — прости, любимая, — в цивилизованном мире шоу-бизнеса не обойтись. Ибо, какой же нормальный мужчина может спокойно переодеваться в одной гримерке с красивыми молодыми бабами и при этом не естествовать?!
Скажите, как можно сидеть в малиннике и не съесть ни ягодки? Как может бармен не пить? Как может гаишник не брать денег? Или тот, кто крутит сигары, не курить? Это аномалия. Продавцу алкоголя надо пить в свободное от работы время, чтобы разбираться в ассортименте, иначе он не сможет его продавать. А когда тот, кто крутит сигары, сам не курит, ему нет доверия, как и лысому производителю шампуня.
В стриптиз-клубах начальники должны быть бабниками! Иначе как они поймут, хороша тётка или нет.
И вот здесь мы затронули глобальную проблему — девочка может быть очень хороша!
Только она вовсе не обязана тебе давать.
А что тогда делать?! Ведь хочется, как волку?!
Алгоритм мне подсказала сама жизнь…
Я ведь работаю в злачном месте и отдаю себе в этом отчёт.
Я изначально допускаю тот факт, что девочки у меня не самые порядочные и уже далеко не девочки. Женщина, которая может на людях раздеваться, в народе называется как? Правильно.
Поэтому, нанимая её на работу, я ввёл одно правило. Обычно я говорю: «Возможно, ты девушка порядочная (чего не может быть в принципе), и живёшь с парнем (хотя я никак не могу понять, что это за парень такой, которого твоя работа устраивает). Но, в общем, если ты хранишь ему верность, я, конечно, не имею никакого морального права заставить тебя спать со мной.
Но! В том случае, если я увижу, что ты ездишь за деньги трахаться с клиентами, считаю себя вправе встать в эту очередь первым и бесплатным VIРом».
«Нет! Нет! Нет! Как вы можете так думать? Я не такая!» — возмущённо краснеют девочки. И мы начинаем работать.
Жизнь обычно показывает, что прав именно я. Девочки идут в стриптиз потому, что им нравится лёгкий заработок и б…ядская жизнь. Они легко получают деньги, быстро находят кобелей и живут, совмещая приятное с полезным. Больше они ни черта делать не хотят, а если кто-то пытается их назвать по имени, они всегда говорят: «Да мы артистки, как вы могли вообще про нас такое подумать?!»
Да уж действительно, как?
Не скажу, конечно, что все такие, но абсолютное большинство.
Вначале я спал с каждой втихаря. Но постепенно мы сдружились. Все у нас стало происходить, как «здрасти». Тем более, что дни рождения они обычно справляли в бане. Там всегда удавалось то с одной, то с другой потихоньку уединиться. Тем более что самцов-конкурентов в клубе у меня не было. Моего сменщика, другого ведущего, бабы не любили, а хозяин клуба предпочитал держать дистанцию.
Однажды, когда я понял, что уже всех трахнул (причём неоднократно), официально об этом заявил. «Чего вы кокетничаете и хихикаете, как целки? Я с вами со всеми уже спал!»
— Да ладно, Рома! Ты гонишь! — Они все хихикали.
— Ну-ка, построились в ряд! Так, с тобой спал?… Да. А с тобою?… Тоже да.
Когда расставлены все точки и секретов ни от кого нет, жить всегда проще. Тут как раз жена с ребёнком отваливала отдыхать в Египет, а я оставался один. Один в пустой квартире.
Не, ну это неправильно, когда столько баб вокруг!
Явившись в клуб, я объявил той, что пришла первой: «Назначаю тебя старшей. Тебе надо составить график сексуальных дежурств! Возьми бумажку, расчерти на десять дней, чтоб каждый день кто-нибудь приходил. Можно по одной, можно по две. Трахтенберга напоить, накормить, отсосать. Боевой пост сдать и принять».
Она послушно начертила график и вывесила на видном месте. И посетители, и работники клуба видели его, но, разумеется, принимали за шутку. Но я такой человек — не шучу никогда, правда, все наивно полагают, что это просто игра. Может, оно и к лучшему, иногда.
В общем, все девочки аккуратно по графику приходили, все отмечались. Правда, одна — лысая и худая — не пришла.
— Ой, мне некогда было, — оправдывалась она. — Через три дня приду. В следующую смену.
И снова обманула. После чего я сразу дал ей громкоговорящее сценическое имя Залупа, а вскоре вовсе уволил.
Скажите, моё поведение — «сексуальное домогательство с использованием служебного положения»? Отвечу: «Нет».
И это не только моя точка зрения!
Каждый среднестатистический самец думает так же. Когда он видит, что в подчинённом ему коллективе помимо X, Y и Z работает ещё и Б., он не в силах смотреть на неё равнодушно. «Тому дала, этому дала…»
«А МНЕ?!» — очень жёстко спросит он.
И будет прав!
…Кстати, нужно, наверное, сделать ещё одно отступление по профессиональным вопросам. Читатели, которые никогда не были в клубах, где я работал, могут не понять, почему моих танцовщиц зовут такими странными именами. Связано это со спецификой клуба, со стилем программы и текстами моих монологов.
Поговорим о стиле. «Мода уходит — стиль остаётся» (цитата не помню из кого).
Когда я только пришёл работать в первый свой клуб, официантки там ходили в париках (красный, жёлтый, зелёный…), в фашистских касках и кожаных жилетках. Вдобавок у них были вымышленные, абстрактные имена. Меняй официанток, никто не заметит. Как их зовут на самом деле, и вовсе никого не волнует. Почему я должен помнить, как зовут мою официантку, если я не помню, как зовут мою бабу. Только сегодня с ней познакомился. Так что сама атмосфера нашёптывала: живи сегодняшним днём.
И чтобы влиться в этот коллектив, стать с ним единым целым, хотя бы внешне, я выкрасил волосы. (Можно было, конечно, надеть парик. Но я подумал, на фиг это надо? Хотя сейчас понимаю, что мысль эта более прогрессивная. Снял его, и ты НИКТО. Надел — и снова ТРАХТЕНБЕРГ.)
Так вот, возвращаясь к стилю (и к стилю заведения, и к тому, что нам говорят о стиле классики). Если мы почитаем Синявского, то увидим, как он раскладывает образы на составляющие. «Что такое Чаплин? Это — усики, котелок и тросточка». «А что такое Пушкин? Это — цилиндр, трость и бакенбарды».
Исходя из его теории, чтобы чей-то образ запомнился, он должен быть прост и разложен на три пункта. И я для себя решил, что Трахтенберг — это рыжие волосы, живот и борода.
Стриптизерок я стал называть по аналогии с официантками: Гангрена, Дятел, Сыктым, Макака, Беломор. Первое, что приходило в голову при виде девочки и лепилось на неё. Как показал опыт, это самый правильный подход. Если даже кажется вначале, что имя ей не очень подходит, оно все равно очень даже подходит. И общаясь между собой, девочки уже не говорили Лена, Катя, а — Хабарик, Трихомонада, Термудатор.
Правда, они часто пытались лицемерить, как и все полупрофессионалки. Когда приходили устраиваться, то говорили, что их зовут Эммануэль, Элеонора, Кармен. Ну хорошо, Эммануэль… А теперь представьте себе реальную историю. Камера установлена в женской гримерке и передаёт на большой экран, расположенный в зале, все, что в гримерке происходит. Камера наезжает крупным планом на одну из Эммануэлек, а она что-то жлухтит из огромного флакона с надписью «шампунь Хербена». Публика, сдерживая рвотные рефлексы, выпадает в осадок. Конечно, самым умным понятно, что бабам запрещено приносить на работу бухло и что они поэтому переливают алкоголь то в бутыль с «Кока-колой», то в баночку из-под «Клерасила» или «Фейри». Но подумайте, разве может Эммануэль херячить «Хербену». Конечно, нет! А какая-нибудь Сиракуза — может. К тому же им не всегда хочется, чтобы публика знала их реальные имена. Многие не афишируют свою профессию и ещё и поэтому придумывают себе невероятные прозвища «чтоб красиво было». Я знаю двоих транссексуалов. Одного зовут Хельга, другого Джульетта. В жизни, до операции, они были Серёжей и Алексеем. Но им всем хочется романтики, чуда. Только я-то тут причём, если для правильно ориентированной публики они, как ни крути, просто «педерасты»?!
