Неспортивное поведение (СИ) - Ван Дайкен Рэйчел (книги серии онлайн .TXT, .FB2) 📗
Я медленно, ровно вздохнул, зная, что мое тело предавало меня, ведясь в ее сторону, мои губы раскрылись.
— Не надо. — Ее ноздри раздулись. Палец был направлен в мою сторону. — В данный момент я больше злюсь на него, чем на тебя — считай себя счастливчиком, Миллер.
Рот Кинс внезапно растянулся в улыбке, и со злобной ухмылкой она схватила барный стул, заползла на него и открыла шкафчики над плитой.
— Лови! — Она бросила мне в лицо гигантскую коробку с фруктовыми снеками, поэтому у меня не было выбора, пришлось протянуть руки, так как я забыл оставить записку о том, чтобы принести с собой свой футбольный шлем. Затем последовала еще одна коробка с фруктовыми батончиками из магазина Costco, которая могла бы накормить целую столовую, полную первоклассников, а затем пару пакетов M&M’s по два килограмма.
Кинси спрыгнула со стула и вытерла руки о черные леггинсы.
— Я внезапно почувствовала себя намного лучше.
Я фыркнул и поднял в воздух один из пакетов с конфетами.
— Потому что забрала свой запас «сахара»?
— Нет. Потому что заполучила запас Джекса. — прошептала она и подмигнула.
Я нахмурился.
— Джекса? Но он ведь ест салат. — Парень был известен тем, что был единственным в команде, кто ел как кролик, когда мы встречались за ужином, никогда в жизни не бы стал есть белый переработанный сахар. В последний раз, когда кто-то из парней принес на тренировку батончик Сникерс, Джекс его забрал.
Вот сукин сын. Он его съел?
— Джекс — лжец из глубины преисподней, он ужасный сладкоежка, такой же большой, как и огромная тупая эгоистичная башка… которая, к твоему сведению, у этого мудака имеет гигантский размер.
Я застрял в ситуации, когда мне нужно выбрать сторону: либо сжечь его джерси в раковине, и потанцевать вокруг костра, в это время разговаривая с Кинс о расширении прав и возможностей женщин, либо защитить его и все, что бы он ни сделал, чтобы ее выбесить.
Кинси облизала губы, и во второй раз за этот вечер слезы наполнили ее глаза.
— Дерьмо. — Я схватил девушку прежде чем ей удалось увернуться от меня, и как только ее тело вступило в контакт с моим, меня поразило такое сильное желание, что захотелось побиться головой о гранитную столешницу. Кинс была грустной. Я обнимал ее. И внезапно почувствовал себя лучше, чем за весь этот день!?
Это не имело смысла.
— Я его ненавижу. — Она хлюпнула носом.
— Нет, не ненавидишь. — Я говорил ей в волосы, которые пахли кокосом и лавандой. Я их еще раз нюхнул, едва сдерживая стон в своем горле.
Кинси взглянула на меня кокетливым взглядом.
— Ты только что обнюхал мои волосы?
— Было бы жутко, если бы я это сделал?
Она сморщила.
— Только потому, что, кажется, что ты сделал это дважды.
— Возможно, я просто хотел убедиться.
Она изогнула бровь.
— Чтобы удостовериться, что твой нос работает?
— Нет. — Я приподнял ее подбородок. — Возможно, я просто хочу удостовериться, что никогда не забуду, как ты пахнешь. Ну, ты знаешь, на случай, если я разозлю тебя еще больше в ближайшем будущем, и, честно говоря, удача сейчас явно не на моей стороне. Я хочу помнить, как ты пахнешь, когда буду один в своей холодной унылой постели, пока ты будешь занята, выпивая все молоко Джекса, крадя пароли незнакомцев или ключи от чьего-то дома.
Ее улыбка разбивала мое сердце.
— Твои слова описывают меня как психопатку.
— Если покрытая кровью шпилька туфли вписывается…
Кинси стукнула меня в плечо.
— Я была расстроена, ясно?
— А то, что ты меня бьешь, значит, ты счастлива?
— Я к этому близка. Я просто… Мне нужно время все обдумать.
— У меня есть уши…
— Да, двое, я заметила. А затем ты мне скажешь, что у тебя есть пенис, а потом вытащишь его, чтобы это доказать?
— Ха! — Я громко рассмеялся и отпустил ее. — Это твой милый способ попросить меня снова его тебе показать? Уже соскучилась по нему, да?
— Нельзя скучать по тому, чего у тебя никогда не было, Миллер. И я действительно не помню, чтобы у меня он был, ну, ты знаешь, весь этот секс по пьяни, смутные мысли… — ее голос затих.
— Херня. — Я схватил ее за локоть и притянул Кинси вплотную к моему телу, чтобы она могла почувствовать каждый мой «сантиметр». — Думаю, ты блефуешь.
— Говори все, что хочешь. Это не меняет того факта, что никто не видит ничьего пениса, даже если он… — Кинс облизала губы и посмотрела вниз, заставляя эту чертову «штуковину» почувствовать необходимость встретиться с ней на полпути. — Впечатляет. — Она сделала «воздушные кавычки».
Никогда еще в своей жизни мне так сильно не хотелось раздеться догола.
— Впечатляет, — я повторил это слово, покатал его по своему языку. Нет, не это слово я искал, и немедленно его отклонил. — Думаю, ты можешь придумать что-то получше, чем слово «впечатляет».
По крайней мере, слезы исчезли, и напоминанием о том, что она плакала, был потекший макияж и блестящие глаза.
Это момент я никогда не забуду.
Жар от ее тела пульсировал рядом с моим в совершенном ритме, словно мое сердце стремилось к тому, чтобы биться в соответствии с биением ее сердца (это больше, чем просто ощущать ее в моих руках или то, как она смотрела на меня с доверием, которое я не заслуживал и не заработал), это было словно каждая отдельная часть пазла, пульсирующая, соблазнительная.
Поцелуй ее.
Поцелуй ее.
Мне нужно ее поцеловать.
Высосать печаль из этого рта, прижать мои губы к этим слезам, чтобы все это исчезло.
Заставить ее забыть.
Или, может быть, заставить нас обоих помнить.
В первую очередь, почему это было так хорошо.
Почему я все еще так боялся того, что мне хотелось, чтобы Кинси была подо мной, хотелось скользнуть в нее, пока она будет смотреть с пристальным вниманием.
— Мне нужно найти отель или что-то в этом роде.
— Или что-то в этом роде. — Я заблокировал ее у стола, мое тело все еще было сильно прижато к ее.
— Думаю, я знаю, где есть свободное место.
Ее голова отклонилась назад, эти губы раздвинулись достаточно, чтобы вдохнуть достаточно воздуха, чтобы, вероятно, накричать на меня, чтобы я перестал управлять жизнью Кинси, как ее брат. Вместо этого она закрыла рот и посмотрела вниз, прежде чем сказать:
— А там есть HBO?
— Возможно.
— А там предоставляются равные права по использованию пульта от телевизора?
— Конечно… Я же не монстр. — Одно биение сердца, два, я почувствовал что, чем дольше она ко мне прикасалась, тем стремительней учащался мой пульс. — Тебя там даже будут кормить.
— Вау. Как шикарно. — Кинси улыбнулась сквозь слезы. — Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Да, но ничто не бывает бесплатно.
— Я догадалась.
— Но, возможно, тебе понравится оплата.
Она закатила глаза.
— Я не буду с тобой спать, Миллер.
Щеки ее были ярко-красными, глаза ясными, губы сжались, словно она старалась не думать о том, как мы поцеловались в последний раз.
— Разве я что-то говорил о сексе?
— Нет, но…
— Один поцелуй, — закончил я.
— Один поцелуй? — ее глаза сузились. — А потом я смогу спать у тебя в свободной спальне?
— Один поцелуй, — повторил я. — Безобидный.
Мы оба знали, что это ложь.
Не было ничего безобидного в том, как мы соприкасались, как и не было ничего безвредного в том, каким он был на вкус. Ее, вызывающий зависимость вкус, мог бы стать моей погибелью, и хотя я это знал, но все равно «зажег спичку и махал ею», пока он не обожжет мои руки чертовски сильно.
— Хорошо. — Кинс закрыла глаза. — Вперед.
Ее лицо было лишено эмоций, совершенно спокойным.
— Это не то, что я имел в виду.
Один глаз открылся, затем второй.
— Ты сказал «один поцелуй»?
— Правильно, но ты должна меня поцеловать.
— Миллер! — Ее голос был раздраженным. — Это то же самое.
— Если бы это было одно и то же, ты бы не спорила со мной, не так ли? Но, эй. — Я немного отстранился, чтобы между нашими телами было несколько сантиметров. — Если ты предпочтешь снять гостиничный номер, используя, как я предполагаю, деньги брата… — это был удар ниже пояса. Один из тех, что напомнил Кинси, что, как бы она ни ненавидела своего брата в тот момент, он был причиной, по которой девушка могла жить и дышать черлидингом, это была ее жизнь.
