Поглощенные Грешники (ЛП) - Скетчер Сомма (читать книги полностью txt, fb2) 📗
Блять. Он собирается закончить то, что начал в своем кабинете? Не знаю, справлюсь ли я с этим. Ведь я даже не была в состоянии смириться с одной только мыслью об этом, и мне пришлось использовать душевую насадку на своем клиторе четыре раза, думая об этом, и еще ни разу я не дошла до третьего воображаемого прикосновения его языка...
О, Боже. Он срывает мои шорты с ног, и рассеянным движением они исчезают в тени позади него. Бросив быстрый взгляд на полоску кружева, прикрывающую мою киску, он зарывается в нее лицом.
Мой резкий вздох переходит в дрожь от теплого, влажного давления. Моего и его. Глубокий прилив удовольствия распространяется из моего клитора и по моим конечностям, подобно лесному пожару, горячему и неконтролируемому.
Я знаю, что не переживу этого.
Когда я чувствую, как его язык проталкивает ткань моих стрингов к входу, то прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать. Может быть, я и не в том состоянии, но желание не доставлять этому мужчине удовольствия сломать меня — инстинктивное.
Я зажмуриваюсь и пытаюсь думать о чем угодно, только не о том, что происходит у меня между ног, но это становится невозможным, когда он сдергивает еще и стринги. Мои веки открываются как раз вовремя, чтобы увидеть, как он сжимает их в кулаке и швыряет в сторону комода. Они пролетают через всю комнату и падают на лампу.
Он поднимает на меня взгляд.
— Теперь они мои.
— Ты дрочишь на мои трусики, или что-то в этом роде?
От жесткого щелчка по моему клитору перед глазами вспыхивают звезды.
— Что-то в этом роде.
Боже. От одной мысли, как он дрочит на них, у меня голова идет кругом. Это так грубо, так не по-джентльменски, и это непристойно, насколько я польщена. Грубым рывком он раздвигает мои ноги, прижимает колени к кровати и приподнимается ровно настолько, чтобы рассмотреть то, что находится между ними.
Кровь стучит в ушах. Легкий ветерок охлаждает влагу, покрывающую мою киску и внутреннюю поверхность бедер, заставляя меня дрожать. Рафаэль слегка покачивает головой, а затем удивительно нежно проводит большим пальцем по пучку волос внизу.
— Они создали тебя по моему вкусу, Куинни, — шепчет он. Затем его тон превращается в грубость. — Ну конечно же, блять, они создали.
Куинни? Я думала, что мне показалось, что он назвал меня так в машине. Почему он называет меня Куинни? Но затем он опускается на локти, просовывает плечи под мои колени и проводит языком от входа до клитора. Я тут же откладываю эту мысль в ящик с надписью «Вопросы на тот случай, когда лицо Рафаэля Висконти не будет зарыто в мою киску» и опускаю голову на подушку.
Следующее горячее, влажное прикосновение его языка происходит медленнее, прерываясь сердитым посасыванием моего клитора. Я заставляю себя замедлить дыхание и расслабить бедра, потому что знаю, что не только не переживу этого, но и не продержусь следующие пять секунд при таком темпе.
Моя кровь превращается в пар и поднимается вверх, создавая дымку над кроватью, становясь все гуще с каждым безумным облизыванием, жестким посасыванием и гортанным стоном. Каждый нерв в моем теле напрягся и ожил. Господи, я не могу кончить. Отчасти потому, что не хочу доставлять ему удовольствие, зная, насколько он меня возбуждает… хотя это довольно очевидно по небрежным звукам, доносящимся из моего входа каждый раз, когда его язык погружается туда… а отчасти потому, что не хочу, чтобы он знал, насколько я жалко неопытна.
У меня был секс только с двумя мужчинами, и ни один из них не делал мне куни. Видимо, на заднем сиденье Хонды для этого не так уж много было места. В любом случае, они не заботились о том, чтобы я кончила.
Несмотря на энтузиазм Рафаэля, я почти уверена, что ему тоже наплевать на мое удовольствие. Его руки сжимают меня так крепко, что его разбитые костяшки пальцев исчезают в моей коже. Он держит меня там, где я ему нужна, приподнимая мои бедра, чтобы начать делать более долгие и агрессивные движения.
Прямо сейчас меня совершенно не волнуют его мотивы. Каждое прикосновение приносит новую волну безумия, больше и страшнее предыдущей.
— О, блять, — стону я, когда он обводит языком мой клитор, резко меняя темп. Он одобрительно стонет и еще глубже зарывается в меня лицом.
Наслаждение нарастает, сводя меня с ума, пока я не оказываюсь так близко к оргазму, что практически подлетаю до потолка. Я отпускаю простыни и запускаю пальцы в его густые волосы, оттягивая его голову назад.
Наши глаза встречаются: мои наполнены отчаянием, его потемнели от раздражения.
— Думаю, я собираюсь...
— Не смей.
В последний раз прикусив мой клитор, он ставит меня на четвереньки и сокращает дистанцию между нами.
— Эти чертовы бедра, Пенелопа, — шипит он. Его руки грубы и эгоистичны, они скользят по задней поверхности моих ног и обхватывают мою задницу. — Мне пришлось сменить вашу рабочую униформу из-за этих бедер.
Несмотря на то, что моя кожа гудит от предвкушения, я хмурюсь.
— Что не так с моими бедрами?
Он сильно шлепает меня по заднице. Моя голова падает на кровать, позволяя подушке принять на себя всю тяжесть моего стона.
— Они выводят меня из себя.
Я понятия не имею, о чем он говорит, но мне все равно. Не тогда, когда он хватает меня за задницу и впивается зубами в ягодицу. Жгучая боль прокладывает яростный путь к моей киске, где она переходит в удовлетворяющую пульсацию.
— Ау!
— Заткнись.
— Боже, — рычу я в подушку. — А я то думала, что ты очаровашка.
Мрачный смешок охлаждает губы моей киски.
— Не в спальне, Куинни.
— Да? Не может быть. Почему все трахаются с тобой, когда ты говоришь с ними как... о, боже.
Он пресекает мой сарказм, вводя в меня два пальца. По мере того, как сводящее с ума удовольствие растет и расцветает с каждым неохотным движением моих бедер, сдавленный звук поднимается из моего горла и заполняет комнату.
Позади меня Рафаэль издает звук удовлетворения.
— Ты такая тугая, детка. Ты такая... — его свободная рука снова шлепает меня по заднице, переполненная его разочарованием. — Cazzo. Sei perfetta1.
У меня вырывается судорожный вздох, нейроны в моем мозгу срабатывают от того, что я выучила из Итальянского Для Чайников.
— Еще, — бормочу я в подушку, не совсем уверенная в том, что хочу, чтобы он меня услышал. В ответ он прижимается своей тяжелой грудью к моей спине и обхватывает рукой голову. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. На роскошном хлопке покоится разбитая, окровавленная рука, которая менее часа назад оборвала жизнь. Из-за меня.
Я зажмуриваю глаза. Эта мысль не должна приближать меня к оргазму.
Рафаэль вводит свои пальцы глубже в меня и задерживает их там. Его губы приближаются к моему уху с провокационным вопросом.
— Сколько еще пальцев побывало в этой киске, Пенелопа?
Жестокость в его тоне говорит о том, что любое число, большее нуля, будет слишком большим, но я хочу избежать темы неопытности, поэтому я перехожу к легкомыслию.
— Не знаю. Их было так много, что мне не хватит пальцев рук.
За это я получаю жесткий толчок в киску и укус за задницу. Мои веки открываются как раз вовремя, чтобы увидеть, как рука у моей головы обхватывает простыню.
— Я только что убил человека за то, что он на тебя посмотрел. Думаешь, я не убью еще нескольких за то, что их пальцы побывали в тебе?
У меня перехватывает дыхание, и это усиливает мое удовольствие.
— Я просто говорю, что сейчас не самое время для такой сложной математики.
Он резко убирает пальцы, пустота и отчаяние сменяет их, но это длится всего несколько мгновений, затем я слышу звук резинки его трусов, и он одним сильным толчком вводит в меня свою длину.
Мои стенки горят от его большого размера и шока, вырывая крик из моего горла. Голова Рафаэля опускается вслед за моей на подушку, прижимаясь к моей щеке.
