Лемурия (СИ) - Уваров Александр (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
У меня всё хорошо. Очень хорошо! Мне наплевать на всё. Я доволен жизнью и счастлив. И без тебя мне лучше, чем с тобой.
В конце концов, я могу позволить себе всё! Всё, что только может вообразить больное моё воображение и всё, что может предложить снисходительная ко греху Нарака.
Ты освободила меня, и сделала это вовремя.
Скоро, поверь, я выброшу тебя из головы. Окончательно и бесповоротно. Я чищу себе мозги такими крепкими кислотными растворами, что память грязной коркою отлетает прочь от сознания и растворяется без остатка в бурлящей кислоте.
Скоро и ты…
Ты мне веришь?
Не надо, не верь.
Не знаю, что со мной. Курю самокрутку дядюшки Джа, а всё бьётся что-то в груди.
Сколько ещё время будет тянуться?
Хотя, наверное, скоро…»
Раздвинув обессилившие ноги, Ирина лежала на спине с закрытыми глазами.
Дыхание её было ровным и, казалось, она спала, но стоили Искандерову склониться над ней, чтобы, осторожно потянув платье, прикрыть её соблазнительную и непомерно заводящую его наготу, как открыла она глаза.
И сказала:
— Со мной никогда ещё не было… такого.
— Такого хорошего? — шёпотом спросил Михаил.
— Необычного, — ответила она.
Михаил выпрямился. Откашлявшись смущённо и полуотвернувшись, протянул ей взятые с каменного пола её трусики.
— Я кажется в порыве страсти…
Она взяла их. Улыбнулась.
— Теперь их не наденешь. Но будет память!
Она встала, отряхивая с платья древнюю пыль.
И сунула изорванные трусики в боковой кармашек платья.
Потянулась и спросила спутника:
— А до душа эта древняя цивилизация не додумалась?
«Какой у неё игривый тон стал!» отметил Михаил. «Кажется, она входит во вкус. Что ж, игра станет ещё интересней! Теперь пора мне встать на колени…»
— Лучше! — воскликнул Михаил. — Здесь кое-что лучше душа и джакузи. Горное озеро в водопадом! Сейчас выйдем из храма, по горной тропе минут за пять выйдем к подножию горы. Обойдём её, и вскоре выйдем к озеру. Это тихое, уединённое место…
Ира зябко поёжилась.
— Вода-а холодная! — нараспев протянула она.
Михаил подошёл к ней и нежно обнял.
— Я тебя согрею… К тому же на озере есть отмели, где на солнце вода быстро прогревается…
Вдох. Раздувающий ноздри — воздух, наполненный запахом женщины. Женщины, которая принадлежит ему.
«Когда женщина испытывает страсть, от тела её пахнет цветами и мёдом… От тела… Но там, между ног — особый запах! И особый вкус…»
— И никого нет, — продолжал Михаил. — Никто не увидит. Можно купаться обнажённой.
— Тебе мало? — и губы Ирины коснулись его щеки.
— Мало, — честно признался Михаил. — Наверное, мне тебя всегда будет мало…
Ирина качнула головой.
— Запомни, — сказала она. — Хорошо запомни — мы только сегодня вместе. Только сегодня я позволю себе быть свободной и легкомысленной.
А потом добавила:
— Ну, быть может ещё завтра.
Когда вышли они на свет, спросила она как бы между прочим:
— А почему никто не заходит в глубину храма? Даже эти, «люди мира»… Там что-то страшное? Неприятное?
Искандеров замотал головой.
— Нет, нет! — поспешно ответил он.
Так поспешно, что Ирина удивлённо вскинула брови.
— Там нет ничего плохого! — воскликнул он. — Нет и быть не может!
— Но почему?.. — не отступала она.
Михаил протянлу ей руку.
— Острожней, сейчас спускаться будем! Тропинка широкая и спуск пологий, но всё-таки будь осторожней и смотри под ноги. Камешек можут попасться или трещина в скале. Бывают такие коварные трещины…
Она взяла его за руку.
— …заросшие травой. Их сразу и не заметишь!
И ответил на её вопрос:
— А про святилище не спришивай. Входить можно, и на богов этих смотреть, и многое ещё чего… Но дальше нельзя! Нельзя в глубину горы!
Он приложил палец к губам.
— Точно знаю, что там есть кто-то… Что-то живое там, шевелится… В его жилище лучше не заглядывать. Местные об этом знают, и «люди мира» знают. Местные на всякий случай вообще сюда не заглядывают. А я вот часто захаживаю, даже ночевал однажды рядом с входом. Но только рядом с входом… Осторожней!
Она едва не попала ногой в небольшую впадину между камнями.
Искандеров подхватил её. А потом поднял на руки.
— Лучше я так понесу, — заметил он. — Так спокойней!
«Всё-таки все писатели сумасшедшие» подумала Ирина, по-детски сжимаясь калачиком и голову укладывая Михаилу на плечо. «Всё время что-то придумывают, сочиняют… Потому с ними и интересно! Вот Лёшка, сухарь офисный, никогда бы такую историю не придумал. И никогда бы не додумался… у ног этой богини… Надо же, сама чёрная, рук полно, и язык такой красный! Боже, как же это… заводит! И, кажется, он сейчас придумает что-то ещё!»
И она, улыбнувшись, тронула губами его шею.
Нож стучит по доске. Часто-часто. Красный перец, сладкий перец, сочный перец, сок брызжет, мелкие капли сока летят в стороны, капли сладкого сока летят в стороны.
Занавеска задёрнута. Солнечный день, но солнце — на улице, солнце во дворе, старом московском дворе, солнце заглядывает в окно, но на окне занавеска.
Плотная занавеска. Белая занавеска. Вышиты шёлковой ниткой маки.
Окно приоткрыто. Ветра нет. Духота.
— Что случилось? Я же поздоровался. Так и сказал: «Добрый день!» Громко сказал, между прочим…
Стук лезвия о доску.
— Да ты уже порезала всё! На мелкие кусочки! Остановись!
Михаил пытается обнять жену. Но она отстраняет его, отбрасывает его руки.
— Ты че…
Он спотыкается. Стул падает на пол, качается стол. Кусочек перца с края доски падает на пол.
— Я… Хочу я..
Откладывает нож. Отодвигает доску к краю стола.
Поворачивается к мужу.
Глаза у Светланы холодные. Боже, до ледяного ожога холодные!
— Ты! — кричит она. — Всё ты! Конечно, ты! Ты у нас много лет самый главный, ты у нас единственный, тебя надо беречь любить и холить! Минуты не прошло, как ты любимую песню завёл. «Я» и «хочу»! Вот всё, что у тебя в голове! Хочу быть великим, хочу быть единственным и неповторимым, хочу памятник при жизни! А ещё что?
Она бросает синий, с жёлтым солнышком, передник. В мойку! Прямо туда!
— Ещё что? Компенсацию от жизни за годы бедности и унижений? Хочешь, чтобы носили на руках! Хочешь себя, любимого, ублажать!
— Сдурела… Как есть… Стоило на два дня, всего на два дня…
Михаил, поддерживая стул, садится медленно, с трудом сгибая ватные ноги. Шумно дышит, отдувается.
— …в поездку отправится, так уже скандал и разгром в доме.
— Четыре! — кричит в ответ Светлана. — Тебя не было четыре дня!
Она отошла к плите. Она стоит, опустив голову. Кипит бульон, пар идёт от кастрюли.
Шум за окном. Урчит машина, пересекая двор.
— Ну да, четыре, — и Михаил важно кивает в ответ. — Творческая поездка, писательская конференция в санатории… Как его…
Михаил роется в карманах. Достаёт листок из внутреннего кармана пиджака.
— Санаторий «Берёзовая роща», на Клязьме. Я же говорил…
Светлана качает головой в ответ.
— Ты говорил, много чего говорил. Я всё верила… Хотя давно можно было бы догадаться! И звонки эти днём и ночью, и сообщения на автоответчике, и записочки в столе! Хранил их, собирал! И часто названивал по номерам, муж разлюбезный?
Михаил бьёт кулаком по столу.
— Не напоминай! Не смей напоминать! Слушать тебя не хочу! Мой стол, мой письменный стол — святая святых! Запретная территория для всех, включая и тебя! И если уж ты имела бесстыдство копаться там…
Он грозит пальцем жене.
— …Дело прошлое. Ладно, я уж и сам всё забыл. И ведь заметь, простил тебя тогда.
— Господи, — шепчет Светлана, — какой же он дурак! Какой же дурак! Простил… Я ведь не верила тебе. Только теперь понимаю, как давно уже не верила. И терпела, зачем-то терпела всё это. Твоих любовниц… Не отрицай! Твои поездки, встречи, звонки тайком от меня! Всё вытерпела! Запах перегара, даже запах чужой косметики…
