Он и Я (СИ) - Тодорова Елена (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗

Ох, Господи…

— Гордей… Гордей…

Сама не знаю, что пытаюсь сказать. Да он и не слушает. Раздвигает мои складочки пальцами, растирает вязкую влагу и давит на клитор. Мало мне сумасшествия, зачем-то представляю, как он все эти действия прослеживает взглядом, и разбушевавшаяся похоть буквально сжигает меня. Когда снова касается языком, распадаюсь дрожащими рывками. Но и это еще не вершина… Несколько раз надавив языком на мой клитор, Тарский принимается его сосать.

Жестко, болезненно, очень влажно и горячо.

Каждая клетка в моем теле загорается. Я вся пылаю. Я вся — открытое пламя. Ощущения настолько острые, что я в самом деле колеблюсь: желаю сгореть дотла или жду, что погасит?

Таир решает за меня. Не отпускает, даже когда начинаю извиваться в попытках послабить давление. Сосет и сосет мой клитор. Слишком яростно, чтобы наступила разрядка, и слишком приятно, чтобы я по-настоящему хотела этого избежать. Впрочем, никакого выбора он мне и не дает. Уловив, когда я, вопреки всему хаосу ощущений, подбираюсь к пику, отстраняется. Нажимает на истерзанную плоть сразу тремя пальцами. Я взвизгиваю и всхлипываю. Хватаю воздух, чтобы закричать. Не получается… До крови закусываю губы, когда Тарский резко и сильно ударяет по накаленному клитору. И снова на него давит. Жесткими и очень-очень быстрыми движениями натирает из стороны в сторону. Вместо крика из меня выходят странные булькающие звуки и короткие хныкающие стоны. Но Таир не останавливается. Терзает и терзает мой клитор, агрессивно взмыливает, взбивая такое количество вязкого гормонального секрета, которое мне трудно было бы даже представить. Не прекращает и ничуть не послабляет давление, пока собравшийся внутри меня жар не вырывается наружу, орошая горячими брызгами его пальцы и мою плоть. Не знаю, что за вид разрядки я поймала, но ломать об этом голову и как-то стыдиться не получается. Когда меня сносит безумной волной экстаза, я реально рыдаю уже. На большее сил нет. Сотрясаюсь всем телом. В какой-то момент в режиме паники пугаюсь того, что не могу совершить очередной вдох. А когда вдыхаю, кислород опаляет горло и легкие.

Вначале кажется, что я так и останусь в этом разболтанном помутненном состоянии. В груди, внизу живота, на наружных половых органах все жжет и покалывает.

А он ведь даже не лишил меня девственности…

Оставив меня ловить отходняки, Гордей поднимается с дивана и направляется к шкафу. Машинально прослеживаю. Помутненным взглядом наблюдаю за тем, как стягивает спортивные брюки и вытирает ими ладонь. Боже, вся его кисть натурально блестит от моей смазки… Я бы смутилась, но не до того все же.

Что он со мной сделал?

Едва силы и осознанность возвращаются, злюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что за ласки, блин? Ты специально, что ли? — сердито стираю со щек слезы. — Прошу поцеловать, а ты… Вот это все! Сколько можно? Гордей? Ты собираешься отвечать? Собираешься хотя бы посмотреть на меня? Что ты делаешь, черт возьми?! — Не сразу понимаю, что он одевается. Рубашка, брюки, ремень… — Куда ты собираешься? — злость сменяет растерянность.

— Мне нужно уйти.

Это сообщение меня неописуемо пугает.

— Нет, не нужно! — подскакиваю с дивана, как есть, голышом. Бегу следом за ним в прихожую. — Не нужно! Не уходи!

Таир у самой двери оборачивается. Оглядывает мое обнаженное тело и с силой сжимает челюсти.

Господи, он в самом деле выглядит разъярённым! Почему?

— Ты уверяла, что тебе можно доверять. Утром прошла проверку. Считай это вторым этапом. Вернусь через два часа.

— Ты шутишь? Куда так резко собрался? — конечно же, у меня есть догадка. И я не собираюсь тихонько над ней страдать. — Оставишь меня, чтобы… Тебе нужна женщина?

Дыши… Просто дыши…

Скажи… Просто скажи…

Но Тарский молчит. А его молчание… Это всегда «да», понимаете?!

Он не смотрит, он меня разрушает взглядом. А у меня и без того внутри глобальная катастрофа и конец существования всему живому. Кажется, сердце задержало внутри себя всю кровь и с секунды на секунду намеревается лопнуть и затопить меня по самую макушку.

— Если уйдешь… Не смей больше ко мне прикасаться! Понятно тебе? Понятно? — долго стоит, пока я, не замечая новой порции слез, глотку рву. — Гордей?

Пожалуйста, не уходи…

Пожалуйста, останься…

Взглядом умоляю и в какой-то миг верю, что он вернется. Может, схожу с ума, может, рисую нереальное, но мне видится в его глазах ответное желание остаться. Всего распознать не могу, но ощущаю силу его эмоций, и мою грудь разрывает новой порцией неопознанной боли.

Нельзя умолять вслух… Не могу… Это слишком унизительно.

Ах, плевать! Все равно попытаюсь!

— Гордей… Пожалуйста…

Только едва это слезливое нытье вырывается из меня, Тарский будто из морока какого-то выходит. Моргнув, выразительно и планомерно вздыхает.

— Принято, — заключает и выходит из квартиры.

Со скрежещущими поворотами ключа в замке разбиваются мои последние надежды…

28

Я говорила, что многое могу пережить? Пора признать, что-то все-таки сломалось. С Тарским не пашет. Я растерзана неясной бурей эмоций. Третий день сама себе не принадлежу. Напоказ, конечно, стараюсь бодриться. Но дается это очень и очень непросто.

Нет больше совместных ночевок. Нет больше вопросов и просьб. Нет больше ничего. А я так не могу. Должна что-нибудь делать! Как-то двигаться вперед! Да Боже, хоть вбок, хоть в сторону, хоть дергаными зигзагами, но двигаться! Нельзя сидеть сложа руки, какие бы прочные канаты их не опутывали, иначе попросту сойду с ума.

Стараюсь не думать о нем. О том, что чувствую сама. О том, что чувствует он. О том, что между нами происходит. О том, чем и когда это закончится.

Не думать!

Господи… Это требует колоссальных сил.

Снова эти бесконечные прогулки, дневные визиты на кофе, встречи в ресторане. Радуюсь, потому что благодаря этой насыщенной программе удается к концу дня умотаться физически.

Только сейчас, после долгих недель наблюдения, понимаю, почему Тарский не обеспокоился всерьез моими угрозами относительно Федора. Какую бы симпатию тот ко мне ни испытывал, наше сближение невозможно. Бахтияров веселый и общительный человек, но все это часть той же игры. Не преступает черту, изначально относится ко мне как к собственности Тарского и против него он априори никогда не пойдет. Они из одной категории… Понять бы еще, какой именно? Какому культу они тут, блин, поклоняются?

И почему то же правило не работает между Гордеем и Элизой? Неужели у них давняя связь?

Ненависть к ней не притупляется. Напротив, усиливается. Знаю, что это плохо. Однако это знание не умаляет желания прихлопнуть ее, как муху.

Уверена ли я в том, что Таир в тот вечер был у Элизы? Нет, не уверена. Просто она единственная живая угроза, на которую я могу точить зуб.

— Ты ничего не съела, — это замечание вырывает меня из густого варева мыслей, в котором весь вечер кипит мой мозг.

Смотрю на Тарского, и в глазах двоится от вырвавшейся порции эмоций. Грандиозный прилив. Сходу накрывает с головой. Гул в ушах нарастает.

— Я не голодна.

— Придерживаешься диеты? — встревает за каким-то чертом Элиза. Улыбается манерно, не размыкая губ. — В последние дни необычайно хорошо выглядишь.

Если бы я обладала чуть меньшей самоуверенностью, после этого замечания обязательно решила бы, что мне действительно стоит похудеть. Благо, сомневаться относительно своего внешнего вида не в моем характере.

— Это я просто счастлива, — отбиваю преувеличенно воодушевленным тоном. — Сейчас прям на пол свалюсь и забьюсь в экстазе.