Неукротимый (ЛП) - Аврора Белль (читать книги без TXT) 📗
Точнее, термин «думать» ко мне вообще не относится.
Иду через зал и подхожу к Лекси. Хватаю ее за руку, я оттаскиваю от этого ублюдка. С силой дергая в свою сторону.
Она спотыкается, но я этого не замечаю.
Я не замечаю, потому что тот высокий парень уже лежит на спине.
Я методично бью его кулаком по лицу. Сильно и быстро. Лицо искажено от гнева, и моя грудь вздымается с каждым тяжелым вдохом, который я делаю.
Брызги мокрого тепла хлещут по моему лицу.
В ушах ревет кровь. Я не слышу криков, которые просят меня остановиться. Я чувствую запах его страха.
Он поднимает руки. Напрасно пытается блокировать мои удары. Стиснув зубы, я поднимаю руку к своей голове, затем со всей силы ударяю его локтем в скулу. Ощущение того, что что-то крошится под моими ударами, дарит мне чувство эйфории.
Тело парня трясется и дергается, как будто на электрическом стуле.
Чьи-то крепкие руки хватают меня сзади, и я смутно слышу:
— Какого хрена, Твитч! Ты его убьешь! Остановись!
Я вырываюсь, но меня стаскивают со стонущего, кровавого месива. На сей раз я слышу более отчетливо:
— Ты избил его, бро. Ты почти его убил. Он все понял. Теперь ты в порядке. Время остановиться.
Это говорит Хэппи.
Я задыхаюсь и отталкиваю его от себя.
Повернувшись, сканирую взглядом комнату, натыкаясь на испуганные лица гостей. Хэппи что-то мне протягивает. Носовой платок.
Беру его и вытираю кровь со своей щеки и лба.
— Убирайтесь, — говорю я, тяжело дыша. — Вечеринка закончена.
Но никто не двигается.
Успокаиваясь, я минуту наблюдаю за ними, прежде чем делаю шаг вперед, и кричу:
— Убирайтесь, мать вашу, из моего дома! Любого, кто через три гребаные минуты еще будет здесь, я выпровожу лично. В долбаном похоронном мешке!
Люди торопятся покинуть дом, понимая, что я, правда, смог бы сделать это, и никто из них не хочет проверять серьезность моих угроз.
Умные.
Иду к Лекси, по-прежнему танцующей в углу комнаты, хватаю ее за плечо и практически тащу за собой. На полпути вверх по лестнице, она спотыкается, и взрывается приступом смеха, как будто это самое смешное, что она когда-либо делала в своей жизни.
Из-за этого моя кровь закипает.
Я ненавижу себя за тягу к такому состоянию, в котором она находится. Как обиженный ребенок, я выплескиваю на нее свою зависть. Тяну ее слишком сильно, и она удивленно взвизгивает. Я, не останавливаясь, тащу ее дальше. Оказавшись в моей комнате, я открываю дверь ванной, и заталкиваю ее туда. Она спотыкается, и в конце концов, падает на колени на коврике ванной. Лекси хихикает, и где-то внутри меня закипает гнев. Иду мимо нее к душу, включаю холодную воду и со злостью, говорю:
— Смой с себя его запах. Сейчас же.
Потом я захлопываю дверь, и начинаю расхаживать, сжав кулаки и стиснув челюсть.
Как только я успокаиваюсь и перестаю помышлять об убийстве, глубоко вздыхаю и в ожидании, когда Лекси помоется, сажусь на край кровати.
Пять минут спустя, я еще слышу ее пение, поэтому решаю дать ей еще немного времени. Спустя еще пять минут, я нахмуриваюсь. Пение прекращается.
Что-то подталкивает меня проверить, как она, и когда я открываю дверь ванной комнаты, мое сердце останавливается. Она по-прежнему одета в свою одежду, сидит на полу душевой кабинки и ее неудержимо трясет.
Твою ж мать!
Подхожу к ней, и брызги ледяной воды попадают в меня. Она десять минут провела в ледяной ванне.
— Что, на хрен, с тобой такое? — выключая воду, кричу я.
Как будто это ее ошибка, а не моя. Потому что, девушку, которая прежде никогда не принимала кокаин, я оставил принимать душ одной. Я зол сам на себя. Но я никогда в этом не признаюсь.
Губы Лекси посинели, кожа стала мертвенно-бледной, а широко раскрытые голубые глаза смотрят на меня с испугом.
Я кладу руку на бедро, опускаю голову и щипаю себя за переносицу, заставляя успокоиться. Потом так аккуратно, как только могу, я тянусь к ней и говорю:
— Давай, малышка. Мне нужно согреть тебя или ты заболеешь.
Это не предположение. Это уже точно. Но мне надо вытащить ее отсюда. Она выглядит напуганной. Кажется, она начинает приходить в себя.
Лекси моргает, прежде чем протянуть ко мне трясущиеся руки. Я пытаюсь ее поднять, чтобы она встала, но она дрожит настолько сильно, что кажется, как будто у нее начались судороги. Тянусь к подолу ее платья, которое теперь прилипло к ее телу, снимаю его через ее голову, и быстренько расправляюсь с трусиками. Беру большое пушистое полотенце, заворачиваю ее в него и веду ее из ванной к моей кровати.
Усаживаю ее на край, включаю электроодеяло и раздеваюсь догола.
Мне почти стыдно за себя, потому что я тверд, но с Лекси я ничего не могу с собой поделать. Это просто происходит. Снимаю полотенце с ее дрожащего тела, ложусь, прижимаю ее к себе и обнимаю. Я весь покрываюсь мурашками, когда ее тело соприкасается с моим.
Проклятье. Черт!
Она ледяная. Такая чертовски холодная, что все мое тело начинает покалывать от холода. Я напрягаюсь, обнимая ее, и знаю, что это моя ошибка. Я покорно принимаю холод от ее практически замороженного тела. Это мое наказание, если вам так больше нравится. Электроодеяло действует быстро, и несколько минут я растираю ее руки и спину, прежде чем она перестает дрожать. Ее зубы все еще стучат.
— Почему ты ко мне не пришел? — спрашивает она. — Я тебя звала.
У меня в груди возникает такое чувство, будто сквозь нее прошла пуля.
Чувствуя себя последним подонком, я тихо отвечаю:
— Малышка, я не слышал.
Холодным носом, она зарывается в изгиб моей шеи и шепчет:
— Я звала и звала, но ты не приходил.
Если бы у меня было сердце, оно бы разбилось.
Потом я делаю то, что шокирует даже меня. Гладя ее по спине, я впервые в своей жизни извиняюсь:
— Извини меня, малышка. Я должен был приглядывать за тобой.
Она не отвечает, но стучит зубами и кивает мне в шею.
Такой искренний жест пронзает меня в бок, словно нож. Я чувствую за Лекси ответственность. Что за дерьмо.
Ответственность за женщину, да я, наверное, повредился умом. Я придурок. Серьезно.
Я не просто слегка ненормальный. Я думаю, что даже не изобрели еще того слова, чтобы описать, насколько я испорчен.
Тело Лекси вдруг резко расслабляется так, что я даже подскакиваю от неожиданности. Хватаю ее за руку, всматриваюсь в ее безжизненное лицо, и с силой её трясу.
— Лекси! Черт возьми!
Когда она открывает глаза, и испуганно раскрывает их шире, мое сердце снова начинает биться.
— Что? — спрашивает она.
Я думал, что ты без сознания, и это сильно меня напугало.
Качаю головой, и с трудом сглатываю.
— Ничего, малышка. Засыпай. Я не буду больше тебя будить. Обещаю.
Ее лицо до сих пор ледяное, она утыкается им мне в шею и вздыхает. Моя челюсть вздрагивает.
Я никогда не должен был ее сюда приводить.
Подсознательно, я обнимаю ее еще крепче, игнорируя мысли, роящиеся у меня в голове.
Просыпаюсь в кромешной темноте, с дикой головной болью, першением в горле и вздутием живота, спрыгиваю с кровати и стремительно бегу в ванную. Дверную ручку заедает и мое тело сотрясается в рвотных позывах. Вдруг откуда-то сзади меня появляется чья-то рука и открывает дверь. Залетаю внутрь, а всем своим дрожащим телом падаю к унитазу, и извергаю все содержимое желудка.
О чем очень сожалею.
Мне понравился каждый кусочек, съеденный мною вчера за ужином.
Со стоном утыкаюсь в акриловое сидение унитаза. Кто-то кладет на мои плечи какую-то тяжелую ткань и укутывает ею все мое тело, но я настолько горячая, что сбрасываю это с себя.
— Ангел, тебе нужно укрыться, — доносится сонный голос слева.
Не открывая глаз, я хмурюсь.
