Артефакт оборотней (СИ) - Лебедева Василина (первая книга .txt) 📗

Я даже не заметила в какой момент взяла его ладонь, так и слушала сжав её, но после услышанного охнула и с распахнув широко глаза с ужасом на него посмотрела:

— Создатели! Что ж за уродом он был?

Но Лёша словно не услышал меня, качнул головой. Некоторое время помолчал, словно собираясь с силами и спустя несколько напряжённых минут тишины продолжил:

— Как ты понимаешь, с мамой я в тот раз не увиделся. Валялся несколько дней в лазарете и своим детским умишкой осознавал какая гнида мой отец. Спасибо дядьке, отцу твоему, если бы не он, я бы наверное под плетьми там и сдох. Он пытался мне тогда объяснить, почему отец так со мною поступил, донести до меня причину его неприязни ко мне и особенно к матери, но я тогда его естественно не мог понять. А ещё не понимал свою мать, которая терпит такое отношение, просто терпит, а не бросив всё уедет. Позже, узнал, но много позже. А тогда, как мне стало немного легче, меня просто посадили в автобус и отправили обратно в школу. Поразмышляв немного и оклемавшись, я стал сбегать по вечерам и работать: в основном грузчиком, но случались и другие заработки. Накопленные деньги отправлял почтой, пока она не написала, что нельзя больше пересылать деньги, так как отец запретил их ей выдавать, их ей просто не отдают. Одной ночью, когда я возвращался, меня поймал мой наставник, грозился отчислить, если не расскажу где я ночами шляюсь. Пришлось рассказать всё как есть. — Лёша встал и нервно прошёлся по кухне, остановился напротив двери в комнату, усмехнувшись как-то зло, продолжил:

— Не ожидал я конечно, но он мне помог. Периодически отправлял на подработки, но уже к проверенным людям или оборотням, где платили больше, да и работа была другого порядка, хотя не совсем законная. Да мне и плевать было. Деньги я копил и периодически, на выходных срывался к границе стаи, передавал через знакомых патрульных. А когда на официальные праздники меня отпустили и я приехал повидать мать, меня просто не пустили в стаю. Альфа запретил всякое общение — вот так и объяснили мне патрульные. Я тогда на дороге старался выловить кого-нибудь из проезжающих знакомых и узнать хотя бы как она. Мне тогда было шестнадцать. Деньги я передавал всё также через знакомых, только случайно узнал, что пару месяцев назад она умерла. А как и почему, не знал. Как ты понимаешь после окончания школы в стаю я не вернулся. Ездил сначала по стране, набирался опыта, потом и по зарубежью удалось проехаться, короче мотался в поисках заработка и приключений. Случайно столкнувшись с одним знакомым, узнал что меня уже давно ищет дядька, ну и ради любопытства приехал. В стаю правда не заезжал, так передал что в соседнем посёлке остановился и если нужен Айдару, пусть приезжает. Оказалось отец ждёт меня, чтоб начать обучение управлять стаей. Я попросил его показать моему папаше средний палец, и чтоб эта гнида забыла, что у него вообще есть сын. Поехал в Красноярск, потусовался там пару деньков, думая куда дальше направиться, узнал про схватку между стаями и про смерть отца, приехал. Вот как-то так Лия.

Я слушала его и честно говоря было стыдно: я ведь думала, что он родился, рос в нормальной семье, в радости и довольстве, в отличии от меня вынужденной скитаться по стране.

— А что случилось с твоей мамой? И почему твой отец так относился к вам?

— С мамой, — он вздохнул — она болела. Долго болела, но к лекарям не обращалась. Я с бабой Нюрой разговаривал, но она не знала причины, да и о болезни её она просто догадалась. Рассказывала, что стала худой, с тёмными кругами под глазами, а потом уехала в становку, там и умерла через три месяца. Кремировали её, отец даже урну не забрал. Айдар присутствовал, он и отнёс урну в семейный колумбарий. Ну а отец. — Он нахмурившись помолчал, угрюмо усмехнулся:

— Мы же звери Лия, что бы там не говорили о сдерживающей человеческой стороне, но звериного в нас всё же не так уж и мало. Каждый зверь — собственник, а уж сильный зверь, тем более и нужно очень хорошо уметь контролировать эмоции, желания зверя, прилагать немало усилий к этому, что мой отец никогда не делал. Жена и сын ассоциировались у него с собственностью, не с теми, кого необходимо если не любить, то хотя бы защищать, обеспечить если не комфортными, то хотя бы приемлемыми условиями существования. Нет, мать для него вообще была как вещь — моя и только тронь! Не смей смотреть даже в её сторону! Ну и что, что самому не нужна, просто моё. А сын, сын обязан подчиняться! Во всём и всегда! Это было его мировоззрение, и единственный кто хоть немного нас защищал, это был Айдар, твой отец. Но он, к сожалению, с годами стал слабый как оборотень, словно растерял всю силу и поэтому как понимаешь, защитник из него был хре… кхм, никакой.

— Извини, — мотнула головой, — Я просто не понимаю: неужели она не могла попросить помощи у родителей и в стае, остальные не могли не знать, что происходит, почему никто не помог?

— Над этим я часто задумывался. Вывод у меня только один — он её скорее всего шантажировал и скорее всего мною, как ты понимаешь точно я знать не могу. Она сама по себе была замкнутой, ну или стала такой, живя с моим отцом. О том что происходит знали единицы: он её не бил, то что она съехала, так это не было для всех неожиданностью, оборотни прекрасно знали то что её запах со временем стал для альфы неприятен, о сыне позаботился — в школу направил учиться, ну а то что я не приезжаю, так это я неблагодарная тварь — бросил мать. В общем всё в этом ключе.

— А то что тебя выпороли плетьми, это же невозможно скрыть! И это зверство!

— Это да. Только я не знаю была ли какая-нибудь реакция у стаи, мне как понимаешь об этом никто рассказывать бы не стал, да и потом уже не спрашивал, не хотел ворошить все эти гадостные воспоминания. Мне хватает того, что я их каждый раз в зеркало вижу.

— Это из-за того что раны чем-то смазали?

Он кивнул:

— Мазь есть такая — «Стронх». Когда выносят наказание преступникам, как ты понимаешь тюрем у нас нет, чем выше вина, тем хуже наказание. Допустим за кражу, не важно мужчина это или женщина, выбривают затылок и смазывают этой мазью, волосы на том участке больше до конца жизни не вырастут, даже при обороте в зверя, сохраняются голые участки кожи — это знак, чтобы каждый знал, что перед ним преступивший закон. За убийство по неосторожности секут плетями и смазывают той же мазью, после заживления остаются рваные отвратительные рубцы.

— Но ты же был ребёнком!

— Это его не остановило. Лия, я тебе это рассказал, чтобы ты поняла: какой кошмарной была жизнь моей матери, после замужества.

— К чему ты ведёшь? — Я сидела, сцепив руки на коленях, задумавшись, ошарашено переосмысливая услышанное, и не сразу поняла его, посмотрела удивлённо.

— К тому Лия, — он присел передо мною на корточки и сжал своими ладонями мои — чтобы ты подумала и провела параллель. Ответь: ты тоже хочешь аналогичной судьбы себе и возможно своим детям?

Я дёрнулась, хотела освободить руки, но он крепче сжал ладони удерживая.

— Сестрёнка я же видел, как ты смотрела на Максима, следила за ним, когда думала, что никто этого не видит.

Кровь прилила к моим щекам, закусив губу, понимала, что краснею.

— Только я не думал, что этот гад так поступит. Это ты не знала, к чему ваши отношения могут привести, но он-то знал!

Злость плескалась в его глазах, сжав зубы, он резко встал, прошёлся по кухне, остановившись, медленно выдохнул.

— Ты просто его не знаешь Лия. Никогда не видела, каким он может быть жестоким. Он же тоже мотался по свету, только никто не знает где и чем занимался. Даже его сестра не знает, отец, а это о многом говорит.

— Твой отец тоже вряд ли знал где ты был. — Сама не знаю зачем это сказала.

— Лииия, — со стоном протянул он, — пойми: как бы ты этого не хотела, но вы всё равно не сможете долго быть вместе. Это просто невозможно — у него сильный зверь и даже твой артефакт, скрывающий твой запах дело не изменит. А что потом? Уедешь из стаи? А если забеременеешь, будешь растить ребёнка одна? А если он встретит пару?