За мгновения до... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
- Нет, я точно знаю, что первым у меня родится сын, - заключает.
И я вздыхаю.
- Мы должны рассказать родителям «о нас», - в тот вечер Дамиен впервые озвучил давно стоящий вопрос.
- Ещё рано.
- Нет, пора. Мы многое поняли в последние месяцы. Изменились оба. Выросли каждый по отдельности и вместе.
Шестое чувство - оно есть. Иначе, как и чем объяснить панический страх перед родителями? Боязнь того, что они узнают, и весь этот выстроенный замок счастья растает как сон? Они вмешаются или вклинят меж ещё слишком свежих кирпичей свои нравоучения, предупреждения, предосторожности, и наше строение развалится, не выдержав напора?
Одни и те же мысли почти ежедневно бороздят моё сознание, апеллируя тем, что вечно скрывать нашу с Дамиеном романтику не удастся в любом случае, так какая же разница, когда во всем сознаться? Раскрыться?
«Чем позже, тем лучше» - таинственно вещает мое шестое чувство. И я ему доверяю.
Глава 47. Откровения
Парк «Бёрнабийская гора» стал нашим излюбленным местом для бесед: лежишь себе на зелёной травке и смотришь на голубое весеннее небо, на простирающиеся вдали заливы или полотно раскинувшегося вдоль горизонта даунтауна Ванкувера, даже Львиный мост виден и, конечно же, снежные сопки горной гряды на севере. Но самое замечательное в эти счастливые мгновения – мы, всё глубже и лучше познающие друг друга:
- У тебя есть мечта?
- Да! А у тебя?
- Сложно сказать. Я так много всего хочу, что не уверена, можно ли эти желания назвать мечтами. Их слишком много! А ты?
- У меня есть одна вполне конкретная.
- Какая?
- Я хочу каждый день возвращаться в свой собственный большой и уютный дом и всегда находить в нём тебя! А позже - тебя и наших детей. Пятерых!
- Пятерых?! - поднимаюсь на локте.
- Ну, можно четыре, если пять слишком много для тебя, - хитро щурится. - Но не меньше четырёх!
- Если ты рассчитываешь на меня…
Толкаю его кулаком в бок, но договорить не успеваю: Дамиен резко опрокидывает меня на спину и, нависнув, с чувством прижимает мои бёдра к земле:
- Ты и только ты родишь моих детей, понятно? - шепчет в губы. - Всех четверых… или пятерых!
- Вот же ты самоуверенный! – смеюсь, стараясь его спихнуть.
Но Дамиену не до шуток - он упрям и непоколебим, потому что в нём давно уже созрело нечто важное. И он пытается об этом сказать:
- Впервые я это понял ещё с записью в твоём телефоне… когда хотел удавиться от боли. Разогнаться на максимальной скорости и вылететь с моста, так, чтобы ни единого шанса, Ева! Так больно мне было… А потом, когда остыл, просто понял, что это не ты, это не могла быть ты. Но знаешь, что главное?
- Что?
- У меня не было доказательств, никто не раскрывал мои глаза на происходящее, я просто понял, что это не ты! И что я... теперь уязвим. Что у меня появилось место, в которое можно бить. И убить, если правильно приложить силу.
Он говорит серьёзные вещи, но способна ли я понять его?
- И окончательно я всё понял в нашу самую первую ночь: «Нет никаких сомнений, это оно! То самое!»
- О чём ты?
- О человеке, с которым хочешь провести всю свою жизнь.
От чрезмерной серьёзности на его лице и в тоне, мне хочется смеяться:
- Дамиен, я никогда на это не пойду! - дразню его.
- Почему? - и в голосе ни нотки сомнения в собственных ожиданиях на мой счёт.- Я построю огромный дом у реки Фрайзера! Уже и участок присмотрел, - признаётся.
- Ты же будешь изменять! Это как пить дать! У тебя морда изменника!
- Всё в твоих руках, женщина! Если будешь держать меня сытым и не станешь страдать мигренями, мне нечего будет искать на стороне! Но при любом раскладе, ты будешь моей женой! И если изменишь мне, я убью обоих: и тебя, и недоумка! - скалится.
- Ладно, допустим, - соглашаюсь. – Но скажи, как я могу доверять человеку, полжизни ненавидевшему меня?
- А может, ты просто видишь только то, что хочешь видеть?
- Почему же? Взять хотя бы физкультуру в школе, ты же постоянно метил в меня мячом! И все ржали!
- Ева, я никогда в тебя не метил! Ну, может, и было пару раз, но максимум в ноги и вполсилы. Тебе прилетало не только от меня, так же как и от меня не только тебе - это была игра, а в ней равные условия для всех. Но только ты видела во всём подвох, если не заговор! И ты слепая ещё.
- Что?
- Любая другая на твоём месте поняла бы всё ещё в аэропорту, но ты упорно ничего не замечала: ни взгляды, ни поступки, ни слова. А я уже в аэропорту дышать не мог, глядя на тебя. Дома почти не жил, потому что твой взгляд выворачивал наизнанку, и я реально боялся ввалиться ночью в твою комнату и зацеловать тебя до беспамятства. Хотя бы целовать!
- Почему же ты не позвал на свидание, как собирался тогда, в кафе?
- Я думал, ты не терпишь меня. По крайней мере, именно это и было написано на твоём лице 24 часа в сутки!
- Тогда ты тоже слепой! - сообщаю.
Дамиен подвисает в недоумении, и я добавляю:
- У меня тоже всё началось в аэропорту. Вот! - легонько касаюсь его носа пальцем.
Дамиен смотрит некоторое время в мои глаза:
- Мы оба – идиоты! - констатирует.
- Похоже на то, - соглашаюсь.
Мы обсуждаем всё: от мелочей до очень важных вещей. Иногда то, что видели вокруг, могло вызвать серьёзные дебаты и ещё более серьёзные вопросы друг другу:
- Ты когда-нибудь пробовал наркотики?
- Ну, если не считать травку, то - нет. И не собираюсь. Жизнь слишком важная штука, чтобы тупо слить её на кайф. И потом, сама жизнь – это самый крутой кайф! Секс, например. Минет! Любимая девушка на твоей груди, - улыбается. – Классные тачки! Яхта с парусником, а ты у руля! Большой и уютный дом с бассейном, а во дворе твои дети и две собаки, а ты стоишь после продуктивного рабочего дня и вяло покуриваешь сигару или ту же травку, чтобы расслабиться.
Я бы если б даже не хотела улыбаться, не смогла бы себя остановить: нарисованные Дамиеном картины удовольствий, которые возможны в самой что ни на есть обычной жизни, вызывают у меня приступ эйфории и состояние полёта в розовых облаках безмятежности.
- А ты пробовала, конечно же?
- Да, я пробовала.
- И как?
- Честно говоря, никак. Не оценила всей масштабности эффекта, и, сопоставляя его с рисками, пришла примерно к тому же выводу, что и ты. Хоть и не пробовала секс и минет! - шучу.
Мы смеёмся.
- Ну, секс ты уже пробовала и альтернативу минета тоже. Так что можешь теперь смело сравнивать!
- Секс круче. И минет в твоём исполнении тоже. Но секс – круче всего!
И мы целуемся. Долго. Протяжно. Не торопясь, потому что впереди у нас вся жизнь, и в этот момент мы оба стремимся во всей прекрасной полноте насладиться одним из самых неповторимых удовольствий – поцелуем с любимым.
- Что именно ты пробовала? – снова поднимает тему Дамиен уже после того, как страсти улеглись.
- Всё.
- Ого! – он удивлён.
- Я пробую всё, что предлагает мне жизнь, и никогда не руководствуюсь чужим мнением. Жизнь слишком важная штука, чтобы доверить свой выбор не своим доводам!
- Достаточно опасная позиция.
- Зато честная. И теперь, когда я знаю, что это, понимаю, что мне оно не нужно.
- А что тебе нужно? – напрашивается.
- Ты нужен. Ты и только ты. И всё то, что ты сможешь мне предложить. И что не сможешь тоже! – улыбаюсь.
Мы смотрим друг другу в глаза, и это один из тех моментов, когда волна эмоций переворачивает тебя настолько яростно, что кажется, будто необъятный мир вполне «объятен», стоит лишь прижаться покрепче к любимым губам:
- Я люблю тебя! – в его тоне уверенность, надежда на всё лучшее, что у нас может быть, и преданность.
- И я люблю тебя! – отвечает моя искренняя нежность.
Глава 48. Ревность
Дамиен лежит на моей подушке и смотрит в глаза. Я вижу каждую микроскопическую деталь в рисунке зелёных радужек, так умело выдающих себя за карие. Его губы улыбаются одной из тех невесомых улыбок, которые рождаются сами по себе, не спрашивая разрешения, когда видишь нечто дорогое сердцу, близкое, родное.
