Поглощенные Грешники (ЛП) - Скетчер Сомма (читать книги полностью txt, fb2) 📗

— Пни меня в голень еще раз, и я отшлепаю тебя сильнее, чем прошлой ночью.

Я подпрыгиваю от его внезапного предупреждения, прорезающего тишину. Когда я ничего не отвечаю, он приоткрывает глаз и сонно ухмыляется.

— Ладно, ладно, ты просто снова любуешься видом.

— Нет, не любуюсь, — неправда, ещё как любуюсь. — Я думаю.

— Голова не болит?

— Заткнись.

Ямочки на его щеках становятся глубже, и он проводит большой рукой по щеке.

— Хорошо, о чем ты думаешь?

— Знаешь, как странно, что ты теперь мой парень.

Он хмурится, напрягая челюсть.

— Ты пытаешься вывести меня из себя до девяти утра?

Я смеюсь, опуская голову на его бицепс и прижимаясь к нему. Мы провели День Святого Валентина в пентхаусе отеля Visconti Grand, а уже на следующий день вернулись на яхту. Но несмотря на то, что Раф сказал о том, что хочет, чтобы вся моя украденная одежда висела рядом с его и чтобы в каждой комнате горели мои девчачьи свечи, ему этого недостаточно. Он также хочет надеть бриллиант мне на палец.

Несколько минут я изучаю, как поднимается и опускается его грудь, наблюдаю, как танцует змейка на шее, как оживают игральные карты на его прессе. Охваченная внезапным желанием нарушить его покой, я провожу линию вниз по его животу к темным волосам ниже пупка.

Он напрягается от моего прикосновения.

— Куда направляется эта рука, Куинни? — шепчет он мне в волосы.

В ответ я обхватываю его теплую тяжесть, медленно массируя его по всей длине, пока он не твердеет в моей ладони. Раф одобрительно хмыкает и откидывает голову на подушку.

Моя рука скользит вверх-вниз по его эрекции, у меня слюнки текут, когда я зачарованно смотрю на него. В холодном свете дня он выглядит огромным. Неудивительно, что моя киска хронически болит. Когда я опускаюсь к его основанию, его часы сдвигаются на моем запястье, обнажая бриллиантовый теннисный браслет.

Тихий стон срывается с его губ, и он наклоняется, чтобы дотронуться до него.

— Красивый браслет, он новый?

Я поднимаю глаза и встречаю его пристальный взгляд из-под полуприкрытых век.

— Да, и он был очень дорогим.

Он прижимается к моей ладони, его пальцы впиваются в мое бедро.

— Блять, кажется, я наконец-то нашел фетиш: ты, тратящая все мои деньги. Этому должно быть какое-то название, верно?

Я смеюсь, проводя большим пальцем по блестящей головке, наслаждаясь тем, как его тело содрогается подо мной.

— У тебя уже есть фетиш.

— Да?

— Угу. Фетиш на трусики.

Он замолкает.

— Ни хрена подобного.

— Да. Ты всегда воруешь мои трусики.

Он разражается сдавленным смехом.

— Ты такая милая, детка, — его рука зарывается в мои волосы и притягивает мой рот к своему. — У меня нет фетиша на трусики, у меня фетиш на «все, что было между ягодицами Пенни».

— Ох, — говорю я, вздрагивая.

Он целует меня, потом целует еще раз, в два раза сильнее. Я вырываюсь из его хватки и снова устраиваюсь на сгибе его руки, дразня его ленивыми поглаживаниями.

Его беспокойное шипение проносится над моим лбом.

— Быстрее.

— Не могу.

— У тебя сломано запястье или что-то в этом роде?

— Нет, я просто не хочу, чтобы ты кончил через шестьдесят секунд.

Я готовлюсь к неизбежному удару. Он быстро и сильно бьет мне по заднице, сопровождая рычанием о том, что я маленькая засранка. Раф переворачивает меня на спину и грубо раздвигает мои бедра, опускаясь между ними. У него растрепанные волосы и опасный взгляд, когда он смотрит на меня сверху.

— Я заставлю тебя кончить через тридцать, как насчет этого?

Дрожь прокатывается от моей головы к киске, где она отдается в моем клиторе в предвкушении.

— Ставлю сто баксов, что ты не сможешь.

— Договорились, — он ловит мое запястье и смотрит на циферблат часов. Когда длинная стрелка доходит до верхней отметки, он ныряет прямо к моему клитору.

Блять.

Он сосет сильно и быстро. Влажный жар, острые покусывания, мышцы спины, напрягающиеся у моих икр. Я виню себя в том, что согласилась на это пари, потому что еще слишком рано трезво мыслить. Мне следовало бы знать, что едва ли продержусь десять секунд под языком этого мужчины, не говоря уже о тридцати.

Я чувствую себя так, словно мои нервы облили бензином, а рот Рафа — зажженная спичка. Зажмуриваю глаза, пытаясь вспомнить самые скучные книги для чайников, которые когда-либо читала. Это, конечно, выбор между Ремонт автомобилей и Взаимный фонд.

О, нет. Раф проводит языком небрежную дорожку от моего входа до клитора, и внутри меня разливается знакомое жгучее давление. Мои конечности тяжелеют, и, будучи жалкой неудачницей, какой я и являюсь, пытаюсь вывернуться из-под него. Он шипит в ответ и удерживает меня на месте одной рукой, в то время как его другая исчезает между моих бедер.

Он поднимает на меня взгляд.

— Мошенница, — ворчит он, прежде чем ввести в меня два толстых пальца.

О, Боже.

Наслаждение нарастает, разливаясь по всему моему телу и заставляя вибрировать каждую мышцу. По мере того, как оргазм накатывает на меня, кайф омрачается раздражением.

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю на него сверху вниз.

— Пальцы — это мошенничество.

Он слизывает мои соки со своей верхней губы, в глазах пляшут веселые искорки.

— Нет, я просто знаю, как обращаться с этой киской, потому что она моя, — его взгляд снова скользит обратно к ней и искрится мрачным удовлетворением. — Вся моя.

— Не твоя, — бормочу я. Отчасти по привычке, я говорила это почти каждый раз, когда мы трахались, а отчасти потому, что зла на то, что проиграла сотню долларов, а еще даже не завтракала.

Его глаза вспыхивают. Он проводит кончиками пальцев по моим складочкам и обводит мой чувствительный клитор, взгляд снова возвращается ко мне.

— Чья это киска, Пенелопа?

— Не. Твоя... — ахаю я, когда он щипает мой клитор. — Признание под пытками — это не настоящее признание.

— Я приму любое признание, — он снова растягивает меня пальцами. — Чья киска, Пенелопа?

Я сжимаю челюсти и когда долго не отвечаю, он впивается зубами во внутреннюю поверхность моего бедра.

— Зависит от обстоятельств! — я вскрикиваю.

Мышцы его спины напрягаются.

— От каких?

Я с трудом сглатываю, зная, что Раф не оставит это, пока я не выскажу ему свои оговорки, поэтому прочищаю горло, внезапно почувствовав, что мне слишком жарко для морозного мартовского утра.

— Если ты будешь хорошо к ней относиться, — шепчу я.

Он лениво улыбается и нежно целует мой клитор.

— Я всегда хорошо к ней отношусь. Что еще?

— Если ты пообещаешь никогда не покидать ее.

Он хмурится, но удерживается от саркастического замечания. Осознание этого смягчает очертания его спины. Я чувствую себя уязвимо. Неудобно. Нуждающейся. Очевидно, что я больше не говорю о своей киске.

Я задерживаю дыхание, пока Раф медленно поднимается по моему телу и прижимает меня к себе. Он касается губами к моим.

— Обещаю, Куинни. Я здесь навсегда.

Я вздыхаю, обхватывая ногами его бедра и притягивая его ближе.

— Тогда она твоя.

Раф насвистывает, готовя завтрак. Насвистывает. Я с удивлением наблюдаю за ним со своего места за столешницей. На нем только черные боксеры и самодовольная ухмылка, и, может быть, я бы предупредила его о каплях масла, брызгающихся из горячей сковороды, если бы так эгоистично не наслаждалась видом.

Он проскальзывает мимо меня под предлогом того, что хочет достать две тарелки из шкафа, но я знаю его лучше. Неудивительно, что он резко останавливается и просовывает руки мне между бедер.

— Чья это киска?

Мой вздох перерастает в смех. Этот мудак спрашивал меня три раза за тридцать минут, и я надеюсь, что новизна ответа «твоя» скоро пройдет. Когда я наклоняюсь и хватаю его член через боксеры, его челюсть напрягается, а взгляд загорается.