Нортланд (СИ) - Беляева Дарья Андреевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Наоборот, каждый из них был излишним. Собственное "я" Рейнхарда, Ханса или Маркуса в этом диалоге было не так значимо, как "я" их фратрии, их коллективная воля. Это вызывало инстинктивное отвращение, судя по всему, не у одной меня. Отто, Лили и Ивонн тоже скривились, а вот на лице Лизы появилась обида. Она разлила по чашкам чай, с капризным видом поставила их на стол.
— И что мне нужно сделать? — спросил Отто. — Что-то ведь нужно? Вы же не просто так пришли ко мне.
— Ты должен освободить Кирстен Кляйн, — сказал Маркус. На секунду я подумала, что он делает это для Кирстен Кляйн. Но Рейнхард добавил:
— Мы обязательно оценим вашу помощь в соответствующих терминах свободы и возможности.
И я вспомнила, что у Маркуса не может быть ничего своего.
— Зачем вам это? — спросил Отто. Он отодвинулся на стуле подальше, к окну, но, увидев рядом Рейнхарда, сместился влево, где стоял Маркус. Тогда Отто встал и подошел к Лизе.
— Это, герр Брандт, не должно быть вашим делом, — сказал Ханс. — Впрочем, если вас не интересует это маленькое условие…
— Маленькое?
— План мы разработаем вместе, — сказал Рейнхард. — Единой командой, так сказать.
Рейнхард посмотрел на меня, я отвела взгляд.
— Меня интересует, — сказал Отто. — Я просто не понимаю…
Он помолчал, Рейнхард и все остальное терпеливо ждали, пока он что-нибудь скажет. Наконец, Отто закончил:
— Ничего.
Я была с ним абсолютно солидарна.
— Это хорошо, — сказал Ханс.
— Потому что обеспечивает вашу безопасность. Вы всего лишь должны сделать то, что мы просим.
— И что тогда? — спросила Лиза. Они одновременно посмотрели на нее.
— Тогда мы устроим вам бессрочный отъезд из Хильдесхайма, — сказал Рейнхард. — Так далеко, что вы сможете быть уверены, что вас никогда не найдут. Ни типичные розыскные мероприятия, ни своеобразные парапсихологические методы не помогут вашим врагам.
Отто нахмурился. Я не была уверена, что так вообще бывает. Из Нортланда некуда было деться. Но Рейнхард выглядел так уверенно и знал куда больше меня.
— Хорошо, — сказал Отто. — Ладно, хорошо.
Маркус улыбнулся, приобнял Лили и Ивонн, бледных от страха.
— Но для надежности нашего союза, мы заберем твоих подруг. Если ты выполнишь свою часть договора, они вернутся целыми и невредимыми. Если нет — они не вернутся. Если ты будешь недостаточно хорош, вернутся какие-то их части, важные или не очень, смотря каким будет результат твоих стараний.
Отто потер виски. Надолго стало тихо, так что собственное дыхание показалось мне нестерпимо, невежливо шумным.
— Но вы обещаете что потом меня никто не тронет?
— Вы больше не увидите Нортланд.
— То есть, умру?
Ханс покачал головой.
— Нет, лучше, намного лучше и куда надежнее.
Глава 15. Товар как спектакль
Они договорились. Я подумала, что никогда не слышала разговора циничнее. У Рейнхарда и его фратрии были все способы воздействовать на Отто, а он ничего не мог сделать с ними.
Вся его сила не распространялась на существ, которые, в принципе, уже перестали быть людьми. Он не мог заставить их уйти. Это в какой-то мере было даже забавно. Отто был самым драгоценным и опасным человеком в Нортланде, но основной его товар, солдаты, был ему неподвластен.
Решили, что вытаскивать Кирстен Кляйн должен не Отто, потому как он слишком ценен. С другой стороны у самого Отто был другой аргумент: он не собирался никого убивать.
Но он мог заставить другого человека совершить любое преступление. Был такой старый-старый фильм, немой, черно-белый и жуткий. Кажется, он назывался "Кабинет доктора Калигари".
Все мы здесь сомнамбулы, которых можно заставить делать что угодно. Кому-то, впрочем, придется поучаствовать в приведении этой метафоры к суровой реальности.
В конце концов, Отто сказал, что будет думать, как сделать все тихо и безопасно.
— Не надо тихо, — сказал Рейнхард. — Наоборот, пусть шума будет столько, сколько получится, а может даже чуть больше.
— Подумай, — сказал Маркус. — Это представление, спектакль.
— И если вы сумеете грамотно его обставить, ваше имя войдет в историю.
— Я не хочу в историю, — сказал Отто, затем посмотрел в окно, словно бы история поджидала его у подъезда. — Но я подумаю, да. Я очень хорошо подумаю.
Напоследок мы с Ивонн и Лили встали перед Отто, и он заглянул в глаза (и разум) каждой. Я чувствовала себя героиней какого-то приключенческого романа, мы были похожи на тайное общество с его странными, против воли сближающими ритуалами и опасными секретами.
— Вот, — сказал Отто. — Теперь никто не узнает об этом разговоре.
— Но вы, — он кивнул на солдат. — Можете сказать.
И я поняла, что это значит. Это значит, что я не могу.
— Девушек мы забираем с собой, — сказал Маркус. Я заметила, что с Лили он обходится бережнее, чем с Ивонн. Они все помнят. Впрочем, для Ивонн это могла быть и плохая новость. Я окончательно уверилась в призрачности своего участия в этой истории, однако Рейнхард, выходя, схватил меня под руку. Я обернулась и увидела, что Лиза смотрит вслед солдатам не только со злостью, а с какой-то завистью или, может быть, тоской.
Они должны были существовать вместе. Не жить вместе, быть может даже не испытывать друг к другу что-то особое, вполне вероятно, что они не нуждались больше ни в любви, ни в принятии. Но сама форма их существования подразумевала совместность. Или лучше сказать совмещенность.
Она нуждалась в них или в других таких же. Таковы были особенности их вида. Выживают ли пчелы или муравьи по одиночке? Какой-нибудь придирчивый энтомолог, наверняка, сказал бы, что существуют виды пчел, которые предпочитают одиночество. Однако, моя метафора простиралась скорее в сторону ульев и муравейников, а также их обитателей.
Одинокая пчела — не пчела. Она теряет свою самость, заключенную во всесильном "мы". Для меня сама мысль об этом была жуткой, но, возможно, такой же чудовищной казалась, к примеру, Рейнхарду идея бесконечного в своем одиночестве, пустого Эго.
Страшно мне не было. Более того, я чувствовала облегчение, потому что теперь меня, Ивонн и Лили не разделяли привилегии. Свои привилегии можно только посчитать, а вернуть их теперь не получится никак.
Как только Рейнхард вывел меня из подъезда, он сказал:
— Ты сейчас отправляешься домой.
— Что?
— Ты разочарована? Мне стоило удерживать тебя в качестве заложницы?
Я взглянула на Лили и Ивонн, которая посмотрела на меня так, что стало холодно где-то в области печени.
— Нет, — сказала я. — Просто…
— Насчет твоей свободы я договаривался с кенигом.
Я снова ощутила себя маленькой девочкой, которую мама ведет к знакомому врачу, громко рассуждая о том, как он пропустит их без очереди.
— Да, — сказала я.
— Не буду предупреждать тебя о том, что будет, если ты кому-нибудь что-нибудь скажешь.
— Потому что я не сделаю этого.
Он усмехнулся. Я вдруг взглянула наверх и увидела, что Лиза смотрит на нас. Заметив, что я вижу ее, Лиза помахала мне. Я уныло повторила ее движение, снова взглянула на Рейнхарда. Его красивое лицо казалось мне совершенно безучастным. Я вдруг подумала, он ведь так смертельно бледен, потому что большую часть жизни не выходил на улицу. Некоторая болезненность оставалась в нем и до сих пор, это было трогательным, настоящим.
Я захотела поцеловать его, но вместо этого мы оба сделали шаг назад, расходясь, словно мы завершили танец. Я посмотрела на девочек. Лили не ответила на мой взгляд, а Ивонн продолжала излучать ненависть такой силы, что мне пришлось срочно развернуться и идти, уже не оглядываясь. Я слышала, как они посадили Лили и Ивонн в машину.
Была ли я виновата в этом? Можно было предположить. В конце концов, если раскручивать эту цепочку до конца, я вполне могла оказаться виновной во всем, что произошло с момента моего рождения.
