Маскарад в стиле ампир - Смит Джоан (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Джоан Смит

Маскарад в стиле ампир

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Должен сказать, что по виду это совсем не то место, где мог обосноваться прожженный негодяй Лайонел Марч, — заметил Джонатон Тревизик, не скрывая сомнения. — Имея на руках такую крупную сумму, — а ведь он прикарманил все наши деньги, — мог бы позволить себе самый шикарный отель в Лондоне.

Оба пассажира кареты разглядывали в окно скромную небольшую гостиницу, нижний этаж которой был выстроен из камня и гальки, а верхний из дерева и кирпича. Сооружение завершалось соломенной крышей и ничем не отличалось от многих других старых построек, разбросанных поблизости. В этом скалистом уголке Кента природных строительных материалов не хватало, местным жителям приходилось пускать в ход выдумку. Несмотря на комбинированный фасад, гостиница не была лишена очарования древности. По обе стороны парадной двери пышным цветом раскинулись кусты пунцовых роз, окна скрывались за тисовыми деревьями, над дверью висела вывеска с изображением совы, нарисованной безыскусной кистью деревенского живописца и названием «Приют совы», выписанным черной краской по золотому полю.

— Он, видимо, скрывается. Если только этот мерзавец не переключился на контрабанду, иначе трудно объяснить, что его могло здесь привлечь. Такие дыры не в его стиле, — ответила мисс Тревизик, по тону которой можно было сделать предположение, что упомянутый субъект обладал светскими замашками.

Деревня Блекстед на юго-восточном побережье Англии, где остановилась карета, казалась идеальным местом для контрабанды и была малопригодна для иного занятия, если не считать рыбной ловли. Хотя селение находилось в миле от побережья, широкая бухта граничила с деревней, во время высокого прилива на волнах мерно покачивались несколько рыбачьих лодок и баржа. Гостиница «Приют совы» выходила фасадом на бухту и заболоченные участки суши по краям ее пологих спусков. В лучах заходящего солнца небо приобрело серовато-перламутровый оттенок, однообразие которого нарушалось золотым отливом густых облаков, за которые медленно опускался багряный диск.

— Отвратительное место, — буркнул Джонатон. — Надеюсь, что нам не потребуется слишком много времени, чтобы выкрасть наши деньги.

— Не надо употреблять слово «выкрасть», Джонатон, — строго сказала Мойра. — Мы здесь не для того, чтобы воровать, а чтобы вернуть то, что нам принадлежит по праву. И запомни: из экипажа мы выйдем уже не под фамилией Тревизик, об этом имени нам придется на время забыть. Ошибок не должно быть. Мистер Марч вряд ли узнает нас в лицо, но можешь не сомневаться, что наши имена он запомнил отлично.

Она посмотрела на Джонатона с некоторым беспокойством. Для роли ее покровителя и защитника, за которого он себя выдавал, он был слишком молод. Ей больше подошла бы пожилая компаньонка. Но так как она выдавала себя за молодую вдову, это не было столь необходимо. Если у кого-нибудь возникнут подозрения, она сумеет повести себя достаточно высокомерно, чтобы рассеять сомнения в своей способности постоять за себя без посторонней помощи.

Мойра понимала, что их появление в гостинице под именами сэра Дэвида и леди Крифф вызовет пересуды. Титулы предполагали, что они состоят в браке, но Джонатон был слишком юн для роли мужа. Однако скоро недоразумение прояснится — он ее пасынок. Сэр Обри Крифф женился на леди, которая годилась ему в дочери. От первой жены остался сын Дэвид. После смерти сэра Обри Дэвид принял титул и приставку «сэр» к имени.

Джонатон уловил ее тревогу.

— Знаешь, Мойра, мне не хочется, чтобы такая молодая девушка, как ты, выдавала себя за разбитную вдову, — сказал он. — В этом месте могут оказаться всякие постояльцы. Здесь много контрабандистов, их называют совятниками из-за ночной работы. Судя по названию, гостиница может оказаться местом, где собираются эти типы.

— Мы не станем беспокоить Джентльменов* (* Джентльмен — «рыцарь с большой дороги», разбойник, контрабандист), и они не будут беспокоить нас. Это наш единственный шанс вернуть деньги, — упрямо настаивала Мойра. — Постараюсь избежать больших хлопот — держать себя недоступно и наряжаться в красивые платья, которые нам любезно одолжили. Марч скорее клюнет на богатую вдову, чем на провинциальную даму.

Джонатон не сомневался, что Марч начнет сразу же увиваться вокруг нее, даже без дополнительной приманки в виде целой коллекции дорогих ювелирных украшений. Дома, по крайней мере, трое молодых людей ухаживали за ней, хотя им и было известно, что она бесприданница. Мойра действительно отличалась незаурядной красотой. Она пошла в отцовскую породу, так что Марч не заметит сходства с матерью. Мистера Тревизик он никогда не встречал. Где бы Мойра ни появлялась, ее черные, как смоль, волосы и нежная кожа цвета слоновой кости кружили головы молодым людям. Но самое сильное впечатление производили ее серебристо-серые глаза с длиннющими ресницами. Одних этих глаз было достаточно, чтобы соперничать с лучшими красавицами мира.

Марч видел Мойру только мельком, когда она приехала из женской семинарии в Фарнхэме на похороны. Он не узнает в леди Крифф ту рыдавшую навзрыд школьницу с покрасневшими глазами и распухшим носом. Слово «наследница» его должно сразу заворожить, он будет думать только о том, как бы украсть еще одно состояние.

Джонатон не переставал удивляться, как быстро Мойра овладела искусством управлять имением, когда умерла ее мать, оставив ей закладную на поместье и ни гроша денег. Три года с ними жила сестра миссис Тревизик, но бразды правления находились в руках у Мойры, и она держала их крепко, это в свои-то пятнадцать лет. Да, если кто-то и был способен решить задачу, которую немилосердно поставила перед ними жизнь, то это только Мойра.

Джонатона Лайонел Марч никогда не видел. В период ухаживания Марча за миссис Тревизик он был в школе; на похороны не смог приехать из-за карантина по поводу ветряной оспы. Однако Джонатон был похож на родственников по линии матери — у него, как и у матери, были голубые глаза и легкие светлые волосы. В шестнадцать лет он уже был шести футов ростом, но еще по-детски угловат и худ и, как большинство подростков в этом неуклюжем возрасте, вырастал из курток и штанов быстрее, чем их успевали шить. Основную надежду он возлагал на нос, который как-то незаметно превратился из пуговки в довольно внушительных размеров «клюв», стерев за одну ночь сходство с матерью.

— Ты уверена, что сможешь узнать его после стольких лет? — спросил Джонатон.

— Его шкуру я смогу узнать даже на кожевенной фабрике, — с горечью ответила Мойра.

— В любом случае, мы можем опознать его по пальцу — у него нет фаланги на левом мизинце, — добавил Джонатон.

Мойра была уверена, что эта примета ей не понадобится. Лицо Лайонела Марча врезалось в память, преследовало ее в кошмарных снах. Он вторгся в простую бесхитростную жизнь семьи Тревизик, принеся с собой беду. Что могла найти в нем мать? Как могла питать чувства к этому дьяволу во плоти? Как ему удалось за какие-нибудь шесть недель уговорить ее выйти за него замуж — после смерти отца едва прошел год? Если бы она, Мойра, была дома… Но мать оставалась одна, всему виной одиночество. Никто в округе ничего не знал о Марче. Он выдавал себя за состоятельного землевладельца из Корнуолла, модно одевался, разъезжал в шикарной карете. Все говорило о деньгах. Родственники предупреждали миссис Тревизик, что нужно соблюдать осторожность, но она не обращала внимания. Очертя голову вышла замуж за человека, которого почти не знала, и через три месяца сошла в могилу.

Мойра не удивилась бы, если б узнала, что негодяй убил ее, но на первый взгляд казалось, что по крайней мере в этом Марч невиновен. Он находился в Лондоне по делам, когда мать упала с лошади. Только после похорон семья Тревизик узнала о размере его претензий на наследство. Отец оставил их имение Ильм в полном порядке, свободным от долгов и еще десять тысяч фунтов для Мойры впридачу. Приданное исчезло, имение было заложено за пятнадцать тысяч фунтов. После похорон Марч сказал поверенному в делах семьи, что должен съездить на несколько дней в Лондон, чтобы уладить финансовый вопрос со своим деловым партнером.