И снова магия (Возвращение магии) - Клейпас Лиза (библиотека электронных книг TXT) 📗

Лиза Клейпас

И снова магия

Глава 1

Гемпшир, 1832 год

Помощнику конюха не разрешалось вступать в разговоры с дочерью графа и уж тем более пробираться в ее спальню через окно. Одному Богу известно, что было бы, поймай его кто-нибудь. Наверное, выпороли бы до полусмерти, а потом выгнали из поместья.

Маккена лез вверх по колонне. Ловко уцепившись длинными пальцами за решетку балкона второго этажа, он подтянулся и закинул ногу, пыхтя от усилия. Теперь оставалось только перелезть через перила.

И вот он уже стоял перед большими французскими окнами, прижавшись к стеклу, и, прикрывая ладонями, словно шорами, глаза, пытался разглядеть, что происходит внутри спальни, освещенной одной масляной лампой. Девушка стояла перед туалетным столиком, расчесывая длинные темные волосы. Этого было достаточно, чтобы Маккена просиял от радости.

Леди Алина Марсден... старшая дочь графа Уэстклиффа, обаятельная, пылкая и красивая... Не избалованная вниманием вечно занятых родителей, Алина проводила большую часть времени в прекрасном поместье в графстве Гемпшир. Лорд и леди Уэстклифф были настолько заняты участием в светской жизни, что у них совсем не оставалось времени на воспитание троих детей. Ситуация, обычная для семейств, проживающих в сельских имениях, таких как Стоуни-Кросс-Парк. Распорядок жизни здесь зависел от размеров имения: дети ели, спали и играли далеко от своих родителей. Более того, представление о родительской ответственности у графа и графини было одинаковым. Ни один из них не был особенно обеспокоен воспитанием детей, которые появились на свет в результате практичного, но отнюдь не любовного союза.

С первого же дня появления в поместье Маккены, которому тогда было всего восемь лет, началась его дружба с Алиной и продолжалась на протяжении десяти лет. Они дружили так, как могут дружить обычные дети: лазили по деревьям, плавали в реке, бегали наперегонки. На их дружбу никто не обращал внимания, потому что они были детьми, но постепенно их отношения начали меняться. Ни один молодой человек не смог бы остаться равнодушным к красоте Алины, которая в семнадцатилетнем возрасте являла собой божественно дивное создание.

Алина уже собиралась лечь в постель. Переодевшись в тонкую ночную сорочку из белого хлопка с замысловатыми складочками и оборками, она ходила по комнате. Свет лампы высвечивал очертания ее высокой груди, бедер, скользил по блестящим черным волосам. Вид ее роскошных локонов настолько завораживал, что, казалось, их одних было вполне достаточно, чтобы сделать красивой даже дурнушку. Но и черты лица Алины, выражавшие столько чувств и эмоций, тоже были прекрасны. Однако природе этого было недостаточно, и она добавила еще один штрих в виде маленькой родинки, приютившейся в уголке рта. Тысячи раз Маккена представлял, как он целует ее именно в это местечко, а далее проводит губами по соблазнительным изгибам ее уст... Целовал бы и целовал, пока она не ослабела и не задрожала бы в его объятиях.

Его часто занимал вопрос, каким образом человек столь непримечательной наружности, как граф Уэстклифф, и графиня – женщина средней привлекательности могли произвести на свет красавицу Алину. Но по иронии судьбы она взяла только лучшее от каждого из родителей. Их сыну Марку повезло меньше: он унаследовал от графа грубоватое и суровое лицо и его нескладную фигуру. Маленькая Ливия, по слухам, появившаяся на свет благодаря одному из похождений графини, была хорошенькая, но обычная и явно уступала блеску своей сестры.

Стоя на балконе и наблюдая за Алиной, Маккена думал, что скоро наступит время, когда они уже не смогут общаться так, как прежде. Те сердечные, дружеские отношения, что существовали между ними, вскоре станут невозможными, если не стали уже. Взяв себя в руки, Маккена осторожно постучал в окно. Алина повернулась на стук и, увидев его за стеклом, не выказала особого удивления. Маккена внимательно наблюдал за ней.

Сложив руки на груди, Алина сдвинула тонкие брови и покачала головой. «Уходи», – говорили ее губы.

Маккена и сам поражался своей дерзости, когда думал, какого черта он это делает. Он знал, что должен держаться от нее подальше, не поддаваясь никаким уговорам со стороны Алины. Однако он рискнул, и в награду прождал сегодня у реки целых два часа.

Упрямо покачав головой, Маккена не двинулся с места. Затем осторожно потянулся к ручке окна... Оба прекрасно знали: если его увидят на балконе, то главный удар падет на его голову, не на голову Алины. Сжалившись, она неохотно открыла задвижку. И хотя все еще продолжала хмуриться, Маккене это было все равно, он радовался своей удаче.

– Ты забыла, что мы договорились о встрече днем? – спросил он без вступления, придерживая створку одной рукой. Протиснувшись сквозь узкую щель, он улыбнулся, глядя в ее темно-карие глаза. Когда он вошел в комнату, Алина заставила себя поднять голову и встретиться с ним взглядом.

– Нет, не забыла. – Ее голос, обычно такой легкий и мелодичный, сейчас звучал сердито.

– Тогда где же ты была?

– А это имеет значение?

Маккена поднял брови. Черт побери, почему девушки так любят устраивать словесные игры, да еще в самый неподходящий момент? Не получив вразумительного ответа, он принял вызов.

– Я просил прийти к реке, потому что хотел увидеть тебя.

– А я решила, что ты передумал, так как предпочел другую компанию. – Заметив изумление на его лице, она нетерпеливо поджала губы. – Я видела тебя в деревне, когда мы с сестрой шли к модистке.

Маккена осторожно кивнул, припоминая, что главный конюх посылал его к сапожнику отнести ботинки для починки. Но почему это так задело Алину?

– Не строй из себя дурачка, Маккена! – воскликнула Алина. – Я видела тебя с одной из деревенских девушек. Ты целовал ее прямо посреди улицы на глазах у всей деревни!

Его брови невинно приподнялись. Так вот в чем дело! Это была Мэри, дочка мясника. Маккена безобидно флиртовал с ней этим утром, впрочем, он делал это со всеми знакомыми девушками. А Мэри нарочно поддразнивала его, пока он не рассмеялся и не украл у нее поцелуй. Это ничего не значило ни для него, ни для Мэри, и он тут же забыл об этом.

Так вот что было источником раздражения Алины – ревность! Маккена старался скрыть удовольствие, которое доставило ему это открытие. Но чувство было столь сладкое, что в груди вдруг стало горячо. Черт! Он укоризненно покачал головой, соображая, как напомнить ей о том, что она и без того знала: она – дочь пэра, и ей не следует думать о такой ерунде.

– Алина, – начал он, подняв руки, чтобы взять ее за руку, но тут же отдернул их. – То, что я делаю с другими девушками, я никогда не смогу делать с тобой. Ты и я – друзья. И никогда не будем... то есть я хочу сказать... что ты... черт, не заставляй меня объяснять очевидное.

Алина посмотрела на него так, как никогда не смотрела прежде. Ее карие глаза наполнились таким огнем, что волосы зашевелились у него на голове.

– А если бы я была деревенская девушка, ты бы поцеловал меня?

Пожалуй, впервые Маккена не знал, что ответить. Он всегда отличался смекалкой и безошибочно угадывал, что люди хотят услышать от него, и обычно находил такой ответ, который удовлетворял их. Присущее ему обаяние всегда действовало беспроигрышно и выручало, если нужно было выпросить подгорелую булочку у жены пекаря или выпутаться из неприятностей с главным конюхом. Но что касается вопроса Алины... тут заключалась ловушка, что бы он ни ответил.

И тогда Маккена решился на полуправду, которая могла бы успокоить ее.

– Я не думал о тебе в таком плане, – наконец произнес он, мужественно выдержав ее взгляд.

– А другие парни думают. – Алина смотрела ему прямо в глаза. – На прошлой неделе приезжали Харвуды, их сын Уильям прижал меня к стене и пытался поцеловать.

– Вот свинья! – не выдержал Маккена, представив веснушчатое лицо парня, который не скрывал своего увлечения Алиной. – Попадись он мне, я бы намылил ему шею! Почему ты раньше не рассказала?