Вдова поневоле (Тайные наслаждения) - Мануков Сергей Семенович (прочитать книгу .txt) 📗

Джорджетт Хейер

Вдова поневоле

Глава 1

Уже начали сгущаться сумерки, когда в маленькую деревушку Биллингсхэрст въехала почтовая карета из Лондона. По земле стелился туман, видимость все ухудшалась. Карета остановилась у постоялого двора. Форейтор спустил лесенку, и из экипажа вышла женщина в серой мантилье и круглой шляпке без украшений и перьев. Она подождала, пока снимут ее сундучок и саквояж, а кучер тем временем, обнаружив, что движется с некоторым опережением графика, привязал вожжи, слез с козел и, как бы бросая вызов правилам, которым обязаны следовать кучера почтовых карет, отправился в бар за лекарством, способным, по его мнению, помочь ему преодолеть остаток пути и окончательно не загубить свое ослабленное здоровье.

Пассажирка, сошедшая с кареты, осталась стоять на дороге. У ее ног поставили сундучок и саквояж. Девушка неуверенно огляделась и увидела на противоположной стороне дороги легкий фаэтон. Она знала – ее должны встретить, но опыт подсказывал ей, что за гувернантками, как правило, посылают двуколки, а не изящные фаэтоны.

Девушка заколебалась, не зная, как поступить: подойти к фаэтону или нет. Пока она нерешительно стояла и оглядывалась по сторонам, из фаэтона показался кучер и подошел к ней. Он учтиво дотронулся до шляпы и поинтересовался, не она ли та молодая леди, которая приехала из Лондона по газетному объявлению. Получив утвердительный ответ, кучер слегка поклонился, взял саквояж и направился к фаэтону. Через минуту пассажирка, сошедшая с почтовой кареты в Биллингсхэрсте, уже сидела в экипаже. Такое проявление заботы со стороны новых хозяев заметно подняло ей настроение. В довершение ко всему кучер накинул ей на колени плед, чтобы она не замерзла от прохладного вечернего воздуха.

Потом он поднял лесенку, закрыл дверцу и поставил сундучок на крышу. Через несколько секунд карета тронулась в путь, убаюкивающе покачиваясь на рессорах. Мягкая езда доставляла огромное удовольствие после той тряски, которую ей пришлось несколько часов терпеть в почтовой карете.

Девушка со вздохом облегчения откинулась на мягкие по душки сиденья. Почтовая карета из Лондона была битком набита пассажирами, и путешествие нельзя было назвать приятным. В который раз она спросила себя, удастся ли ей когда-нибудь привыкнуть к неприятной, но необходимой экономии – неизменному спутнику бедности? Но поскольку за последние шесть с лишним лет у нее уже были все возможности притерпеться к такой экономии, положительный ответ на этот вопрос казался очень и очень маловероятным. От этих мыслей у нее испортилось настроение, но она не хотела поддаваться унынию и решительно прогнала грустные думы, навеянные бедностью, а вместо этого принялась размышлять о своей новой работе.

Она покидала Лондон, не возлагая больших надежд на новое место службы. Свою будущую хозяйку ей довелось увидеть лишь однажды во время сурового собеседования в отеле «Фентон». Вспомнив строгую беседу, девушка еще раз удивилась заботливости хозяйки, приславшей карету за новой гувернанткой. Миссис Макклсфилд, дама с огромной грудью и глазами навыкате, произвела на мисс Элинор Рочдейл не очень приятное впечатление. И если бы у нее был выбор, она без всяких сомнений отказалась бы от места в доме миссис Макклсфилд. Но выбирать ей, к сожалению, не приходилось. Очень часто оказывалось, что в семьях, которым требуются гувернантки, кроме детей есть юные джентльмены, давно вышедшие из нежного возраста. А мисс Рочдейл была слишком молода и привлекательна, и поэтому большинству предусмотрительных мамаш казалось совершенно неприемлемой кандидатурой на этот пост. Однако с миссис Макклсфилд ей определенно повезло. У этой суровой леди был всего лишь один отпрыск мужского пола – крепкий мальчик лет семи. Предложение миссис Макклсфилд оказалось тем более кстати, что сбережения мисс Рочдейл практически иссякли, а гордость не позволяла больше гостить у мисс Бекклс – ее бывшей гувернантки. Юный мистер Макклсфилд, по словам матери, обладал горячим и очень чувствительным характером, а посему в обращении с ним требовалось немало такта и умения убеждать, чтобы контролировать его поступки и сдерживать необузданные порывы. Если бы встреча с миссис Макклсфилд произошла шесть лет назад, мисс Родейл, не раздумывая, отказалась бы от тех ужасов, которые сулило ей это место, но прошедшие годы убедили ее в том, что найти, идеальную работу почти невозможно. В семьях, где не было избалованного ребенка, делающего жизнь гувернантки невыносимой, почему-то считалось само собой разумеющимся, что она должна экономить, хозяевам деньги и выполнять другие обязанности второй служанки.

Мисс Рочдейл поплотнее укутала колени пледом. На полу кареты лежала толстая овечья шкура, которая защищала ноги

от сквозняка. Элинор с наслаждением погрузила озябшие ступни в овечий мех и вспомнила, как когда-то ездила в экипаже отца на вечера и балы. Тогда она была мисс Рочдейл из Фелденхолла… Учтивость кучера, которого послали встретить ее, и элегантность фаэтона немного удивили Элинор, поскольку у нее сложилось впечатление, что мисс Макклсфилд принадлежит скорее к среднему сословию. У постоялого двора, когда она впервые увидела ожидающий экипаж, ей даже показалось, будто на дверце изображена корона, но в слабом свете уходящего дня было нетрудно ошибиться. Девушка попыталась представить себе богатство дома, в котором ей придется жить, и его обитателей. А так как она обладала неплохим чувством юмора и богатым воображением, то очень скоро начала придумывать истории одну невероятнее другой.

Неожиданно движение экипажа замедлилось. Выглянув из окна, мисс Рочдейл увидела, что уже совсем стемнело. Луна еще не взошла, и различить что-нибудь вокруг было довольно трудно, но ей показалось, будто экипаж катится по узкой проселочной дороге. Элинор так увлеклась своими фантазиями, что и не заметила, сколько времени находится в пути, но поездка, по-видимому, длилась уже довольно долго. Она вспомнила слова миссис Макклсфилд о том, будто ее дом, «Файв Майл Аш», находится недалеко от Биллингсхэрста, и подумала сначала, что кучер, наверное, выбрал какую-то объездную дорогу. Но потом она поняла – либо представления миссис Макклсфилд о расстояниях были типично деревенскими, либо новая хозяйка Элинор намеренно ввела ее в заблуждение.

Скоро мисс Рочдейл начало казаться, что путешествию не будет конца. У нее мелькнула мысль, что кучер просто-напросто заблудился в темноте, но тут лошади перешли на шаг, и экипаж круто повернул. Колеса заскрипели по гравию. Через несколько секунд скорость вновь увеличилась и оставалась такой еще несколько сот ярдов. Наконец карета остановилась, и кучер спрыгнул с козел.

Когда мисс Элинор Рочдейл вышла из экипажа, все вокруг заливал тусклый серебристый свет, в котором она смогла разглядеть огромное, мрачного вида здание. Два острых щипца и несколько очень высоких дымовых труб. темнели на фоне ночного неба. В одной из комнат горела лампа, и Элинор заметила решетки на окнах.

Кучер позвонил в железный колокольчик. Дверь открыл пожилой мужчина в поношенной ливрее. Он впустил девушку в дом и пристально взглянул на нее. Но она, даже не заметив этого, растерянно остановилась на пороге, изумленно оглядываясь по сторонам. Неужели женщина, которую она видела в отеле «Фентон», живет здесь, среди всего этого увядающего великолепия? – мелькнула тревожная мысль.

Элинор Рочдейл стояла в огромном холле неправильной формы. С одной стороны была широкая дубовая лестница, а с другой – гигантских размеров каменный очаг, в котором вполне можно было зажарить целого быка. Труба, наверное, изрыгала из себя клубы дыма, когда какой-то смельчак разжигал здесь огонь. Заметив почерневший между дубовыми балками оштукатуренный потолок, девушка поняла, что не ошиблась в своих предположениях. Ни на лестнице, ни на тусклом полу холла ковров не было. Окна закрывали длинные парчовые шторы – когда-то роскошные, но сейчас выцветшие и местами обтрепавшиеся. В центре расположился громоздкий, покрытый пылью стол с раздвижными ножками. На нем лежали хлыст для верховой езды, перчатка, скомканная газета и табакерка, а также стояли две оловянные чашки и покрывшаяся зеленоватым налетом медная ваза для цветов, наполненная всякой мелочью.