Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина Александровна (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
– Ну, милый! Выноси! – крикнул князь и направил Мулата к узкому мостику через ручей, впадающий в озеро. Конь, как на крыльях, пролетел над мостками и с маху вломился в камыши. Под его копытами зачавкала грязь вперемешку с водой. Но сладостный звук, раздавшийся следом, позволил Григорию оглянуться и натянуть поводья, приказывая Мулату остановиться. Все получилось, как и замышлялось. Бык с разбегу влетел на трухлявый настил, который не выдержал тяжести громадной туши и рухнул в ручей вместе со злобной скотиной.
Бык страшно взревел, мотнул головой, разметал в стороны остатки мостика, попытался выпрыгнуть на противоположный берег, но топкое дно не давало ему точки опоры, и прыжка не получилось. Бык скатился назад, забился, как огромная рыба, отчего вода вокруг него закипела бурунами. Взметнулись в панике одна за другой мутные волны и захлестнули берег.
Пытаясь встать на ноги, бык барахтался, бился, глухо мычал. Наконец у него это получилось, и он поднялся над ручьем, весь облепленный илом и водорослями, словно чудище из детской сказки. Но холодная ванна заметно поумерила его пыл. Бык беспомощно замычал, несколько раз ударил передней ногой по воде, взбивая донный ил, и вдруг склонил голову и принялся жадно и долго пить. Затем поднял огромную морду, глянул окрест, но уже без прежней ярости, и замычал снова, но жалобно, словно корова, отбившаяся от стада.
Свесившись с лошади, Григорий кнутовищем поддел из воды цепь, подтянул ее к себе и захлестнул вокруг деревянной сваи, единственной, что осталась от мостика. Бык воспринял это безропотно, только опять вытянул морду и замычал уже обиженно. Сладили, дескать, с бедным животным! С его губ капала вода, взгляд был покорным, злоба из глаз улетучилась, и если б не знать, что он вытворял несколько минут назад, вполне мог бы сойти сейчас за воплощение ангела на земле. Конечно, если можно представить себе ангела в десятка три пудов весом и с огромным кольцом в носу.
Со стороны дороги послышались громкие крики. Григорий оглянулся. Три мужика с баграми, бранясь на чем свет стоит, бежали по направлению к ручью. Коляска Караваева стояла в отдалении, и ее пассажиры, защитив глаза от солнца козырьками ладоней, наблюдали за происходящими возле разрушенного мостика событиями.
Григорий отъехал в сторону и спешился. Мужики тем временем подбежали к быку. Один из них ухватил его за цепь и потянул из воды. Два других принялись подталкивать его баграми с боков, и укрощенный бык спокойно, как теленок, вышел из воды. Подняв голову, промычал опять, словно сообщил, что сдается на милость победителей, и поплелся, сопровождаемый конвоирами, прочь.
Князь проводил их взглядом, удивившись мрачности и непочтительности пастухов, но пообещал себе непременно выяснить, чей этот бык и как получилось, что он оказался на свободе. Только по чистой случайности он не успел натворить страшных бед.
Мужики подвели быка к повозке, которая вынырнула из-за поворота дороги и остановилась рядом с изуродованной коляской. Привязав быка за цепь к железному кольцу в задке повозки, пастухи вскочили на лошадей. Повозка тронулась и вскоре скрылась за очередным поворотом дороги, уводя за собой присмиревшего быка и его диковатых сторожей с баграми, которыми они удерживали своего подконвойного от дурных поступков.
Князь подошел к ручью, тщательно обтер сапоги пучком мокрой травы, умылся сам, с сожалением оглядел изрядно забрызганный грязью костюм для верховой езды и лишь после этого с Мулатом в поводу направился к коляске Караваева.
Глава 5
Ксения пристально вглядывалась в зеркало. Слава богу, на лице следов не осталось. Все очевидные доказательства падения тщательно спрятаны под юбкой и длинными рукавами платья: и несколько синяков на бедре, и ссадина на колене, и царапина от запястья до самого локтя. Но именно эта царапина – сейчас она скрывалась под аккуратной повязкой – вызывала у нее самые приятные воспоминания.
Девушка на мгновение закрыла глаза, представив, как ласковые теплые пальцы касаются ее кожи, а голубые глаза, она даже не представляла, что у мужчины могут быть такие яркие голубые глаза, почти ослепляют ее. Но, может, ей все показалось, потому что она впервые видела так близко от себя лицо молодого мужчины? Ксения покачала головой и счастливо улыбнулась. Не-ет, она не могла ошибиться! Несомненно, он смотрел на нее с робостью, но одновременно с изрядным обожанием.
Как он ловко обмыл ей ранку водой из ручейка, а потом столь же быстро и умело наложил повязку из собственного шейного платка. Она до сих пор охватывала ее руку. Ксения ни в какую не согласилась ее поменять, хотя Марфуша всячески убеждала проделать это, опасаясь, как бы княгиня не догадалась, что было на самом деле использовано вместо бинта на поле боя.
Тогда для маскировки и, несмотря на жару, Ксения натянула на себя платье с длинными рукавами. Марфуша вновь ее причесала, и они обсудили, как донести до Наташиных ушей сообщение о происшествии с быком. Оставить случившееся в тайне все равно не получится: коляска представляла собой гору хлама, кучер лежал в людской с ногой в лубке. Сильный вывих ему с трудом вправил деревенский коновал. У Павлика же под глазом высвечивал изрядный синяк. Одна Марфуша не пострадала, потому что в момент появления быка на дороге находилась в стороне от коляски. Павлик оставил шляпу на поляне, где они собирали цветы, и она отправилась на ее поиски.
Бык выскочил из-за поворота дороги неожиданно. Конечно, поначалу они услышали его рев и отчаянные крики сторожей, но все произошло так быстро, что никто ничего не успел сообразить. Ксения просто оглянулась и увидела огромную тушу, которая неслась на коляску с низко опущенной головой и выставленными вперед рогами. Больше она ничего не помнила до того самого момента, когда над ней склонилось то самое мужское лицо с ослепительно голубыми глазами.
Позже Марфуша рассказала, что лошадь при виде разъяренного быка понесла коляску по дороге. Кучер пытался управлять ею, кричал что-то, отчаянно ругался, но она мчалась как оглашенная, и слава богу, что окаянный не вынес их на луг, там, на кочках, коляска развалилась бы в мгновение ока.
Сама Марфуша не видела, чем закончилась эта бешеная скачка, она осталась на лугу за добрую версту от места происшествия и притащилась на усадьбу пешком, когда Ксения и Павлик уже были дома. На заднем дворе Марфуше показали изуродованную коляску, а Ксения, уже в спальне, продемонстрировала изорванное чуть ли не в клочья то самое бальное платье, которое по заказу графини доставили к Пасхе из Парижа. К тому же она посеяла во время скачки свою лучшую шляпку из итальянской соломки с цветами и лентами в тон платью.
И Марфуша тоже не находила себе места от страха. Она подозревала, какие громы небесные обрушатся на ее голову в первую очередь, когда графине доложат о происшествии. Розог точно не миновать! За семнадцать лет жизни Марфуше ни разу не пришлось испытать подобного наказания, но сейчас столь печальной участи ей, увы! – не избежать. Хотя в чем ее вина, если сторожа сплоховали и бык по какой-то причине вырвался у них на волю?
– Наташа еще не приехала? – почему-то шепотом спросила Ксения.
Марфуша испуганно посмотрела на окна.
– Должна, говорят, к вечеру появиться. Но по мне, пускай раньше все закончится. Хуже нет сидеть и дожидаться! – Она с сочувствием посмотрела на свою молодую хозяйку. – Теперь уж точно графиня не позволит за усадьбу выезжать. Это ж надо такому несчастью случиться! – совсем уж по-старушечьи пригорюнилась она и вдруг встрепенулась, а глаза озорно сверкнули. – Всем плохо было б дело, барышня, но ведь удача к вам бочком повернулась! Как вам барин показался, о котором я давеча сказывала?
Ксения покраснела.
– Скажешь тоже, Марфуша, я его, поди, не разглядела.
Марфуша с недоверием покачала головой.
– Так я вам и поверила. Вы что ж, совсем без памяти были, когда он вам руку перевязывал? И в их коляске, почитай, до самой усадьбы доехали!
