Опасные забавы - Портер Маргарет Эванс (книга регистрации .txt) 📗
– Возвращайтесь в мой театр, cherie, и скоро вам хватит денег на шелковые платья и украшения, идущие к вашим глазам, – не без изящества заметил Арман. – Паризо ко времени ухода со сцены скопила двенадцать тысяч фунтов, и не все от любовников. Постановщики будут вам хорошо платить, по меньшей мере, триста фунтов за первый год.
– Как исполнительнице вторых ролей?
– Mais non, вы будете солисткой!
Его слова пробудили воображение Розали. Сезон в опере длился с конца декабря до начала августа, то есть неполных восемь месяцев, и триста фунтов равнялось тройному окладу Розали за тот же срок в Седлерз-Уэллз. Возобновить свою прерванную карьеру танцовщицы оперы было ее заветной мечтой. Если она осуществится, Розали сможет переехать в красивый и уютный дом, желательно, неподалеку от театра. «И тогда прощайте, наемные экипажи», – с волнением думала она.
Она была окрылена новыми надеждами. Проходя мимо былых коллег, она молила Бога и судьбу, чтобы присоединиться к ним на сцене Королевского театра в Хеймаркет, и мысль о том, что ее будущее решится через несколько часов, не оставляла ее ни на минуту.
Когда настало время возвращаться в Айлингтон, она извинилась перед хозяйкой.
– Вы так быстро нас покидаете! – разочарованно проговорила миссис Хьюз, когда Розали поблагодарила ее за теплый прием.
– Я и правда не могу больше оставаться, мадам. Сегодня вечером я танцую.
– В таком случае не стану вас задерживать. Впрочем, подождите, я хочу вам кое-что показать. Идемте со мной в будуар.
Розали проследовала за приятельницей по лестнице в маленькую комнату. Здесь стоял туалетный столик, покрытый розовым шелком, на котором она заметила несколько французских безделушек в стиле рококо. На стене висела большая картина, написанная маслом, в тяжелой золоченой раме. На ней была изображена хрупкая женщина в цыганском костюме. Изящно выгнув руку, она подняла высоко над головой бубен, украшенный малиновыми лентами. Фоном для портрета послужила парижская улица, хорошо знакомая Розали.
– Я подумала, что вы с удовольствием встретитесь с ней вновь, – тихо сказала миссис Хьюз.
– Oui, – прошептала Розали, не отрывая взора от смеющегося лица матери. – Теперь, зная, что вы ее сохранили, я могу легко вздохнуть. Ведь столько ее картин разошлись по коллекциям.
– Разве она не продала их все?
– Мы оставили себе другого Фаргонара и большинство моих детских портретов кисти месье Греза. Мама относилась к ним с особой нежностью, а знатоки ценили их не слишком высоко.
– Вы не должны их никому отдавать. Берегите и другие вещи, доставшиеся вам от Дельфины. Любой предмет картина, или фарфоровый орнамент, или даже кусочек шелка – могут порадовать в трудную минуту.
– Я знаю.
– И никогда не забывайте, что вы можете доставить счастье людям своим талантом. Вспомните, с какой любовью вы слушали игру на скрипке вашего отца или наблюдали за танцем Дельфины! Они были так талантливы. И гордились вами, как и все мы. Они очень надеялись на ваш успех. Chere Розали, отказываться от драгоценного наследства нельзя.
– Я отнюдь не собираюсь, – обещала девушка.
В последний раз бросив взгляд на яркий холст, она добавила: – Да и не смогу.
