Пусть будет лунный свет - Томас Мелоди (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Глаза майора улыбались, и в уголках его суровых губ появилась едва заметная улыбка. Ноги у Брианы будто приросли к полу.
– От Абдула ни на шаг, – сказал Фаллон, и в голосе его послышалась едва уловимая насмешка. – Я не хочу вернуться в Каир и узнать, что вас продали в какой-нибудь гарем.
– Майор, я буду стараться изо всех сил, – излишне резко ответила Бриана, устыдившись своих не очень-то благопристойных мыслей. – Хотя понятия не имею, как буду сдерживать свое неуемное стремление заводить дружеские отношения. Ведь поездка предстоит долгая.
Фаллон нарочито перевел взгляд на ее губы. По выражению его глаз девушка поняла, что он помнит прошлую ночь, когда ей удалось поставить его в непростое положение. Тогда же она заявила ему, что смутить ее очень непросто и сейчас он, видимо, вознамерился опровергнуть ее слова. В отсутствие ее светлости он вел себя все более дерзко.
Майор провел рукой по своему подбородку:
– Я умылся и побрился.
– И теперь желаете, чтобы я вам сказала, окажется ли для меня ваш поцелуй незабываемым?
Он не ответил. Бриана вдруг поняла, что майор в отличие от Стивена Уильямса нисколько не боится Кристофера. Это неожиданное открытие ее потрясло.
Опасный человек. Непредсказуемый.
Она знала, что безумие с ее стороны поддаваться его притягательной мужской красоте. Тем более позволять себе мысли о том, чтобы завести роман с человеком, которого местные прозвали Барракудой. К своему ужасу, Бриана поняла, что ей страстно хочется, чтобы майор Фаллон ее поцеловал. Сейчас.
– Вам сколько лет? – неожиданно спросил он.
– Что? – растерянно переспросила она. В голове у нее вдруг напрочь пропали все мысли, кроме одной: она достаточно взрослая, чтобы поцеловать мужчину. – Двадцать два года. Будет через шесть месяцев. А почему вы спрашиваете? – Ей показалось, что он процедил сквозь зубы проклятие. – А сколько лет вам?
– Я намного старше вас.
– На сколько?
– На одиннадцать. Между вами и мной десятилетие... Бриана округлила глаза в притворном ужасе.
– Четыре тысячи дней! Ну, плюс-минус пару недель. – Она не выносила ни малейшего намека на то, что она слишком молодая, чуть ли не ребенок. Сейчас это задевало ее еще сильнее, потому что она остро чувствовала собственную неискушенность. Может быть, такое к ней отношение сложилось из-за того, что в семье она была самой младшей и ей приходилось с боем отвоевывать каждый дюйм уважения к себе. Однако гораздо чаще ее, как несмышленыша, одаривали снисходительным пренебрежением. – Боже мой, майор! Она сделала шаг назад и встала так, чтобы между ними оказался походный столик Кристофера. – Я, должно быть, все еще ходила в детских передничках, когда вы... ну, не знаю я, как себе мальчишки представляют, чем занимаются настоящие мужчины.
Он оперся руками о стол.
– Когда вы носили переднички, я сражался вместе с Гордоном в Китае.
– Понятно... – Господи, как это они умудрились договориться до такого? – Я вполне способна составить самостоятельное суждение о мужчинах, майор.
– Нисколько в этом не сомневаюсь.
– Уверяю вас, я достаточно насмотрелась на разные картины и скульптуры, чтобы узнать, что происходит между мужчиной и женщиной. У Кристофера, между прочим, одна из самых богатых коллекций восточной эротической живописи в Англии. Впрочем, это всего лишь произведения искусства.
Ответ майора Фаллона был более чем скуп – он чуть иронично приподнял правую бровь.
– А я вот только что думал о том, что в оставшиеся до нашего отъезда десять минут мы вполне могли бы предаться страстной любви там, за загородкой. Только представьте – я и прохладный ветер, остужающий ваше разгоряченное тело. – Он оперся рукой о стол и наклонился к Бриане. Девушка покраснела до корней волос. – Доверьтесь мне, мисс Донелли, я, может быть, не обладаю изысканными манерами и бываю груб, зато всегда стараюсь проявить особое отношение к женщине, которую намереваюсь уложить к себе в постель.
Бриана нервно рассмеялась и, округлив глаза, покачала головой. Никто еще не вел с ней таких откровенно развратных разговоров.
– До меня дошли слухи, что у вас есть любовница. Так что я для вас опасности не представляю.
Он скрестил на груди руки.
– Вы, верно, имеете в виду Ясмин? – Он криво усмехнулся, однако взгляд оставался серьезным. – Признаться, вы застали меня врасплох. Не ожидал, что вам известны мои тайны. А я про вас ничего не знаю. Кроме того, что вы фотограф.
– И очень хороший, между прочим, – не преминула она добавить. Вообще-то не было на свете человека, который мог бы сказать, что знает ее. – Мне нравятся восход солнца и воздух раннего утра. Я обожаю розы. И мне очень не хватает дождя.
Говорить приятные вещи о себе всегда приятно, и Бриана с удовольствием предалась невинному легкому самовосхвалению, с душевной легкостью живописуя отдельные нравящиеся ей черты и склонности своего характера. Было в этом нечто возвышенно-просветленное, что неудивительно: Бриана состояла в обществе трезвости, участвовала в марше суфражисток на Лондон, посетила не одну тюрьму, и, в конце концов, после того как ее резкая статья была запрещена в Англии, семья отправила ее в Египет от греха подальше.
– Еще я считаю, что у меня самые красивые глаза на свете, – договорила она и заметила, что взгляд его на мгновение стал насмешливым. – Ведь они у меня не совсем голубые. Они...
– Серые, слегка пепельные, дерзкие?
– Во всяком случае, смотреть в них – одно удовольствие.
– А сами вы что скажете, мисс Донелли?
– Мне жаль, что вы, майор, желаете получить то, что вам недоступно. – Она не раз замечала, какие взгляды бросал он на Алекс. – Впрочем, именно это дает вам основание быть постоянно недовольным миром, в котором вы живете.
Майор продолжал смотреть на нее, и его взгляд по-прежнему оставался непроницаемым. Однако по его лицу пробежала тень. Что-то тревожило его. Бриана подумала, что даже неустрашимому и несгибаемому майору Фаллону ничто человеческое не чуждо.
Снаружи донесся негромкий топот лошадиных копыт. Сердце Брианы бешено забилось. Прибыл ее двойник, и в любой момент в палатку мог войти слуга, чтобы сообщить об этом.
– Ну что, майор, у меня больше нет надежды получить тот самый поцелуй? – Когда Бриане было плохо, она вела себя в высшей степени легкомысленно.
Майор Фаллон с каменным лицом подошел к койке и взял лежавшую на ней винтовку.
– Не собираетесь же вы меня застрелить?
– Я как-то не думал об этом, хотя мысль сама по себе интересная.
Наконец слуга привел в палатку солдата. Мужчины заговорили по-арабски, Бриана ничего не понимала, лишь переводила взгляд с одного на другого.
– Луна на ущербе, – проговорил наконец по-английски майор. – Так что свет сегодня ночью вам не помощник. Абдул будет вас дожидаться на краю лагеря. Серая лошадь – ваша. Этот арабский жеребец ценится высоко, видимо, в свое время он принадлежал кому-то из шейхов, пока не оказался здесь. Может быть, потом вам захочется оставить его себе.
Лошадь принадлежала ей по праву победителя в бою. Она не заводила об этом разговора, потому что сомневалась, что сумеет хладнокровно обсуждать эту тему. Арабский жеребец был одной из тех двух лошадей, которых майор Фаллон не пожелал оставить у сторожевой башни. Для Брианы этот человек по-прежнему оставался загадкой. И она неожиданно поняла, что боится его.
– Повторяю – не раскрывать лица и от Абдула ни на шаг.
– Еще не хватало, чтобы вы за меня переживали, майор. Бриана, понимая, что, может быть, никогда больше не увидит его, шагнула к нему, встала на цыпочки и поцеловала.
Она уже направилась было к выходу, когда Фаллон положил ей руку на плечо и повернул ее к себе. Глаза их встретились. Он приподнял ей голову, наклонился и нежно поцеловал в губы. Глаза Брианы закрылись сами собой. Майор осторожно провел кончиком языка по ее нижней губе, и поцелуй, только что бывший в высшей степени целомудренным, нежданно обжег скрытой страстью, отчего у Брианы бешено заколотилось сердце.
