Лукавая жизнь (Надежда Плевицкая) - Арсеньева Елена (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
Что и говорить, он и впрямь был щедр: частенько ссужал певицу деньгами… не настаивая на возвращении долгов. Это было очень удобно. Ведь, хотя благосостояние пары Плевицкая – Скоблин постепенно укреплялось, до настоящего материального благополучия было еще далеко. Однако хорошо уже то, что Плевицкая снова вошла в моду. Теперь ее воспринимали не просто как представительницу интересного и где-то даже экзотического стиля – среди эмигрантов она стала символом прежней России, была вознесена на пьедестал особого обожания (немалую роль тут сыграла и прежняя любовь к ней государя-императора). И хоть актерская братия относилась к ней не без некоторой иронии, а все же не могла не признавать чарующей силы ее голоса. Особенно эта знаменитая ее песня «Занесло тебя снегом, Россия», имевшая над людьми просто-таки гипнотическую власть…
Николай Скоблин тем временем вернулся в руководство РОВСа. Организация в то время стала представлять значительную угрозу для Советской России, что являлось всецело заслугой генерала Александра Павловича Кутепова. РОВС стремился поддерживать боеспособность своих рядов для грядущей войны с «комиссарами», собирал разведывательную информацию, готовил диверсантов и террористов. К 1930 году РОВС имел восемь территориальных отделов, охвативших Европу, Дальний Восток, Северную и Южную Америку, Австралию, активно сотрудничал с разведками Польши, Румынии, Англии, Японии. Генерал Кутепов взаимодействовал с «северо-восточной секцией» 2-го (разведывательного) отдела Генштаба Франции, который вел подрывную работу против СССР.
РОВС не скрывал: если нет сил на военную интервенцию, то основными методами борьбы против красной России должны стать диверсии, шпионаж и террор. Проникшие в СССР эмиссары РОВСа совершили несколько дерзких акций. Седьмого июня 1927 года были брошены бомбы в зал заседаний партийного клуба в Ленинграде, ранены тридцать активистов. В 1928 году взрывное устройство сработало в бюро пропусков ОГПУ. Закордонный центр монархистов представлял реальную угрозу Советской России.
Разумеется, ОГПУ не желало с этим мириться. В руководство РОВСа засылались разведчики и провокаторы из СССР, но они проваливались один за другим. В бутылке водки, презентованной генералу Кутепову, был обнаружен яд. Тогда в РОВСе были приняты особые меры безопасности, однако… однако вскоре в войсковом союзе произошло событие не просто странное, но страшное и загадочное. Среди бела дня в Париже был похищен генерал Александр Павлович Кутепов.
Выйдя из своей квартиры на улицы Русселе в десять утра 26 января 1930 года, он должен был в половине двенадцатого быть на панихиде по генералу Каульбарсу в церкви «Союза галлиполийцев». Больше его никто не видел и никто ничего толком о нем не знал. Какой-то человек вроде бы оказался случайным свидетелем загадочного происшествия: на улице Удино, близ бульвара Инвалидов, генерала с помощью французского полицейского (конечно, переодетого агента ОГПУ) втолкнули в автомобиль, прижали к лицу тряпку, очевидно смоченную эфиром, и увезли. Вообще множество очевидцев обращались в полицию и рассказывали, что видели генерала там-то и там-то, вплоть до севера Нормандии.
Парочка, которая прогуливалась в дюнах Фале де Вашнуар, с изумлением заметила, что на пустынный пляж прибыли две вполне городские машины: «Альфа-Ромео» и красное такси «Рено». Влюбленные видели также моторную лодку, стоящую у берега, и пароход на рейде. Двое пассажиров автомобиля вытащили какой-то большой продолговатый предмет, завернутый в мешковину, взвалили на плечи, вошли в воду и положили предмет на дно лодки, в которой находились еще два человека. Лодка на полной скорости помчалась к пароходу, который поднял якорь и ушел, как только находившиеся в лодке и их таинственный груз оказались на борту. Это был советский пароход «Спартак», неожиданно покинувший Гавр днем раньше.
Официальное расследование похищения длилось долго, и наконец французское правительство предпочло замять дело, дабы не рисковать разрывом отношений с СССР. Частное следствие по делу Кутепова было проведено Владимиром Львовичем Бурцевым, известным издателем и журналистом, разоблачившим в свое время знаменитого провокатора Азефа, что стало истинной «бомбой» в рядах эсеров. Бурцев умудрился выяснить, что организовали похищение сотрудники советских представительств во Франции, все – штатные агенты иностранного отдела ОГПУ СССР.
Впрочем, все это, само собой, выяснилось гораздо позднее. Пока же французская полиция искала следы генерала, а его семья была погружена в глубокую скорбь. Каждый день появлялась в квартире на улице Русселе Надежда Плевицкая – она была приятельницей жены пропавшего генерала – и ласково утешала хозяйку:
– Я видела его во сне. С ним все в порядке, ему хорошо. Верьте – вы с ним еще встретитесь! – убеждала Плевицкая, и ее голос (благодаря которому критик А. Кугель в свое время «чувствовал «калужскую дорогу» с разбойничками и словно обонял братину зелена вина, которую пьет – не перепьет ухарь-купец») оказывал на Лидию Давыдовну Кутепову магическое, успокоительное воздействие.
Тем временем стало ясно, что исчез генерал Кутепов бесследно и скорее всего он убит. Кстати, позднее выяснилось, что доза эфира при похищении была дана генералу чрезмерная, так что большевики получили лишь бездыханное тело, от которого никакими пытками нельзя было получить никакой информации. Поэтому в РОВСе был избран новый председатель – генерал Евгений Карлович Миллер.
Его военная карьера была не столь блистательна, как у Кутепова, но тоже замечательна. Окончив Николаевское кавалерийское училище в Петербурге, Миллер служил затем в лейб-гвардии гусарском полку, окончил Академию Генерального штаба, был военным атташе в Бельгии, Голландии, Италии, находился на штабной работе. В 1915 году был произведен в генерал-лейтенанты, командовал корпусом в Первую мировую войну, а во время гражданской был военным губернатором Северного фронта. По свидетельству современников, Миллер встал во главе РОВСа вовсе не из-за честолюбивых устремлений, которых был начисто лишен, а лишь потому, что был первым заместителем у Кутепова.
Однако если он не страдал переизбытком амбиций, то его собственные заместители, а также руководители региональных отделений определенно им страдали. РОВС терзали внутренние противоречия. Кутепов был боевым офицером, и его авторитет считался бесспорным, а «штабист» Миллер не нравился многим. Например, Скоблину. Николай Владимирович считал, что пора «стариков-теоретиков», не нюхавших, так сказать, пороха, давно миновала, время выдвигать боевую молодежь. Прежде всего, его, генерала Скоблина. Между прочим, в это время Николай Владимирович предложил заслать в Россию на подрывную работу… его и его жену. Идея была признана фантастичной – никто в руководстве РОВСа не верил в то, что амбициозный генерал и экзальтированная певица способны исполнять секретные задания.
Не верил и генерал Миллер.
Шло время, и постепенно стало ясно, что под руководством Миллера подрывная работа в СССР пошла с еще бо?льшим размахом и эффектом. И постепенно власть его в РОВСе стала неоспоримой, авторитет укрепился настолько, что на торжественном вечере, посвященном памяти Лавра Георгиевича Корнилова, офицеры его дивизии, которые ревностно чтили свои боевые воспоминания, решили сделать великолепный жест. Генерал Скоблин, который, как мы помним, командовал в армии Врангеля 2-й Корниловской дивизией, произнес такую речь:
– Сегодня мне хочется дать доказательства нашей преданности нашему главе, работающему в столь трудной и морально тяжелой обстановке. По нашей добровольческой традиции от имени офицеров полка я прошу его превосходительство генерала Миллера зачислить себя в списки нашего полка.
Крики «ура», шампанское… Миллер был растроган до глубины души – прежде всего тем, что Скоблин, которого он уважал, смог подняться над их разногласиями. С этого вечера началась близкая дружба между Миллером и его женой и Скоблиным с Плевицкой.
Тем временем они стали вполне богатыми людьми. Похоже, предчувствия Скоблина оправдались, и выступления Надежды Васильевны приносили хорошие деньги. Они позволили супружеской паре поселиться в симпатичном пригороде Озуар-ля-Феррьер, купить там дом и автомобиль. Дом стоил немало – 82 тысячи франков. Скоблин, который подписывал договор, внес 10 тысяч наличными и обязался выплачивать по 10 тысяч ежегодно еще семь лет.
