Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн) - Грегори Филиппа (книги серии онлайн .TXT) 📗
Я кивнула, приступая к предложенному ужину. Когда доела, он потянул меня на кровать, начал целовать ухо, шею, веки, нежно-нежно, чтобы я позабыла и об Анне, и о нежеланной новорожденной девочке. Крепко обнял, я замерла в его объятьях, да так и заснула, одетая, поверх покрывала, разрываясь между сном и желанием, и мне снилось, что мы занимаемся любовью, а он обнимал и ласкал меня всю ночь напролет.
Едва оправившись после родов, Анна принялась организовывать королевский уход за маленькой принцессой Елизаветой. В замке Хэтфилд под руководством нашей тетки леди Анны Шелтон, рассудительной матушки Мадж, собирались устроить королевские ясли. Принцесса Мария, осмелившаяся тайком улыбнуться над крушением надежд Анны из-за рождения девочки, должна была уехать туда же — подальше от отца и от полагающегося ей по праву места при дворе.
— Пусть сопровождает Елизавету, — беспечно заявила Анна. — Будет ее камеристкой.
— Анна, она сама принцесса, — возмутилась я. — Не может она прислуживать твоей дочери, это несправедливо.
Анна сердито посмотрела на меня:
— Дура! Именно так и надо. Люди должны видеть — она едет туда, куда я велю, служит моей дочери, значит, я — настоящая королева, а Екатерина давно позабыта.
— Анна, уймись! Сколько можно плести интриги?
Она горько улыбнулась:
— Думаешь, Кромвель уймется? Или Сеймуры? А испанский посол, его шпионская сеть и эта проклятая женщина — все разом уймутся, скажут себе: „Ладно, она за него вышла, родила ни на что не нужную девчонку, и хотя у нас на руках все козыри, давайте остановимся“. Так, что ли?
— Нет, — ответила нехотя.
Она пристально взглянула на меня:
— Объясни мне лучше, как ты ухитряешься выглядеть такой веселой и довольной, хотя, судя по твоим жалким доходам, тебе следует биться за каждый грош и давно остаться ни с чем.
Невозможно сдержать смех — так уныло она смотрит.
— Я справляюсь, — ответила коротко. — Но собираюсь в Гевер повидать детей, если ты меня отпустишь.
— Ладно, поезжай. — Она уже устала от моих просьб. — Но к Рождеству возвращайся в Гринвич.
Я побыстрей направилась к двери, пока она не передумала.
— И скажи Генриху, что пора учиться. Ему надо дать достойное воспитание. В конце года пусть отправляется к учителю.
Я замерла, рука на косяке двери, прошептала:
— Мой мальчик?
— Мой мальчик, — поправила Анна. — Сама понимаешь, нельзя всю жизнь играть.
— Я думала…
— Я уже все устроила. Он будет учиться с сыновьями сэра Франциска Уэстона и Уильяма Брертона. Мне говорили, они получают хорошее образование. Пора уж ему общаться с детьми своего возраста.
— Только не с ними! — вырвалось у меня. — Не с сыновьями этих двух.
Анна подняла бровь.
— Они — мои придворные, — напомнила она. — Их сыновья тоже станут придворными, может быть, в один прекрасный день — при его собственном дворе. Он будет воспитываться с ними, таково мое решение.
Я чуть не заорала, но вовремя одумалась, закусила палец и сумела заговорить мягко и нежно:
— Анна, он еще совсем малыш, он так счастлив в Гевере с сестрой. Если, по-твоему, его пора учить, я останусь и буду учить его сама…
— Ты! — Она расхохоталась. — С тем же успехом можно попросить уток поучить его крякать. Нет, Мария, я так решила, и король со мной согласен.
— Но, Анна…
Она откинулась назад, прищурилась:
— Хочешь побыть с ним до конца года? Может, отослать его к учителю прямо сейчас?
— Нет!
— Тогда иди, сестричка. Решение принято, ты мне надоела.
Уильям молча наблюдает за мной, пока я мечусь взад-вперед по нашей узкой комнатке под крышей.
— Убью ее! — Во мне все бушует.
Он прислонился спиной к двери, проверил, что створки окна закрыты и нас нельзя подслушать.
— Убью! Мой сын, мой драгоценный мальчик будет учиться с детьми этих извращенцев! Готовиться к жизни при дворе! Единым духом отправить принцессу Марию прислуживать Елизавете и отослать моего сына. Да она просто сбесилась. Последний ум потеряла со своим честолюбием. Но мой мальчик, мой мальчик…
Я больше не могла говорить, горло перехватило, колени подогнулись, я уткнулась в покрывало и зарыдала.
Уильям не покинул своего поста у двери, дал мне выплакаться.
Дождался, пока я подняла голову и утерла мокрые щеки ладонями. Только тогда подошел, опустился рядом со мной на пол. Сломленная горем, я, как была на коленках, привалилась к нему. Он нежно обнял меня, покачивая, словно ребенка.
— Мы вернем его, — шепнул в самое ухо. — Побудем с ним в Гевере, все вместе, а потом отошлем к учителю. Но скоро вернем обратно, я обещаю. Мы освободим его, любовь моя.
Зима 1533
Анна заказала королю совершенно невероятный новогодний подарок. Ювелиры провозились, устанавливая его, все утро. Они явились в покои королевы сказать, что все готово, и Анна взяла нас с Георгом посмотреть.
Мы спустились по лестнице в большую залу. Анна впереди, готовая распахнуть двери и увидеть наши лица. Поразительное зрелище — золотой фонтан, инкрустированный рубинами и бриллиантами. В основании — три обнаженные женские фигуры, тоже из золота, из сосков струятся потоки воды.
— Боже мой! — В голосе брата звучит неподдельное благоговение. — И сколько же это стоит?
— Лучше не спрашивай. Великолепно, правда?
— Великолепно! — Я не прибавила: „Но до чего же уродливо“, хотя по ошеломленному виду Георга было ясно — он думает то же самое.
— Думаю, журчание воды действует успокаивающе. Генрих сможет поставить его в приемной, — продолжала Анна. Подошла ближе к фонтану, потрогала. — Отлично сработано.
— Плодородие изливает воду, — заметила я, глядя на блестящие статуи.
— Знамение, напоминание, мечта, — улыбнулась Анна.
— Дай Бог, предсказание, — без обиняков заявил Георг. — Есть уже знаки?
— Пока нет, но скоро непременно будут.
— Аминь, — сказал Георг, и я повторила, словно примерная лютеранка: — Аминь.
Наши молитвы были услышаны. Месячные не пришли в январе, потом в феврале. В апреле появились побеги спаржи, и королева ела их за каждой трапезой, ведь известно, ешь спаржу — родишь сына. Все кругом догадывались, но никто не знал наверняка. А Анна ходила с хитрым видом и наслаждалась — она снова в центре внимания.
Весна 1534
Планы двора на лето опять откладываются. Анна в самой сердцевине вихря сплетен и ничего лучшего не желает, как только сидеть со сложенными на животе руками — пусть поволнуются. Двор просто бурлит от слухов. Каждый придворный норовит ухватить за рукав Георга, матушку или меня — вдруг мы уже знаем, что она беременна и когда ей рожать. Никому не хочется оставаться в летнюю жару поблизости от зараженных болезнью лондонских улиц, но предполагаемые роды королевы и возможность урвать кусок, пока король в одиночестве, удерживают многих.
Наверно, этим летом отправимся в Хэмптон-Корт, отложим поездку во Францию, хотя она явно нужна, чтобы закрепить удачно начавшуюся дружбу с Франциском.
В мае дядюшка созвал семейный совет, но Анне он теперь приказывать не может — слишком высоко она взлетела. Однако в ней взыграло любопытство, и сестра пришла. Рассчитала свое появление до секунды — мы все уже сидим и ждем начала совета. Чуть помедлила в дверях, как всегда, полна самообладания. Дядюшке пришлось подняться с кресла во главе стола, чтобы подвинуть ей стул, но только его место оказалось свободным, она решительно, величественной поступью прошествовала к креслу и, даже не сказав спасибо, уселась. Я сдавленно хихикнула, Анна мне улыбнулась. Ничто не сравнится с этим удовольствием — выказывать свою власть, ту самую, что досталась ей такой дорогой ценой.
— Я попросил членов семьи собраться, чтобы выяснить, каковы ваши планы, ваше величество, — учтиво начал дядюшка. — Было бы полезно знать наверняка, в положении ли вы и какие у вас сроки.
Анна подняла темные брови, словно в ответ на услышанную грубость:
