Колдунья моя - Смолл Бертрис (книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Что с ним происходит, Дагда?
— Тебе не следует смотреть на поединок, моя госпожа, — заявил Дагда.
— Жосслен — мой муж! Он будет мстить за оскорбление, нанесенное нам обоим! Я не могу не пойти!
— Нет, можешь, — упрямо настаивал Дагда. — При обычных обстоятельствах милорд Жосслен был бы счастлив сражаться перед тобой. Но ты скоро родишь, а он боится что ты, впервые увидев смертельный поединок, испугаешься и выкинешь ребенка. Ему придется беспокоиться о тебе в то время, когда нужно думать только о битве.
— Ты хочешь сказать, что мое присутствие может повредить моему мужу и изменить исход поединка не в его пользу? — задумчиво переспросила Мэйрин.
— Он победит в любом случае, потому что Господь на его стороне, но если ему не придется тревожиться о тебе, ему будет легче.
— Но что скажут люди, если я не приду, Дагда?!
— Разве тебя когда-нибудь заботили людские пересуды, Мэйрин? Сопроводи его на поле битвы, скажи при всех, что любишь его и желаешь ему удачи, а потом возвращайся к королеве и ожидай там конца поединка.
— Почему ты не сказал мне этого раньше, Дагда?
— Потому что ты не стала бы меня слушать, девочка моя. Я заметил, что у тебя тени под глазами. Значит, ты провела бессонную ночь. И мне показалось, что теперь ты более склонна внимать доводам разума, чем вчера. — Ирландец по-отечески обнял ее. — Я прав?
— Да, — согласилась Мэйрин.
— Значит, ты выполнишь мою просьбу?
— Да, Дагда. Я пожелаю удачи милорду Жосслену, покину поле битвы и буду дожидаться его возвращения.
Когда Жосслен узнал, что Мэйрин переменила решение и не собирается смотреть на поединок, у него на душе полегчало. Мэйрин же поняла, что Дагда прав. Если бы поединок был частью турнира, он начался бы после полудня. Поединок-зрелище, в котором противники не наносили друг другу ран, а лишь состязались в искусстве боя, порой затягивался надолго и положить конец ему могло только наступление ночи. Но сегодняшний бой был иного рода, поэтому назначили его на десять часов утра. Скамьи, установленные на возвышениях над местом боя, уже заполнились зрителями; лица всех присутствующих были серьезны и торжественны.
Мэйрин надела пурпурную юбку и бледно-лиловую тунику из парчи. На груди ее висел на тяжелой золотой цепи великолепный золотой крест с эмалью и жемчугом — подарок королевы. Заплетя волосы в две толстые косы, Мэйрин покрыла голову прозрачной золотистой вуалью с обручем. Беременность ее была уже весьма заметна, и она выступала с горделивым достоинством следом за своим мужем. Торжественность происходящего требовала соблюдения формальностей, и Жосслен, взглянув на свою жену, громко произнес:
— Госпожа моя, по вашей просьбе и от вашего имени я готов вступить в смертельный поединок с этим человеком по имени Эрик Длинный Меч. С ваших слов мне известно, что правда — на моей стороне.
— Господин мой, — отозвалась Мэйрин, — я еще раз подтверждаю, что вы будете сражаться за правое дело.
Жосслен де Комбур поцеловал свою жену и дотронулся до ее округлившегося живота жестом благословения. Не добавив больше ни слова, Мэйрин повернулась и неторопливо направилась в покои королевы.
— Мэйрин из Эльфлиа! — неожиданно крикнул ей вслед Эрик Длинный Меч. — Разве ты не хочешь пожелать мне удачи? Или ты не желаешь удачи отцу твоего ребенка?
Мэйрин застыла от ужаса при звуке его голоса. Прежде она не заметила, что Эрик тоже находится здесь, хотя, само собой, его присутствие вполне естественно. Но Мэйрин до сих пор думала только о Жосслене. В одно мгновение в голове ее пронеслись все известные ей проклятия, так и просившиеся на язык, но затем она поняла, внезапно и отчетливо, что самый большой удар для Эрика — если она вовсе не обратит на него внимания. Гордо подняв голову, она продолжала свой путь, так и не обернувшись.
До начала поединка оставалось несколько минут. Отстранив Лойала, Дагда сам внимательно проверил снаряжение Жосслена. Рыцарь надел длинную кольчугу; голову его прикрывал остроконечный шлем с наносником. Лазурный ромбический щит был разделен на две части горизонтальной золотой полосой. В верхней части красовалась золотая роза: роза была частью герба отца Жосслена, и Рауль де Рохан позволил сыну пользоваться этим знаком. На нижней части была изображена золотая звезда, которую Жосслен избрал, чтобы почтить Мэйрин, ибо звезда была символом колдуньи. На золотой полосе были начертаны слова девиза: «Honoria Supra Alis»— «Честь превыше всего». Но самым главным во всем снаряжении был, конечно, обоюдоострый меч с простым эфесом и утяжеленной рукоятью. Дагда вырвал у себя волосок и провел им по лезвию меча; волосок мгновенно распался надвое.
Дагда улыбнулся и взглянул на Лойала.
— Отлично, парень! — одобрительно воскликнул он. Переведя взгляд на Жосслена, он торжественно провозгласил:
— Вы готовы, милорд!
Мэйрин, сидя в покоях королевы, услышала возгласы зрителей, подсказавшие ей, что поединок начался. Она вздрогнула и тут же почувствовала, как сильно дернулся ребенок в животе. Сердце ее заколотилось. Из этой комнаты поля сражения видно не было. Мэйрин сидела совсем одна: все, вплоть до последней служанки, отправились смотреть на поединок.
«Мне нечего бояться, — уговаривала она себя. — Бог на нашей стороне. Смыть пятно позора с моей чести и пятно сомнения с законности моего ребенка сможет лишь гибель Эрика от руки Жосслена. Когда Жосслен победит Эрика, все наконец уверятся, что я не лгала». Мэйрин была далеко не глупа и прекрасно понимала, что многие придворные верят не ей, а Эрику, несмотря на полное доверие королевы к словам своей подруги.
И снова она привычно удивилась, почему же Эрик Длинный Меч так и не изнасиловал ее. Почему он, орудуя пальцами в ее неподатливом теле, считал, что в действительности овладевает ею как мужчина? Почему он всегда настаивал на том, что переспал с ней по-настоящему? И ни разу с его лица при этом не соскользнула маска самоуверенности и убежденности в своей правоте. В конце концов Мэйрин перестала сомневаться, что Эрик верит в то, что овладел ею целиком и полностью, как подобает нормальному мужчине. А если это так, то Эрик Длинный Меч действительно безумец, как она уже много раз подозревала. Издалека до нее доносились крики и рев толпы, наблюдавшей за невидимой для нее битвой. О Боже! Ну почему она согласилась на это добровольное заточение?! Ей следовало бы сейчас быть там, в королевском павильоне, и вместе со всеми поддерживать Жосслена. Но тут Мэйрин внезапно заметила, что воцарилась полная тишина. Криков больше не было. Она напряженно вслушивалась, но не услышала ничего, кроме легкого шелеста ветерка за окном башни.
Мэйрин сжалась в комок от ужаса. Что же там случилось? Почему они вдруг умолкли? «Я должна идти к Жосслену, — подумала она, но ноги не слушались. Какое-то время она вовсе не могла ни пошевелиться, ни даже перевести дыхание. — Если он умер, то я тоже хочу умереть», — сказала Мэйрин про себя. Но тут до нее донесся целый хор радостных возгласов, и Мэйрин поняла, что Жосслен победил.
Схватившись за высокую спинку стула, чтобы не упасть, Мэйрин рухнула на сиденье и наконец передохнула с облегченным стоном. Тело ее все еще дрожало от пережитого напряжения. Сделав несколько глубоких частых вдохов, она почувствовала, что в ноги возвращается сила. Теперь она пойдет к Жосслену, и все будет хорошо. Она поднялась, сделала шаг, и тут, к ее изумлению, по ногам потекла струя воды. Она ошеломленно замерла, осознав, что это означает. Сейчас у нее начнутся роды — на несколько недель раньше, чем положено! Скованная ужасом, Мэйрин обнаружила, что снова не в силах пошевелиться.
Маргарет со своими фрейлинами ворвалась в комнату, и все женщины бросились радостно обнимать Мэйрин, но та лишь отмахнулась от них. Мать королевы, леди Агата, быстро поняла, что происходит. Она ласково обняла Мэйрин за плечи и помогла ей добраться до стула.
— Вы чувствуете боль? — спросила она Мэйрин. Та покачала головой.
— Вам нечего бояться, милая моя, — сказала леди Агата. — Ведь это ваш второй ребенок, не так ли?
