Пленительная страсть - Майклз Ферн (хорошие книги бесплатные полностью .txt, .fb2) 📗

— Я люблю его! — рыдала она в подушку. — Я люблю его!

В комнату тихо вошла фрау Хольц и замерла на месте, услышав восклицания рыдающей мефрау. Старая женщина хотела что-то сказать, чтобы утешить Сирену, но все слова застряли у нее в горле. Значит, она все-таки любила Ригана! А то уже фрау Хольц начала было в этом сомневаться.

Она подошла к плачущей женщине и нежно погладила ее по голове, а затем прижала ее к своей груди и укачивала, словно малыша, который в этот момент спокойно спал в своей колыбельке.

— Поплачьте, поплачьте, мефрау! Не надо все это держать внутри, — приговаривала старая женщина.

Сирена плакала и плакала, а экономка гладила ее темные волосы. Наконец, немного успокоившись, она подняла на фрау Хольц заплаканные глаза и спросила дрожащим голосом:

— Скажите, вы нашли кормилицу для Михеля?

Старая женщина ответила не сразу, тщательно подбирая слова и боясь, как бы Сирена не догадалась, что она лжет.

— Нет, не нашла. Представления не имею, где ее искать. У всех здешних кормящих матерей, которые могли бы подойти для Михеля, свои дети и свои семьи. Они ни за что не хотят покидать Африку и отправляться в такую даль. Я сделала все, что от меня зависело, мефрау, но ничто не помогло. Боюсь, что вам придется последовать за своим малышом, иначе он может умереть, — зловеще произнесла она.

— Как же так, фрау Хольц? Вы предлагали деньги? Много-много денег? Неужели среди местных жителей не нашлось ни одной кормилицы, которая согласилась бы совершить это путешествие? Вы уверены, что сделали все возможное?

— Да, мефрау. Я сделала все что могла, — жалобно проговорила старая женщина. — Вам придется вернуться в Батавию.

— Фрау Хольц, милая, я не могу туда вернуться! Неужели вы не понимаете? Чем дольше я буду находиться с ребенком, тем труднее потом мне будет с ним расстаться. Мое сердце и без того разрывается на части. С каждым днем я буду все больше и больше к нему привязываться! Да я потом просто умру от горя!

— Вы справитесь с этим. В вашей жизни было много сложного, и вы до сих пор являлись образцом сильной женщины. А сейчас речь идет о вашем ребенке, о его жизни. Ради него вы должны поступиться своими переживаниями. Другого выхода нет.

Сирена обреченно кивнула, не заметив, как радостно засветились глаза старой экономки. Она не покинет ребенка!

«Да, придется подчиниться обстоятельствам, — подумала Сирена. — Я должна забыть о себе ради ребенка. Когда он немного подрастет и его можно будет отнять от груди, я оставлю его заботам Ригана и Калеба. Сейчас важно только то, что касается благополучия ребенка, а моя собственная жизнь для меня закончилась».

В предрассветный час Сирена сидела у окна и кормила малыша. Взгляд ее был направлен за окно, на плантации мускатного ореха, где полыхало ревущее пламя. Итак, Риган решил сжечь могущественное «королевство» Цезаря, стереть его с лица земли. Если ветер изменит направление, то и дом тоже может сгореть. Но ее это мало волнует. Через час они отправятся в путь. В сердце женщины была печаль, а изумрудные глаза наполнялись слезами. «Боже, помоги мне! — молилась она про себя. — Я измучилась, Боже, помоги мне! Я не знаю, что мне делать, как жить дальше».

Слеза упала на маленькую головку, и ребенок удовлетворенно вздохнул.

Может, ей всю жизнь суждено нести этот крест несчастий и одиночества?! Неужели она никогда не будет счастливой?

Она устало положила дорогой сверток в колыбель и начала готовиться к отъезду.

Едва забрезжил рассвет, Сирена оставила роскошный дворец Цезаря, ни разу не оглянувшись. Не смотрела она и на выжженные поля и на клубящийся над ними густой дым не обращала никакого внимания.

Рядом с нею, как счастливый щенок, бежал Калеб. Он не знал, чего ради изменила она свое решение, но его это и не особенно волновало. Самое главное было то, что Сирена возвращалась с ними в Батавию. Мальчик был искренне рад, что ему теперь не нужно было принимать ненавистное решение, что он больше не стоял перед разрывающим душу выбором. Время от времени не помнящий себя от радости Калеб надоедал фрау Хольц, прося «только разок взглянуть» на малыша и то и дело спрашивая разрешения подержать младенца. Теперь он определенно мог сказать, что ни за что бы не пожелал расстаться с Сиреной и братиком.

Лицо Ригана выражало гордость и облегчение. Он все еще никак не мог до конца поверить в то, что Сирена изменила свое решение. Для него все это было радостным сюрпризом.

Он послал за фрау Хольц с маленьким Михелем и, надеясь в последний раз увидеть Сирену, молил Бога, чтобы она хотя бы спустилась вниз попрощаться с Калебом. И ушам своим не поверил, когда она объявила, что возвращаться на Яву вместе со своим маленьким сыном. Счастливая улыбка осветила лицо Ригана. Зато лицо Сирены было словно каменное, когда она шагала по гравиевой дорожке, делая вид, что не замечает радостного вида мужа.

Солнечные дни и звездные ночи, проведенные на борту брига Ригана, были словно целебный бальзам для усталой, измученной души Сирены.

Трехмесячное путешествие проходило без каких-либо особенных происшествий. Молодая женщина в солнечные дни подолгу находилась на палубе, сидя над колыбелькой Михеля, которую брала с собой наверх. Мальчик рос не по дням, а по часам, вдыхая свежий морской воздух.

В свободные часы Калеб с восторгом возился с ребенком, корчил над ним рожицы и издавал разные смешные звуки, стараясь ради улыбки своего маленького братца. И когда Михель наконец снисходительно улыбался, старший брат готов был до небес подпрыгнуть от радости.

Риган ежедневно наносил визиты в каюту Сирены, чтобы поиграть с младенцем. Порой он брал сынишку на руки и с любовью подолгу глядел на него. Обычно Михель очень серьезно смотрел на отца, но бывало, что порой его личико начинало морщиться и малыш вдруг разражался громким плачем. Когда такое случалось, Риган со смущением на лице поспешно передавал ребенка Сирене.

Во время этих встреч они почти не разговаривали. Да и что было говорить? Жена с сыном находились на борту его корабля, и Риган был доволен.

Однажды, когда туман был особенно густым, ван дер Рис отправился на верхнюю палубу за супругой, чтобы проводить ее в каюту.

Прикосновение его сильной мозолистой руки бросило Сирену в дрожь. Она не могла не услышать его прерывистого дыхания.

Риган объяснил ей, что тревожится, опасаясь, как бы она в таком густом тумане не упала за борт, лишив таким образом его сынишку ценного питания. Сирена поморщилась при этих словах, мысленно послав проклятия в адрес неотесанного грубияна-голландца.

При подходе к трапу, круто спускавшемуся вниз, Риган сильнее сжал ее руку. Его ладонь по сравнению с ее прохладной кожей была очень горяча и обжигала, словно огонь. Нечаянно Сирена поскользнулась на ступеньке шаткого трапа и, вскрикнув от неожиданности, упала на Ригана. Он тоже охнул. Но в тот же миг его руки погрузились в ее волосы, а губы жадно впились в ее рот. Неодолимое желание сжигало его, и она испытывала такие же чувства. Риган стал целовать ее лицо, шею и грудь, и тихие стоны слетели с губ Сирены. Страсть постепенно разрасталась в ней. Женщина, выгнув спину, раскрыла глаза, чтобы взглянуть в лицо мужа, и обратила внимание, что туман одел все вокруг в призрачную дымку, отчего казалось, будто они одни в целом мире. Двое возлюбленных забыли обо всем на свете, погруженные в волшебное облако тумана и в объятия друг друга. Его обжигающие губы с такой страстью целовали ее, что у Сирены пошла кругом голова. Она почувствовала, как мужские жадные руки разрывали платье на ее груди, как прохладный туман касался ее обнажившегося тела. А Риган целовал и целовал ее губы, руки, грудь...

Он на секунду оторвался от нее и хрипло произнес:

— Я решил не придавать значения твоей связи с Альваресом. Я всегда знал, что ни один мужчина не сможет удовлетворить твою страсть, кроме меня.

Руки Ригана нежно гладили ее волосы, а губы снова впились в ее рот. Его слова донеслись до нее как будто издалека, и она не сразу осознала их смысл, отдавшись страстному порыву. Его слова по отдельности, постепенно доходили до ее сознания: решил... не придавать значения... связь... только он сможет...