Горький вкус времени - Джоансен Айрис (электронная книга txt) 📗
Когда Робеспьер ступил из экипажа на булыжники, бешеная ярость обратила тонкие черты его лица в застывшую ледяную маску.
– Я справедливый человек. Учитывая твои прошлые заслуги перед республикой, даю тебе единственный шанс защищаться, прежде чем вынесу приговор. Ты, Рауль Дюпре, бывший агент Марата?
– Да, – тупо отозвался Рауль.
Он никогда больше не увидит ее.
– И ты составил заговор с целью освободить Людовика-Карла и оставить улики у моего дома, чтобы во всем обвинили меня?
– Освободить? Нет, я убил его.
– Ложь. Мы знаем, ты тайком вывез его из города и теперь он уже находится на пути в Гавр. – Робеспьер вынул бумагу, показавшуюся Дюпре знакомой. – Ты станешь отрицать, что дал гражданке Симон это предписание с моей подделанной подписью и приказом передать мальчика на твое попечение?
– Я убил его. Он лежит в фургоне с грязным бельем в аллее за твоим домом.
– Твоя девка рассказала мне, как ты тайком, вывез мальчика из Тампля, но в фургоне никакого тела найдено не было. – Рука Робеспьера крепче сжала бумагу. – Где мальчишка?
– Он мертв.
– Ты рассчитываешь уничтожить меня, связав с монархистами, которые пытаются освободить мальчишку, но тебе это не удастся. – Робеспьер пронзительно завизжал:
– Слышишь? Тебе это не удастся! Я сегодня же отправлю тебя на гильотину! – Он указал на запряженную лошадью тележку, выезжавшую из тумана. – Эта тележка и отвезет тебя на гильотину. Почему ты молчишь? Считаешь, я не обладаю достаточной властью, чтобы приговорить тебя без суда?
Зачем Робеспьер так кричит? Неужели он не понимает, что это больше не имеет никакого значения!
– Нет, я знаю, что у тебя есть такая власть.
– Я отрублю тебе голову и велю бросить в братскую могилу с другими предателями, стремящимися уничтожить меня!
– Гражданин Робеспьер, могу я вернуться в дом? – вежливо поинтересовалась Анна Дюпре. – Сегодня очень холодно, и все это меня совершенно не касается. Я всего лишь мать Рауля. За эти годы я почти не видела его, пока он не явился сегодня вечером ко мне, умоляя спрятать его. Естественно, я собиралась отказать, когда ваш солдат…
– Ты его мать? – перебил Робеспьер, переводя взгляд на ее лицо. – Да, девка Дюпре упоминала и твое имя. Я нахожу странным, что он прибежал к тебе после этой измены, если ты в ней не участвовала.
– Я же сказала: он хотел, чтобы я его спрятала. Несмотря на его недостатки, я всегда была любящей матерью.
Смерть.
– Это так, Дюпре?
Общая могила.
Анна Дюпре нервно прокашлялась.
– Скажи ему правду, Рауль.
Вместе.
Она была испугана. Он должен спасти ее. Его долг – служить ей и спасти ее.
И вдруг молнией сверкнуло озарение, да с такой силой, что заполнило весь мир. Мать шагнула к нему.
– Почему ты молчишь? Скажи гражданину Робеспьеру, что я невиновна.
И как это он раньше не понял? – недоумевал Дюпре. Она же годами твердила ему это снова и снова. Она стояла перед ним на коленях и говорила, чего хочет, чего они оба хотят.
И теперь наконец он может дать ей это.
– Я не могу сказать ему этого, матушка. Это не правда.
Глаза Анны Дюпре вылезли из орбит.
– Рауль!
Дюпре повернулся к Робеспьеру:
– Разумеется, моя мать все знала. Она руководит мной во всем, что я делаю.
– Рауль!
Дюпре обернулся к матери и любовно улыбнулся ей.
– Все будет хорошо, матушка! Не бойтесь. Вспомните, о чем вы меня молили? – Его голос вдруг стал высоким и жеманным. – «Обещай мне, что мы всегда будем вместе, Рауль». Вот о чем вы всегда просили меня. Теперь это может сбыться. Теперь мы будем вместе. Всегда.
Дюпре слабо слышал крик матери, когда солдаты уводили их к тележке, остановившейся за экипажем Робеспьера. Бедная матушка! Она еще не поняла, но потом поймет.
По-прежнему со счастливой улыбкой Дюпре забрался в тележку и стал ждать, когда к нему приведут его мать.
Нана отвернулась от гильотины и быстро прошла через редкую толпу, собравшуюся на площади Революции. Поскольку в последние месяцы гильотина работала днем и ночью, обезглавливание стало слишком обычным зрелищем, чтобы собирать много зрителей. Если жертва не была какой-нибудь знаменитостью или высокого дворянского рода, работа палача проходила буквально незамеченной, не считая небольшой группы зевак, проявлявших к таким зрелищам нездоровый интерес, и фанатиков.
Нана быстро пошла по улице, плотнее кутаясь в плащ, и вскоре гильотина и ее немногие приверженцы исчезли в тумане за ее спиной. Ей необходимо было стать свидетельницей казни Дюпре, чтобы освободиться от того страха и уродства, которые он внес в ее жизнь и которые, казалось, разъели всю ее душу. Но то, что сейчас она увидела, только усилило ее ощущение ужаса.
Нана сомневалась, сможет ли она когда-нибудь забыть радостную любящую улыбку Дюпре, когда обезглавили Анну Дюпре.
– Дюпре? – спросил Франсуа, как только Нана вошла в маленький домик месье Радона на правом берегу Сены.
– Гильотинирован.
– Ты уверена?
– Я наблюдала за этим. – Нана обернулась к мальчику, сидевшему на диване рядом с Катрин. – Ты готов к путешествию, Людовик-Карл?
– О да, все это так интересно! – Голубые глаза ребенка блестели от возбуждения, и он положил голову на плечо Катрин. – Катрин говорит, что я должен ехать в Америку, но она не уверена, остались ли еще в Чарлстоне дикари.
– Ну, если их уже не осталось, я думаю, что Жюльетта найдет для тебя что-нибудь не менее интересное. Она может даже сама отправиться на поиски дикарей, чтобы написать их, – ласково улыбнулась ему Катрин. – У тебя там будет хорошая жизнь, Людовик-Карл.
– Жаль, что ты не едешь со мной, – прошептал мальчик. – Я буду скучать по тебе, Катрин.
– Может быть, ты когда-нибудь сможешь вернуться во Францию. – Катрин поцеловала ребенка в лоб. – Или, возможно, я приеду в Чарлстон навестить тебя.
– Но не сейчас?
– Есть еще много людей, которым Франсуа должен помочь. Наше место здесь, Людовик-Карл. – Катрин ощутила прилив болезненной жалости к мальчику. Стоило ему к кому-то привязаться, как его тут же отрывали. – Поверь мне, ты полюбишь Жюльетту и Жан-Марка.
Людовик-Карл долго молчал.
– Я хотел познакомиться с Мишелем.
– Когда-нибудь. – Катрин с минуту поразмыслила. – Ты можешь писать ему. Мишель с огромным удовольствием будет получать письма из-за океана.
– А он станет со мной переписываться?
– Уверена, что станет. Но тебе надо будет очень осторожно выбирать слова.
– К этому я привык. – Лицо Людовика-Карла осветилось. – Письма…
В дом вошел Жан-Марк, и его взгляд тут же устремился к лицу Франсуа.
– Все благополучно?
Франсуа показал на мальчика.
– Все хорошо.
Жан-Марк улыбнулся Людовику-Карлу.
– Я Жан-Марк Андреас. Счастлив с тобой познакомиться.
– Месье Андреас. – Людовик-Карл церемонно наклонил голову. – Очень любезно с вашей стороны, что вы нам помогаете.
Жан-Марк несколько удивился чопорному поведению мальчика и обернулся к Нана.
– Дюпре не намекал вам на то, что он намеревался сделать с Жюльеттой?
Нана обиделась.
– Конечно, нет. Неужели вы думаете, что я позволила бы ей попасть в ловушку? Что за…
– Подождите. – Жан-Марк поднял руку. – Я вас не обвиняю. По-моему, вы справились великолепно. Мы просто не ожидали, что он нанесет удар сегодня. Мы считали, что он вначале закончит дело в Тампле. – Он помедлил. – Жюльетта на улице, прощается с Мари и Робером. Они едут в фургоне с кое-какими нашими пожитками в Вазаро. Насколько я понимаю, вы едете с ними.
– Что? – Глаза Нана округлились от удивления. – Я никуда не собираюсь ехать. Нет, ни в коем случае. Я не хочу покидать Париж.
– Здесь сейчас для тебя небезопасно, – спокойно произнес Франсуа. – Робеспьер ударится в панику, не обнаружив мальчика в Гавре. Сегодня он тебя отпустил, но завтра он с новой силой примется трясти всех, кто мог принимать участие в побеге мальчика. Я уверен, он уже послал своих людей в Тампль арестовать Пирара, и тебя в кафе «Дю Ша» может ожидать отряд Национальной гвардии.