Старая сказка - Форсайт Кейт (серия книг .TXT) 📗

— Вы исхудали до неприличия, Бон-Бон, — укоряла она меня. — Мужчинам нравится мясо на костях.

— Ты судишь по собственному опыту? — отвечала я, что было жестоко с моей стороны, потому как Нанетта была костлява, как церковная мышь, и вдобавок, насколько мне известно, никогда не имела возлюбленного.

— Вы доведете себя до нервного срыва.

— Я не голодна, только и всего.

Нанетта скорбно поджимала губы и уносила очередной деликатес, чтобы отдать его какой-либо бедняцкой семье в городе, если только я хоть немного знала свою Нанетту. Я же плотнее запахивала шаль и садилась у камина, глядя на оранжевое пламя и всей душой тоскуя о Шарле.

В середине января Франсуаза принесла мне кое-какие известия.

— Его будут держать взаперти в башне фамильного замка в Сюрвилье до тех пор, пока он не отречется от вас, — с мрачным видом сообщила она. — Судя по всему, он упорствует в своем заблуждении, посему отец запер его в спальне. Ему не позволяют даже выйти в сад, чтобы исключить всякую возможность побега.

— Но это же сущее варварство! — вскричала я.

— Месье де Бриу поклялся, что не выпустит сына из заточения до тех пор, пока тот клятвенно не пообещает ему жениться с его согласия.

Я принялась в волнении расхаживать взад и вперед, шурша своими жестким юбками.

— Но это несправедливо. Мы любим друг друга!

— А когда это любовь имела какое-либо отношение к женитьбе? — утомленно отозвалась Франсуаза. — Вам не остается ничего иного, кроме как сдаться, Шарлотта-Роза. Напишите Шарлю, что разрываете помолвку.

— Ни за что! Его отец не имеет права так поступать!

— Он имеет полное право поступать так, как ему заблагорассудится, — возразила Франсуаза. — Или вы думаете, что вы — первые влюбленные на свете, которых разлучают помимо их воли? Боюсь, эта история стара, как мир. На первом месте должен стоять долг перед семьей и обществом.

Но я не стала ее слушать. Вернувшись к себе, я тут же позвала Нанетту. Старушка прибежала сразу же, и на лице ее была написана тревога.

— Соберите мои вещи, tout de suite! — распорядилась я. — Я еду в Сюрвилье.

— О, Бон-Бон! А стоит ли? Это очень далеко, моя кочерыжка. Как вы туда доберетесь?

— Найму экипаж, — ответила я. — Ты поедешь со мной, Нанетта. Не могу же я путешествовать одна!

— Но чем вы заплатите за дорогу? В этом квартале вы уже истратили все свое жалованье. — Она принялась в волнении заламывать худенькие ручки.

— Я заложу свои жемчуга, — вскричала я. — Шарль выкупит их для меня, когда вновь окажется на свободе.

— Ах, Бон-Бон, вы поступаете неблагоразумно. Нас могут ограбить бандиты. Экипаж может сломаться, и мы застрянем на полпути. И самое главное, что вы собираетесь делать, если мы доберемся до места?

— Я подумаю об этом по дороге!

Поездка в Сюрвилье оказалась ужасной.

Дорога между Парижем и Версалем поддерживалась в более-менее сносном состоянии, но, как только столица осталась позади, мы, такое впечатление, поехали по бездорожью. Нас с Нанеттой изрядно растрясло на ухабах и рытвинах. Дважды пришлось менять лошадей. Когда же мы наконец прибыли в крошечную деревушку Сюрвилье, у меня достало сил только на то, чтобы нетвердой походкой войти в придорожную гостиницу и потребовать ночлега.

На следующее утро ни свет ни заря меня разбудило бодрое кукареканье деревенских петухов. Я застонала, сунула голову под комковатую подушку, набитую гусиными перьями, и вновь попыталась заснуть, но непрерывное кудахтанье, кряканье, мычание и блеяние окончательно прогнали сон. Поэтому я встала и кликнула Нанетту, которая вскоре прибежала в мою комнату с простым завтраком — горячими круассанами и худшим кофе, который я когда-либо пробовала. Когда я поела, Нанетта помогла мне облачиться в самое лучшее зимнее платье — темно-бордовое, цвета выдержанного старого вина, отороченное дорогим черным мехом, — и мы вместе отправились на рекогносцировку местности.

Замок Сюрвилье правильнее было бы назвать крепостью. Это было мрачное, старое, серое здание со рвом, барбиканом, зубчатыми стенами, узкими бойницами, машикулями [180] и прочими оборонительными ухищрениями, какие только способен был измыслить средневековый архитектор, страдающий подозрительностью. Он мрачно высился над деревней, построенный на вершине единственного холма на многие мили вокруг, а по обеим сторонам его раскинулся темный и густой лес.

Я препоясала чресла, фигурально выражаясь, то есть собралась с духом и быстро зашагала по дороге, ведущей к замку. Нанетта послушно засеменила следом, вот только на лице ее читалось выражение крайнего беспокойства. Хотя я окинула окна внимательным взглядом, но ни в одном из них не заметила ни живой души. Представив себе Шарля, заточенного в каменной клетке, столь же промозглой и зловонной, как та камера, в которой я сама сидела в Бастилии, я ощутила, как в душе у меня вновь разгорается гнев.

Перейдя по подъемному мосту через ров, я обратила внимание, что он вовсе не был зеленым и зловонным, а, напротив, выглядел очень даже мило, и по воде в нем плавали лилии. В дальнем конце моста высилась огромная деревянная дверь, обитая массивными железными полосами и шляпками гвоздей, узор которых складывался в колеса и стрелы. В нее была врезана небольшая калитка, предназначавшаяся, очевидно, для простых смертных. Я постучала в нее тяжелым железным молотком, чувствуя, что изрядно подрастеряла мужество и решимость при виде столь внушительного средневекового величия.

Спустя некоторое время калитка отворилась, и на пороге появился отнюдь не заросший щетиной детина в кольчуге и боевым топором в руке, а молодой человек приятной городской наружности, который вопросительно приподнял брови, с любопытством глядя на меня.

— Чем могу служить? — Его остроконечная бородка была аккуратно подстрижена и выглядела несколько старомодно, зато в остальном он был одет вполне прилично. На нем был тяжелый завитый парик, бледно-лиловый атласный камзол, облегающие черные шелковые панталоны со стрелками на чулках и украшенный лентами галстук.

— Могу я видеть месье де Бриу? — любезно осведомилась я.

— Прошу прощения, но барон в данный момент отсутствует, — ответил он.

— Приношу свои извинения, я имела в виду молодого месье де Бриу. Полагаю, он здесь?

— Да, мадемуазель, он здесь, но посетителей не принимает, увы. Еще раз прошу простить… — И он явно вознамерился захлопнуть дверь у меня перед носом.

Я шагнула вперед и поймала его за рукав.

— Уверяю вас, меня он примет.

Он холодно улыбнулся и стряхнул мою руку.

— Месье де Бриу не волен выбирать, с кем ему якшаться, а с кем — нет, мадемуазель. — Оскорбительный тон его голоса мне не понравился, и я поджала губы. Стоявшая у меня за спиной Нанетта зашипела от злости.

— Неужели? Вот странно. Почему бы вам не спросить у него самого, примет он меня или нет? Я уверена, что он будет в восторге.

— Мои извинения, мадемуазель. Вы позволите? — И он вновь сделал попытку закрыть дверь.

— Передайте ему хотя бы мою записку, — окликнула я молодого человека, но он захлопнул дверь перед самым моим носом.

— Нет, каков грубиян! — воскликнула Нанетта. — Как он смел разговаривать с вами в таком тоне? Якшаться, надо же! — Ее костлявое личико исказила гримаса негодования, словно она жевала лимон.

— Это будет нелегко, — заключила я, кутаясь в свое манто — зимний день выдался прохладным — и зашагала прочь от замка со всем достоинством, на которое была способна.

— Быть может, теперь мы вернемся в Версаль? — робко поинтересовалась Нанетта. Простая гасконская душа, она всегда ненавидела королевский дворец, но сейчас в ее голосе прозвучала тоска.

— Сдаться так легко? Только не я!

Нанетта вздохнула.

Весь день я бродила по окрестностям, изучая подступы к замку с разных сторон, но он казался неприступным. Поначалу я злилась на Шарля за то, что он не сбежал и не примчался ко мне на лошади, но теперь понимала, что он действительно оказался в заточении, и мне понадобится все мое мужество и воля, если я хочу освободить его.