Дикарка Жасмин - Смолл Бертрис (читать книги без регистрации полные .txt) 📗

Когда она пришла в себя. Генри Стюарт лежал, содрогаясь от наслаждения. Он все еще был в ней.

— О, Хэл, — прошептала она. — Ты все еще возбужден.

— Ты была в обмороке, любовь моя, — так же тихо ответил он. — Мое семя в тебе, но мне нужно еще немного, чтобы удовлетвориться в эту ночь. — Он чуть приподнялся и поцеловал в уголок ее губ.

— Ты чуть не убил меня и хочешь еще. — Она быстро провела острым язычком по его чувственной нижней губе.

— Да, — ответил он.

— Но в этот раз люби меня нежно, милорд. Когда, удовлетворенные, они тихо лежали. Генри Стюарт сказал:

— Я хочу от тебя ребенка. У меня никогда не было детей.

— Если на это будет воля Божья, я с радостью выполню твое желание. — Вдруг она вспомнила о Роберте Сесле и рассмеялась.

— Чему это ты? — спросил принц. И проворчал:

— Наглый пес, — когда она ответила ему.

— Он заботится о тебе, дорогой, — сказала Жасмин, удивившись сама, что защищает королевского советника.

— Они только и думают, как бы женить меня на какой-нибудь благочестивой девственнице — страшной, но с безупречной королевской родословной. Ты видела миниатюру инфанты Марии Анны? Клянусь, с ее зубами она выглядит как крыса, — ворчал Генри Стюарт. — Они хотят, чтобы и мои сыновья были такими же.

— Я видела портрет инфанты, — упрекнула любовника Жасмин, — и думаю, что ты к ней несправедлив. Она симпатичная девушка, милорд, с большими глазами и изящным носиком. У нее приятный рот, а волосы еще красивее, чем у тебя.

— Но какие короткие! Я не люблю такие, но ее тетя, французская королева, ввела их в моду. А я считаю, что волосы у женщины должны быть по крайней мере до плеч, — возразил принц. — К тому же возникает вопрос о религии. Испанцы в делах веры такие же упрямые, как и англичане. Уж лучше бы они подыскали мне француженку. Она хоть и верила бы по-своему, но не лезла бы со своей верой к детям. Да, я считаю, француженка мне подошла бы больше.

— Как ты старомоден, милорд, — съязвила Жасмин. — Ты говоришь прямо как твой монарший отец.

— Господи! Только не это, — проревел Генри Стюарт. Наступили рождественские праздники. Распорядителем всех увеселений был назначен виконт Рочестерский. Жасмин с Сибиллой и матерью осматривали, как украшен Сент-Джеймский дворец. По стенам развесили тис, который славился как средство против колдунов и ведьм. А король так сильно боялся нечистой силы, которая, безусловно, прибудет на праздник во дворец сына. Лавр с древних времен считался символом власти и был уместен в этих покоях, раз Генри Стюарт унаследует когда-нибудь английский трон. Красные ягоды на фоне зеленых ветвей остролиста символизировали капли крови Христа, капающей из ран от тернового венца. Гирлянды из плюща — любимого растения Бахуса — согласно поверью защищали от пьянства, которое при дворе было весьма распространено. Омела охраняла от дурного настроения и вносила мир в дом.

У себя в комнатах Жасмин развесила лавр — символ чести. В лавровые гирлянды вплели напоминающий о дружбе розмарин.

Хотя круг знакомых у Жасмин был широк, уютно и спокойно она чувствовала себя только среди родных. Ее положение любовницы принца делало ее легкой добычей сплетников, а родные и слуги сплетен не распускали. Их нельзя было купить или уломать просьбами какого-нибудь искателя королевской милости. А придворных больше всего удивляло, что ни сама леди Линдли, ни ее родные не стремились получить выгод от ее положения.

— Глупые провинциалы, — заметил кто-то из придворных в присутствии леди Эссекс и графа Гленкирка.

— Нет, — возразила Франс Ховард, озадаченно улыбнувшись. — Просто они очень богаты.

— Но они могут стать еще богаче, — не соглашался придворный, недоуменно качая головой.

— Они из тех людей, — объяснил ему граф Гленкирк, — кто честь ставит выше выгоды. Такие уж они люди.

— И все-таки глупо не пользоваться случаем, раз удача сама идет в руки, — не унимался придворный.

— Ты идешь на двенадцатую ночь к Робину Саутвуду? — спросила графа Франс Ховард, не обращая на придворного никакого внимания. — Бен Джонсон вместе с Индиго Джоунсом придумали замечательную маску. Принц будет играть волшебного короля Оберона, а леди Линдли королеву Титанию. Мне рассказывали, что для нее приготовили совершенно скандальный костюм — моя служанка знает одну из портних мастера Джоунса. Я слышала, платье совершенно прозрачное, а белья она не наденет! Как ты думаешь, она осмелится?

— Понятия не имею, — ответил граф, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. — Скажи-ка, мадам, а какой ты наденешь костюм? — спросил он, переключая ее внимание с Жасмин на себя саму.

Франс Ховард оглянулась вокруг и ответила почти шепотом:

— Поклянись, милорд, что никому не расскажешь. У придворных нет никакой фантазии. Если узнают о хорошей идее, ее тут же повторят десятки раз. Мне же не хочется в таком количестве шнырять по дому графа Линмутского.

— Клянусь, мадам, — так же полушепотом ответил он. — И первый поделюсь с тобой моим секретом. Я собираюсь прийти самим собой.

— Самим собой? — Франс Ховард слегка скривила рот. — Ну это не очень интересно, Гленкирк. Ты что, как и король, не любишь праздники? Может быть, это черта всех шотландцев? Он рассмеялся:

— Нет-нет, мне праздники нравятся. Просто я имел в виду, что оденусь в национальный шотландский костюм. Ты когда-нибудь видела шотландскую юбку?

Ее глаза округлились.

— Нет, никогда. И это правда, что ты явишься с голыми коленями?

— Сущая правда — с совершенно голыми, — насмешливо усмехнулся он. — Тебя возбуждает мысль о моих голых коленях?

— А они симпатичные или шишковатые? — усмехнулась она в ответ. — Я люблю мужчин-с гладкими коленями'.

— Ты сможешь оценить сама, — рассмеялся он. — А теперь, мадам, после того как я тебе признался, расскажи о своем наряде.

Франс Ховард встала на цыпочки. Граф склонил голову.

— Я оденусь Венерой, богиней любви древних римлян. А милорд Рочестер будет Адонисом. Что ты об этом думаешь?

— Тогда твой муж явится в качестве Вулкана? — спросил Гленкирк с каменным лицом. — А король будет самим Юпитером.

Леди Эссекс разразилась хохотом:

— Какой ты, ей-богу, смешной, милорд. Я понятия не имею, в чем придет на праздник лорд Эссекс. Но могу побиться об заклад, что в моих силах заставить его сыграть роль Вулкана! Забавная идея! Так что, мне проделать это?

— Не думаю, что это хорошо, — ответил граф, уже сожалея о своих словах. Нравы двора были жестокими, и сам он иногда бывал злым, вовсе не намереваясь так себя вести. Франс Ховард была настоящим крестом, который влачил молодой лорд Эссекс. Она оказалась плохой супругой, хоть и была забавной женщиной, решил Гленкирк. Поговаривали, что они не были даже близки, настолько леди Эссекс не нравился ее муж.

— Мне все равно, плохо это или хорошо, Гленкирк, а выглядело бы весьма забавно. Какое удовольствие я получу, если все удастся. А Эссекс, без сомнения, выставит себя на посмешище. Что ж, тем хуже для него, — заключила Франс.

— За что ты так ненавидишь мужа? — удивился граф;

— Я не хотела выходить за него замуж, но отец считал этот брак выгодным для Ховардов. Роберту Деверо я все высказала откровенно, но он послушался моего отца, потому что считал наш союз полезным и для своей семьи. Мне говорили, что я глупая девчонка и должна делать, что мне велят. Меня буквально тащили к алтарю. Отец два раза избил меня перед свадьбой, но, несмотря на их жестокость, я делала так, как хотела.

— С тобой трудно спорить, Франс Ховард, — заметил лорд Лесли.

— Трудно, — просто согласилась она. — А теперь скажи, что ты думаешь о моем костюме? Тебе понравилась идея? Я произведу впечатление?

— Произведешь, — заверил ее граф Гленкирк.

Жасмин возвратилась в Гринвуд за день до ежегодного праздника у дяди Робина.

— Я не смогу сохранить в секрете костюм, если не запрусь в собственном доме, — сказала она Генри Стюарту.

Нехотя он отпустил ее.