Гобелены грез - Джеллис Роберта (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Так Хью в конце концов оказался на этой дороге — полностью экипированный в доспехи, но без меча или какого-либо иного оружия. Проехав полпути и убедившись в том, что лучники не спешат использовать его в качестве мишени, он крикнул, что собирается подъехать к воротам и желает поговорить с теми, кто заперся в крепости. Рыцарь придержал коня и ждал, как ему показалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло едва несколько минут: сумерки так и не успели сгуститься, когда со стены крикнули, что он может ехать. В голове Хью нечто шевельнулось, когда он осознал, что ответ был дан на чистом и правильном французском языке, но думать об этом было уже некогда. Тронув поводья, он двинулся по дороге дальше, перебирая в уме причины, которые вели его к воротам внутреннего двора крепости.
— Кто ты такой? — окликнул его со стены зычный голос, когда он выехал на последний виток дороги.
— Хью из Ратссона, — крикнул он в ответ. Воцарилось напряженное молчание, и Хью подумал, что спорол глупость, сказав правду. Уже натягивают тетиву? Рыцарь приподнимал уже щит, когда услышал высокий и взволнованный голос со стены:
— Снимите шлем и назовитесь снова: кто вы?
Снять шлем? Чтобы легче было достать стрелой? Впрочем, какая разница, выбора ведь так и так нет. Хью, болезненно морщась, поднял руки к голове, снял непослушными пальцами шлем и даже не сделал попытки удержать его, когда тот соскользнул наземь, к копытам коня. Скрипя зубами от боли, терзавшей нагноившиеся стежки раны на плече, он расстегнул застежку и сдвинул назад капюшон кольчуги.
— Хью из Ратссона.
Он пытался крикнуть громко, чтобы его услышали, но из горла вырвался только хрип, похожий на карканье ворона. Надежда и волнение, усмирявшие до тех пор адские муки, исчерпали свои возможности, и боль нахлынула с удесятеренной силой, словно мстила за те несколько часов, которые были отвоеваны у нее человеческой волей. Он успел подумать: «Надо же, так сразу стемнело» — и покачнулся в седле. Затем ему почудился вдруг женский голос, простонавший его имя, — нет, это всего лишь скрипнула опускная решетка над воротами. В последней отчаянной попытке взять себя в руки он беспомощно шевельнул ногами, посылая Руфуса вперед и, теряя сознание, вцепился обеими руками в луку седла. А потом были руки, поддерживавшие его и помогавшие спуститься, и… голос Одрис. Он сощурился и увидел перед собой в невероятном каком-то отдалении ее лицо. Нахлынувшая тьма мгновенно растворила светлый образ, но он успел еще почувствовать на устах прикосновение мягких нежных губ.
Шло время, дни и ночи отражались в сознании Хью едва различимыми светлыми и темными полосами, его неотступно терзали кошмары, в которых повторялось одно и то же: разрушение Джернейва и страшные пытки в подвалах замка. Затем светлые и темные полосы начали расширяться снова, превращаясь в дни и ночи. Кошмары отступили, оставив неприятное ощущение беззащитности и бесприютности. Хью ощущал боль, чувствовал, как его приподымали, чтобы умыть, накормить и напоить, кривился от горечи каких-то настоек, которые ему вливали в рот, но большей частью просто спокойно лежал, наслаждаясь мыслью, что стоит ему собраться с силами и открыть глаза, рядом окажется улыбающаяся Одрис. И в конце концов, когда он заставил веки подняться, глаза так и остались открытыми.
— Одрис? — прошептал он. — Мы пленники?
— Нет, любимый, — ответила она. — Это недоразумение, дорогой мой, всего лишь досадное недоразумение. Замок мы отстояли, но вас приняли было за возвращавшихся шотландцев. Не думай сейчас об этом, сердце мое. И я, и Эрик в безопасности, ты — тоже. Отдыхай.
Он хотел было сказать ей, что давно уже не занимается ничем иным, только отдыхает, но глаза его сами собою закрылись снова. Он уснул, а когда проснулся, в комнате горели уже свечи, и он чувствовал такой волчий аппетит, что спросил:
— Нет ли чего поесть?
И Одрис, сидевшая у постели, расцвела в радостной улыбке. Едва эти слова вырвались из его губ, Фрита метнулась к очагу и мгновенно притащила горшок с горячей и ароматно пахнувшей пищей. Хью хотелось о многом спросить, но он так и не собрался это сделать, пока его приподнимали, подкладывали под голову и спину подушки, кормили ложечкой, а потом он так устал, что лишь с трудом проглотил то, что ему предложили, хотя все казалось невероятно вкусным. Хью понимал, что им с Одрис нужно обсудить очень и очень многое, но мысли его крутились почему-то вокруг сущих пустяков — он, скажем, удивлялся, насколько сильна Фрита, если с такой легкостью ворочает его в постели, в конце концов ему удалось, однако, спросить об Эрике.
Сын был разбужен, радостно пускал пузыри и блаженно ворковал, протягивая к нему ручонки, но усталость взяла свое, и Хью уснул, едва успев вымолвить.
— Ты была права, у него прекрасный характер.
На следующий день он уже сумел задать кое-какие свои вопросы. Услышанное в ответ было настолько хорошим, что верилось в это с огромным трудом. Он все еще чувствовал такую слабость, что даже пытаться не стал уточнять, сколько же правды было в услышанном. Кроме того, Хью понимал, что даже если в том, что выдумала Одрис для его успокоения, нет и слова правды, изменить что-либо не в его силах. Гораздо приятнее оказалось принять все сказанное за чистую монету и побольше есть — сколько бы раз он теперь ни просыпался, всегда терзался зверским голодом. Время между едой и сном в тот день он проводил в ленивых забавах с Эриком, лежавшим рядом в кровати, и наблюдении за работавшей над гобеленом Одрис — Фрита развернула станок так, что он мог видеть постепенно складывавшийся сюжет: идиллическую сцену охоты.
Подсознательная тревога, однако, не покидала его. Вернулись кошмары, хотя Хью уже не смог бы пересказать их. Проснувшись, однажды утром, открыв глаза, он увидел у своей постели рядом с женой дядю.
— Ты был так плох, — сказала Одрис, и глаза ее наполнились слезами. — Я думала… — голос сорвался, и она покачала головой, словно удивлялась минувшим страхам. — Я думала, ты умираешь, и послала за дядюшкой Ральфом.
— А я сказал ей, что все обойдется, — промолвил, улыбаясь, Ральф, смущенно пряча, однако, подозрительно увлажнившиеся глаза. — Я же знал, что тому, кто уцелел в схватке с Лайонелом Хьюгом, какие-то там шотландские копья, как нам комариные укусы. Но, должен заметить, я очень рад видеть, что Одрис не нуждается больше в моей мощной поддержке.
— Мощной поддержке? — подхватила Одрис, насмешливо морща нос. — Уж помолчал бы. Поверь, Хью, он ревел почище меня, целое море слез выплакал. — И тут же нежно обняв дядю, прижалась головой к его груди. — Но это верно, я очень нуждалась в его поддержке.
Ральф попытался освободиться, чтобы глянуть на нее свысока, но она прижалась к нему еще крепче, и он, смущенно улыбнувшись, поцеловал ее в макушку.
— Ладно, как бы там ни было, я рад видеть тебя снова в добром здравии. Однако, если я не вернусь в Ратссон немедленно, львиная доля урожая с тех полей, над которыми мы с тобою трудились в поте лица, исчезнет в чужих закромах.
— Так Ратссон буря миновала? — спросил Хью, показывая рукой дяде, чтобы тот нагнулся ниже и он смог бы поцеловать его.
— Жизнь в глуши тоже имеет свои преимущества, — ответил Ральф, наклоняясь над племянником, и затем, выпрямившись, добавил, пожимая плечами: — Никого из них и близко около нас не было. — И, увидев, как недоверчиво нахмурился Хью, поспешно воскликнул: — Клянусь тебе в этом, душой клянусь, и если ты считаешь, что я готов солгать, взяв лишний грех на душу, которую и так уже отягощает изрядное бремя, клянусь душой короля Генриха — уж ее-то, ты знаешь, я никогда не отягощу грехом.
Хью улыбнулся и кивнул головой.
— Я верю тебе, дядя.
— Тревику изрядно досталось, хотя его, слава Богу, не спалили начисто, как Белей. Одна из кочующих шаек прорвала было оборону, но у наших парней хватило сил, чтобы дать негодяям отпор, прежде чем те успели поработать факелами. И Хьюг тоже цел и невредим. — Ральф изумленно покрутил головою. — Вот уж не думал, что ступлю когда-нибудь по своей воле на порог этого замка, но Одрис в письме сообщила, что Лайонел умер и наш Луи держит там оборону, и попросила, если будет возможность, узнать, в чьих руках теперь замок. А Луи, должен тебе сказать, оказался умницей. Он пригрел у себя йоменов, искавших убежища от шотландцев, и научил их пользоваться оружием. Судя по его рассказам, та шайка горцев, которая осаждала замок, когда вы с Одрис были там, так больше и не вернулась, только несколько более мелких групп пытались проверить их оборону на прочность. Однако Хьюг оказался им не по зубам, как и следовало ожидать.
