Тина и Тереза - Бекитт Лора (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
— А сама ты любишь меня?
— Да, — сказала она и смутилась.
Потом счастливо засмеялась, и Даллас замер: он давно не видел, как она смеется. А потом внезапно не выдержал:
— Знаешь, Тереза, у тебя есть редкое качество: ты поразительно уверена в тех, кто тебя любит.
Тереза обернулась: тень настороженности набежала на ее лицо.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты веришь в неизменность чувств тех, кто когда-либо был беззаветно и бескорыстно предан тебе. Ты считаешь, что эти люди всегда подождут до того момента, когда будут тебе нужны. Разве нет?
— Я тебя не понимаю. Что плохого в том, что я верю в тебя и твои чувства? А если я живу этой верой?
Далласа поразили последние слова. Нет, разговор стоит продолжить, хотя бы ради того, чтобы послушать, что она скажет.
А Тереза стояла посреди маленькой комнаты, залитой солнцем, и вся ее поза выражала беспомощность и ожидание. В руках она держала пустую чашку, ее взгляд казался остановившимся, распущенные волосы падали на худенькие плечи. Даллас удивился: он не мог понять, почему она стала для него незаменимой, эта женщина, странное порождение многоликой вечности, одна крошечная пылинка в океане звезд, постоянно падающих на землю.
— А твои чувства?
— Они были и есть.
— Разве? Ты живешь теми чувствами, которые соответствуют моменту, и не более того. Много ли ты вспоминала обо мне в другие дни?
— Много.
— Не лги. Я никогда тебе не лгал. Так и сейчас хочу честно признаться в том, что я уже не тот, что раньше.
Тереза смотрела тревожно и одновременно с вызовом.
— Такие, как ты, не меняются.
— К сожалению, да, Тереза. А вместе со мной изменилось и мое отношение к тебе.
— Вот как? — Она старалась держаться спокойно. — А то, что произошло между нами… что это было?
— Порыв. Если хочешь, слабость. С тобой такого не случалось? Или ты просчитывала каждый шаг, всегда думала о последствиях?
По лицу Терезы пробежала усмешка. Воодушевление внезапно вернувшейся юности исчезло с него, и Даллас об этом жалел.
— Конечно, нет. И я знаю, ты лучше меня. Поэтому, Далей, не стоит притворяться.
И Даллас, глядя в ее глаза, понял, что она и в самом деле верит в него и его чувства.
— Теперь ты меня не знаешь.
Тереза, все еще стоявшая очень близко, слегка отстранилась.
— Так ты меня больше не любишь?
— Есть чувства сильнее любви, и есть также что-то, что сильнее чувств. Думаю, тебе это известно.
— Но не тебе.
— Может быть. И все же существует какая-то фальшь, с которой я не мог бы жить. Извини, Тереза, за все, что было. Мне пора. Возможно, еще увидимся.
Она молчала, и на губах ее по-прежнему змеилась непонятная усмешка. Она все так же ощущала свою силу, заключавшуюся в том, что если бы она кинулась к Далласу со словами искренней любви и мольбой о прощении, он бы остался, и свою слабость, о которой давали знать закипающие в глазах слезы.
Тереза не двинулась с места. Она уже не была уверена, что он останется, потому что любит ее по-прежнему. Он может сделать это из жалости или, возможно, из благородства, и она не хотела унижаться.
Она вскинула голову, глядя в лицо посмеявшейся над ней судьбе. Это было величайшее поражение в ее жизни. Дай Бог, чтобы оно стало последним. Кто еще может оттолкнуть ее? Мама? Лицо Терезы залила краска. Нет, мама наверняка все простит. Барни? Но она искренне любит своего мальчика и будет любить еще сильнее. Он не сможет ее упрекнуть.
Она в последний раз посмотрела на Далласа.
— Что ж, прощай. Тебе не в чем себя винить. Главное, ты признался, что сделал это не из расчета. Больше мне ничего не нужно. Будь счастлив!
Остаток дня Тереза провела как на иголках. Она сбегала сначала к Тине, потом к Айрин, а теперь стояла возле школы, поджидая Барни.
Время тянулось долго, она торопила его и едва не подскочила от радости, когда наконец увидела сына.
Он шел не спеша, болтая с приятелем, и Тереза невольно залюбовалась своим мальчиком. Приятно, что он такой ясноглазый, красивый, стройный!
— Барни, вон твоя сестра! — сказал второй мальчик, и Барни, заметив Терезу, быстро распрощался с другом.
Издали он помахал Терезе рукой, а подойдя ближе, с улыбкой произнес:
— Мама!
Они играли в эту игру уже несколько лет. Барни привык и, похоже, не находил в ней ничего неестественного. Но Терезе всегда бывало стыдно, хотя она не видела другого выхода. Благодаря этой ловкой выдумке Барни был огражден от насмешек детей и презрительного отношения взрослых, и репутация самой Терезы не страдала.
Барни и так дружил не со всеми детьми, вернее, не все желали дружить с ним: в этой школе училось немало мальчиков из куда более обеспеченных семейств.
Однажды он спросил Терезу о своем отце, и она сразу дала понять, что не собирается говорить на эту тему.
— Барни! — взволнованно заговорила она. — Мы уезжаем! Поедем к своей бабушке в городок под названием Кленси.
— К бабушке? — Барни остановился. — А как же школа?
Тереза ласково взъерошила его волосы.
— Ну, малыш, если бы мне в твоем возрасте предложили отправиться в путешествие, я меньше всего думала бы о школе. Не беспокойся, я все улажу.
Барни обрадовался.
— Правда, мама? Тогда поехали!
И, взявшись за руки, они поспешили домой.
Прошло несколько дней, и Тереза была в Кленси. И она, и мать не могли нарадоваться встрече; Тереза с Барни гуляли по берегу, купались, собирали камни, наслаждались отдыхом. По вечерам втроем сидели на крыльце, рассказывали друг другу о недавних событиях и вспоминали прошлые времена.
Сегодня Тереза пошла прогуляться одна. Ей нужно было побыть наедине с самой собою и кое о чем поразмыслить.
Она глядела на океан, волны которого набегали одна на другую, и думала о том, что так же бегут и годы — постоянно плетется и плетется незримая нить судьбы. И ничто не исчезает навсегда и не проходит бесследно.
Тереза оглянулась на скалы. Их поверхность местами сияла золотыми вкраплениями шлифованных горных пород и походила на узорчатый щит древнего воина. Травы доверчиво льнули к голым камням, за скалой одиноко звенел тростник, и чуть дальше рвались вверх словно изваянные солнцем высоченные эвкалипты.
Тереза пошла вперед. Вот она, дорога, ведущая за холмы, начало ее пути. Кругом было пусто, только ветер кружил пылинки, похожие на мелкий золотой дождь.
Тереза остановилась на дороге и думала. Ноги обволакивала пыль, мягкая, словно лебяжий пух, а в воздухе разливалось странное желтоватое свечение, порожденное зноем.
Тереза не видела ничего вокруг, потому что смотрела в себя.
Почему так случилось, что она приехала сюда не с сознанием своей победы, как всегда мечтала, а с чувством опустошенности? Тереза вспомнила, как когда-то давно говорила сестре о том, что хочет чего-то добиться для нее и для матери. А сама ни разу даже не написала им, не дала о себе знать. Мать не упрекнула ее ни единым словом, а между тем Терезу все эти дни давил непомерной тяжестью годами заглушаемый стыд.
Она всегда думала, что отчасти поплатилась своей душой, но так ли это было? Она же всю жизнь слепо следовала голосу своего «я» и вряд ли когда-либо шла против своей природы. А может быть, следовало сделать именно это?
В жизни и судьбе каждого для всего установлен предел: выше или дальше не пробьешься. И не надо отказываться от того, что предназначено тебе, нельзя пренебрегать тем, что тебе суждено, каким бы мелким оно ни казалось.
В плену ложных истин можно жить и взлетев наверх, и оставшись внизу…
Даллас был для нее, а она этого не разглядела, потому что в то время стремилась к иным идеалам, была слишком неопытна и молода. А когда поняла, сознательно отказалась от него, потому что в тот момент жизнь рядом с ним потребовала бы слишком большой самоотверженности.
И вот теперь единственный человек, который видел в ней что-то возвышенное, необыкновенное, отвернулся от нее. Наверное, он хотел бы ее простить, но не может.
