Не в силах забыть - Томас Шерри (лучшие книги .txt, .fb2) 📗
И сразу навалилось изнеможение. Лео обмяк, не в силах пошевелиться. Едва дыша; смутно, словно сквозь сон, он почувствовал, как Брайони высвободилась и соскользнула с кровати.
Мягко, но настойчиво она положила ему в рот пилюлю.
— Вы обещали, — прошептала она дрожащим голосом.
Лео проглотил хинин, запил водой, которую подала ему Брайони, и снова рухнул на подушку.
Ему было двадцать восемь. Его брак распался три года назад, и он только что овладел бывшей женой.
Ошеломленная, Брайони тяжело опустилась на стул.
Лео долго бредил, бормотал что-то бессвязное, говорил о математике. Он упорно отказывался принять хинин, и Брайони, рассерженная, доведенная до отчаяния, готова была применить силу.
А потом он начал звать ее по имени, снова и снова. «Брайони, Брайони, любимая. Что случилось, Брайони?» Лео метался в бреду, твердя ее имя, не сознавая, что говорит, не слыша ее, а для Брайони его сбивчивая речь звучала волшебной, сладкой до боли музыкой, чудесной одой.
Ей показалось вполне естественным предложить ему поцелуй в обмен на лекарство, ведь Лео поцеловал ее как раз перед тем, как его сразил приступ малярии. Брайони и представить себе не могла, что он способен на такую яростную вспышку страсти. Она только успела склониться над ним и поцеловать, как в следующий миг он уже накрыл ее своим телом, а потом, задыхаясь от подступающего блаженства, пронзил ее плоть.
Но ее потрясло не столько то, что Лео в его состоянии сумел овладеть ею. Больше всего ее поразило, что она позволила ему это и что их краткое исступленное соитие доставило ей такое острое, хотя и неполное наслаждение.
И что ей отчаянно хотелось продлить его.
Глава 6
От хинина Лео чувствовал слабость и вялость: его мучили приступы тошноты, иногда ему удавалось побороть их, но чаще болезнь одерживала верх. Остальное время он лежал неподвижно, не в силах пошевелиться. Брайони сидела рядом, не оставляя больного ни на минуту. С героическим спокойствием она поддерживала Лео, помогая справиться с изнурительными приступами рвоты.
— Как вы это выдерживаете? — спросил он однажды.
— Мне доводилось видеть зрелища и похуже, — отозвалась Брайони, и больше эта тема не поднималась.
Когда горечь во рту становилась невыносимой, Брайони готовила больному полоскание — раствор ментола и тимола. Она давала Лео пить медовую воду для поддержания сил, чистила ему зубы и меняла одежду.
— Почему вы так добры ко мне? — решился задать вопрос Лео в другой раз.
Обессиленный, он лежал с закрытыми глазами, а Брайони втирала целебную мазь в его израненные руки, стертые веревками и расцарапанные о камень во время тяжелейшего перехода из Гилгита в Читрал через непроходимые скалы. Лежа в полудреме, он ощущал сладковатый запах пчелиного воска, исходивший от мази, и теплое скользкое прикосновение пальцев Брайони, гладивших его загрубевшие ладони и разбитые костяшки.
— Вы больны, а я врач.
Разумеется, Лео хотелось услышать, что заботливое внимание Брайони объясняется не одним лишь врачебным долгом, что здесь кроется нечто большее. Хотя отлично понимал, что надеяться на это бессмысленно.
В последний месяц их с Брайони брака он нашел смятое письмо в корзинке для мусора в кабинете — Лео искал там листок с уравнениями, который случайно выбросил. Письмо, написанное женщиной, чью жизнь, как и жизнь ее ребенка, удалось спасти благодаря успешному кесареву сечению, проведенному Брайони, глубоко тронуло Лео. Прежде ему не доводилось читать ничего подобного.
Он знал, что Брайони превосходный врач. Ему никогда не пришло бы в голову усомниться в ее преданности профессиональному долгу. Но Лео всегда сознавал, что больше всего Брайони интересуют не пациенты, а сами болезни, что ею движет не столько сочувствие к больным, сколько желание одержать верх над разрушительными силами природы.
Весь вечер он провел, стоя над письмом. Крупный, старательный, почти детский почерк буква за буквой отпечатывался в его мозгу, пока наконец Лео неохотно не признался себе, что главное в его жене не отстраненность, а полнейшее равнодушие. Лишь женщина, отвергающая человеческую близость любого рода, физическую или эмоциональную, могла бы с таким презрением отринуть искреннюю благодарность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Простите, — произнес он.
— Вам есть за что просить прощения. — Подушечка ее большого пальца круговыми движениями массировала ладонь и запястье Лео. Ощущение было удивительно приятным, ему хотелось, чтобы Брайони гладила его как можно дольше. — О чем вы думали, скрывая от доктора симптомы болезни?
— Я не это имел в виду.
«Позволь мне обладать тобой снова. По-настоящему. Позволь доставить тебе наслаждение, что ты подарила мне, восхитительное, неземное блаженство».
— Я знаю, что вы имели в виду. — Она выпустила руку Лео. — Не будем больше об этом говорить.
На второй день после приступа малярии с перевала Ловарай спустился караван мулов.
В том месте, где Лео и Брайони остановились в конце первого дня путешествия и где им пришлось задержаться, дорога уходила в сторону от реки и снова поднималась в горы. Поскольку многие горные перевалы, окружавшие долину Читрал, зимой были непроходимы, местная торговля оживлялась лишь в теплое время года.
Высунув голову из палатки Лео, Брайони оглядела вереницу мулов. Это был торговый караван. Имран и его сын Хамид предложили торговцам чаю. После короткой беседы путешественники оседлали мулов и продолжили путь, направляясь на север, вероятно, на читральский рынок.
— Мне нужно поговорить с Имраном, — заявил Лео.
Брайони вскинула на него удивленные глаза. Она думала, что Лео спит. Вдобавок он уже вызывал к себе Имрана утром. Мужчины говорили о провианте, и Лео выдал проводнику рупии — дневную плату для кули.
— Может, вам что-нибудь нужно? Я принесу.
— Нет, спасибо. Мне хочется знать, что рассказали путешественники, — ответил Лео, не открывая глаз.
Брайони сходила за Имраном и привела его в палатку.
— Какие новости из Свата? — приступил к расспросам Лео.
— Торговцы пришли не из Свата, а из Дира. В Дире говорят, что в верховьях долины Сват появился великий факир-отшельник. Настоящий волшебник. Он выгонит отсюда англичан. — Проводник неодобрительно покачал головой: — Вечно эти колдуны.
Лео кивнул и, поблагодарив Имрана, отпустил его.
— Как вы узнали, что появились новости из Свата? — спросила Брайони, не в силах скрыть изумление. — На каком языке говорили торговцы?
— На пушту, которого я не знаю, но слово «Сват» нетрудно различить.
Большинство читральцев принадлежало к народу кхо и говорило на языке кховар. Однако на юге Читрала население северо-западной пограничной провинции составляли преимущественно патаны, или пуштуны, как их еще называют.
Брайони изумилась еще больше.
— А как вы догадались, что новости из Свата касаются нас? Торговцы вполне могли говорить о зерне.
— Они постоянно повторяли слово «факир», и несколько раз звучало слово «серкар». Поскольку «серкар» почти наверняка означает «власти Индии», я решил хотя бы спросить.
Брайони кивнула. Северо-западная пограничная провинция всегда считалась местом неспокойным. В 1895 году в Читрале шли ожесточенные бои, враждующие клики одна за другой пытались захватить княжеский престол, пришлось отправить туда британский гарнизон в четыреста человек, чтобы подавить мятеж. А два года спустя, в июне, среди бела дня в долине Точай было совершено нападение на представителя британских властей и его охрану. Это случилось довольно далеко от Читрала, за сотни миль к юго-западу от Пешавара, на скалистых нагорьях Вазиристана, где местные народы всегда оказывали сопротивление иноземному владычеству, так что ни Брейберны, ни Брайони не опасались за свою безопасность. И все же события эти послужили напоминанием, что драгоценный покой хрупок и может быть легко нарушен.
Взяв карту из седельной сумки Лео, Брайони разложила ее на коленях. Путь их маленького отряда был обозначен на карте красной линией. Брайони внимательно вгляделась в рисунок. Преодолев перевал Ловарай, они окажутся в Дире. Недалеко от города, лежащего в двенадцати — пятнадцати милях от перевала (по карте трудно было точно судить о расстояниях), им предстояло выйти к реке Панджкора. Дальше их маршрут тянулся вдоль реки до деревни Садо, где следовало повернуть на юго-восток, в сторону Чакдарры, расположенной на берегу реки Сват.