Игра любви - Картленд Барбара (прочитать книгу .txt) 📗
Она даже ясно различала мамино лицо, нежную любовь в ее глазах, улыбку на ее губах.
«Помоги мне… мама… помоги… мне!» – кричала душа Бениты.
И тут девушка вспомнила, что мать никогда, до самой своей смерти, не снимала кольца, которое теперь украшало палец дочери.
Это и был ответ, которого так ждала. Бенита.
Кольцо символизировало семнадцать лет блаженного супружеского счастья.
«Мама… рядом… со мной» – думала Бенита, когда она и граф опустились на колени и священник благословил их.
Когда они поднялись с колен, священник пригласил их к маленькому столику около аналоя.
На нем лежала книга регистрации браков и стояла чернильница с двумя перьями.
Граф написал свое имя там, где ему было указано.
Подписи нельзя было рассмотреть, потому что свечи горели слишком далеко от столика, и их свет не достигал его.
Когда граф положил перо, Бенита взяла другое и тоже поставила свою подпись.
Заиграл орган. Его не было видно. Величественная музыка звучала мягко и приглушенно.
Не сказав ни слова ни священнику, ни капитану Доусону, граф предложил Бените руку.
Под музыку, которая, казалось, заполнила всю маленькую часовню, прославляя Всевышнего, они двинулись к выходу.
Снаружи их ожидал экипаж, не похожий на те, что доставили их сюда.
Это была бричка, изобретенная всего несколько лет назад. Только богатые люди, которые хотели путешествовать быстро и с удобствами, могли позволить себе пользоваться такими экипажами.
Кучера не было, так что графу предстояло править самому.
За откидным верхом, поднятым над передним сиденьем, оставалось место для грума.
Бричка была запряжена двумя прекрасными лошадьми.
Граф занял место кучера, заранее испытывая удовольствие от предстоящей быстрой езды.
К тому моменту, как граф взял вожжи, Бенита уже была закутана в меховой плащ, целиком закрывавший ее фигуру.
Ей помогли усесться позади графа, соболий мех прикрыл ее колени.
– Вы не успеете замерзнуть, – сказал ей капитан Доусон. – Поездка займет не больше часа.
Так же говорил ей отец.
Бенита прошептала:
– Присматривайте… за папой… пожалуйста, и… передайте ему… что я… люблю его!
– Непременно. И еще, – отвечал капитан Доусон, – я скажу ему, что у него очень храбрая дочь, он может гордиться ею.
Бенита опустила голову, и капитан догадался, что слезы снова подступили к глазам девушки.
– Благослови вас Бог, – произнес Доусон и отступил в сторону.
Граф тронул лошадей.
Когда бричка выехала за ворота, он подхлестнул их, и лошади понеслись, словно стараясь показать, на что они способны.
Граф подумал, что, вопреки его ожиданиям, Растус Грун оказался настолько тактичен, что заранее догадался: графу и его невесте вряд ли захочется разговаривать.
Они ехали уже довольно долго, когда граф наконец решился взглянуть на молодую жену.
Но увидел только диадему под меховым капюшоном.
Девушка была закутана так, что походила на медвежонка.
Дорогу в Инч-Холл подморозило, и ехать было очень хорошо, не то что в дождь, когда и копыта лошадей, и колеса экипажей вязли в грязи.
Бричка прекрасно амортизировала, и граф, по правде говоря, не мог вспомнить, когда последний раз ему пригодилось ездить в столь удобном экипаже.
Похоже, это был еще один подарок Растуса Груна. Великолепные лошади делали подарок еще дороже.
Инчестер почувствовал, что испытывает благодарность к этому странному человеку.
Темнело. К тому времени, как они добрались до Инча, тени удлинились.
Бенита не произнесла ни слова с того момента, как они отъехали от часовни.
Граф Инчестер подумал, что следовало бы сообщить ей, что они подъезжают к дому, но не смог заставить себя заговорить.
Он направил лошадей к воротам из кованого железа, которые давно следовало бы покрасить.
Бричка миновала два домика, которые так обветшали, что едва ли годились для жилья. Затем проехала по дороге, по обеим сторонам которой раскинули ветви старые дубы.
Сквозь фату Бенита впервые взглянула на Инч-Холл. Почему-то она ожидала увидеть огромное безобразное здание, наводящее ужас.
К ее изумлению, дом графа скорее напоминал волшебный дворец. Это был чудесный образец итальянской архитектуры времен правления Елизаветы.
Изящные линии здания четко рисовались на фоне неба.
Во множестве окон мерцал свет.
Перед домом раскинулось озеро, через которое шел каменный мост.
Увидев свет в окнах, граф был поражен едва ли не больше Бениты. У него мелькнула страшная мысль, что в доме пожар.
Но затем он понял, что просто почти в каждой комнате зажжены свечи.
Граф не мог понять, кто посмел распоряжаться в его отсутствие. Вчера рано утром, когда он уезжал в Лондон, в доме оставались только его камердинер и супружеская пара, которая служила еще отцу графа.
Эти слуги были очень стары, но граф никак не мог найти подходящего домика, где бы они могли спокойно доживать свои дни.
Для этих стариков граф все еще был «молодой господин Гас».
Они звали его так еще тогда, когда он ковылял к ним на кухню за сладостями, которые они приберегали специально для него.
Но ни они, ни камердинер Хокинс не стали бы зажигать все эти свечи, и граф недоумевал, кто бы это мог сделать? Скорее всего это было еще одно распоряжение Растуса Груна.
«Интересно, чего еще мне от него ждать?» – мрачно подумал граф, оскорбленный вторжением в дом человека, который принудил его жениться на своей дочери. Однако он заставил себя думать, что все это делается для того, чтобы порадовать эту женщину, которая молча сидела позади него, не поднимая фаты с лица.
«Мне просто необходимо взглянуть на нее!» – думал Инчестер про себя и решил, что подходящий момент настанет, когда он будет помогать ей выйти из экипажа.
Граф остановил лошадей у главного входа.
Ступени, ведущие в дом, покрывал красный ковер. Не успел граф опомниться, грум, приехавший вместе с ними, подошел к лошадям, а два лакея помогли новобрачной выйти из экипажа.
Пока граф вылезал из брички, его жена уже поднялась по лестнице.
Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
Возле парадной двери его встретил человек средних лет в форме дворецкого.
– Добро пожаловать домой, милорд! Позвольте мне от имени всех слуг и от себя лично принести вашей светлости наши искренние поздравления! – Он поклонился.
Граф изумленно смотрел на незнакомца.
– Кто вы? – спросил он.
– Я Болтон, ваш дворецкий, милорд, и я надеюсь, что ваша светлость будете мной довольны. Я служил дворецким у последнего герцога Камберлендского до самой смерти его светлости.
Герцог Камберлендский был одним из богатейших людей Англии.
Работать в его доме – для любого из слуг это было отличной рекомендацией.
Поскольку граф онемел от изумления, Болтон продолжал:
– В гостиной подано шампанское, милорд, и мы постарались сделать все, что было в наших силах, чтобы вашей светлости было удобно.
Несколько запоздало граф поискал глазами свою жену, но, пока они с Болтоном разговаривали, лакей проводил ее наверх, где на последней ступеньке стояла женщина в черном.
Граф догадался, что, как бы невероятно это ни показалось, но у него теперь есть экономка.
Тем временем фигура, завернутая в меха, свернула направо по коридору. Последний раз сверкнула бриллиантовая диадема, и женщина скрылась.
Болтон распахнул дверь в гостиную.
Как загипнотизированный граф вошел в комнату, которой не пользовался со времени возвращения из Франции.
Это была любимая комната его матери.
Граф с болью бросил взгляд на опустевшие стены, где когда-то висели зеркала в золотых оправах.
Не хватало и нескольких картин, которые не относились к майорату и поэтому могли быть проданы на аукционе.
К искреннему изумлению графа, все люстры в гостиной были зажжены, а на полу в огромных вазах стояли цветы.
В вычищенном камине пылал огонь.
