Преследование - Джойс Бренда (книги .TXT, .FB2) 📗
Многозначительный мерцающий взгляд Гренвилла так и стоял перед ее мысленным взором. Интересно, граф и сейчас был один в своих покоях и открыто, не тая слез, оплакивал Элизабет?
Амелией владело совершенно неуместное, но сильное желание протянуть Гренвиллу руку помощи, выразить ему искренние соболезнования или даже утешить.
О, да что же с ней происходит! Он ведь предал ее! Она не должна позволять себе проявлять к Гренвиллу хоть каплю внимания, сострадания. Он не заслужил ее беспокойства или сочувствия!
Но Амелия была сострадательна по натуре. А еще она не привыкла таить на кого-либо злобу.
Она давным-давно похоронила прошлое. И продолжала жить дальше.
Но теперь ей казалось, будто их роман уже не был делом прошлым. У Амелии было ощущение, словно они встретились только вчера.
– Думаю, вы хотели купить это.
Амелия остолбенела, явственно вспомнив обольстительный приглушенный звук его голоса. Они встретились на деревенском рынке. В ту пору соседка Амелии была поглощена заботами о своем новорожденном ребенке, и Амелия взяла ее трехлетнюю дочь прогуляться между торговыми рядами, чтобы дать матери возможность спокойно сделать покупки. Маленькая девочка потеряла куклу и сильно расстроилась… Взявшись за руки, они бродили среди торговцев, пока Амелия не заметила издали продавца лент и пуговиц. Они с девочкой долго охали и ахали, восхищаясь красной лентой, и Амелия попробовала поторговаться в надежде сбить цену. У нее просто не было достаточно денег, чтобы выкроить хоть немного на покупку ленты для ребенка.
– Теперь это ваше.
Голос стоявшего за ней человека звучал мягко, обольстительно, мужественно. Амелия медленно обернулась, и ее сердце учащенно забилось. Стоило ей встретиться взглядом с парой почти черных глаз, и вся ярмарка, казалось, исчезла вместе с торговцами и окружавшей Амелию толпой деревенских жителей. Она поймала себя на том, что во все глаза смотрит на смуглого, потрясающе красивого мужчину, который был лет на пять старше ее.
Он медленно улыбнулся, демонстрируя ямочку на щеке и протягивая красную ленту.
– Я настаиваю, – промолвил незнакомец и поклонился.
В это мгновение Амелия поняла, что перед ней – аристократ, причем богатый. Он был одет повседневно, как деревенский сквайр, в куртку наподобие жокейской, бриджи и сапоги, предназначенные для верховой езды, но Амелия мгновенно уловила исходившую от него властность.
– Не думаю, что это прилично, сэр, – принимать подарок от незнакомца. – Амелия лишь хотела дать понять, что всегда ведет себя подобающим образом, но голос выдал ее волнение.
Его глаза весело сверкнули.
– Вы правы. Именно поэтому мы должны тотчас исправить эту досадную оплошность. Мне бы хотелось представиться.
Ее сердце громко стукнуло.
– Мы едва ли можем сами представляться друг другу, – вспыхнув до корней волос, возразила она.
– Почему нет? Я – Гренвилл, Саймон Гренвилл. И я хочу с вами познакомиться.
Почти обреченно, вероятно уже потеряв голову, Амелия взяла ленту. А Саймон Гренвилл, младший сын графа Сент-Джастского, нанес ей визит на следующий же день.
Амелия чувствовала себя сказочной принцессой. Он подъехал к поместью Грейстоун в красивой карете, запряженной парой великолепных лошадей, пригласив Амелию на пикник между скал. С того мгновения, как она села в карету Гренвилла, их неудержимо потянуло друг к другу. Саймон поцеловал ее в тот самый день – и она ответила на его поцелуй.
Лукас поспешил запретить Гренвиллу навещать ее. Амелия умоляла брата передумать, но он был неумолим. Лукас утверждал, что защищает ее, что Гренвилл – распутник и проходимец. Но Саймону было все равно. Он рассмеялся Лукасу в лицо. И позвал Амелию на тайное свидание. Гренвилл встретил ее в деревне и взял на прогулку в изумительный розовый сад Сент-Джаст-Холла, где они снова пылко бросились друг другу в объятия…
В ту пору Лукас уехал, чтобы проверить состояние дел в карьере или на руднике – Амелия не могла вспомнить точно, – предполагая, что она будет повиноваться ему. Но Амелия не подчинилась. Саймон приезжал к ней почти каждый день, приглашал ее проехаться в карете, прогуляться пешком, пообщаться за чаем или даже пройтись по магазинам.
Не прошло и недели с момента знакомства, как она влюбилась без памяти.
Эти воспоминания казались Амелии невыносимыми. Тело горело страстным огнем, словно она все еще желала быть с Саймоном. Амелия села на кровати, отбросив в сторону одеяла и не обращая внимания на холод. Ее босые ноги скользнули на пол. Какой же она была дурочкой! Да просто овечкой, на которую охотился волк. О, теперь-то она это знала! Гренвилл не питал на ее счет никаких серьезных намерений, в противном случае никогда бы не бросил ее так жестоко.
Слава богу, она так и не поддалась искушению; слава богу, она так и не позволила ему окончательно себя соблазнить.
– Я так отчаянно хочу быть с тобой… – шептал Гренвилл в моменты нежности, тяжело дыша.
Они сжимали друг друга в объятиях в беседке за домом. Его слова доставили Амелии несказанную радость… Вспыхнув до корней волос, Амелия почувствовала себя на седьмом небе от счастья – ей так хотелось, чтобы эти отношения закончились свадьбой!
– И я желаю этого так же отчаянно, – ответила она, нисколько не кривя душой. – Но я не могу, Саймон, ты ведь знаешь, что я не могу…
Она хотела сохранить невинность до их брачной ночи. Она хотела подарить ему свою девственность после свадьбы.
Глаза Саймона потемнели, но он не сказал ни слова, и Амелия принялась гадать, когда же он сделает ей предложение. «Когда» – вопрос стоял именно так, она не допускала и мысли о том, что этого просто не произойдет. Ни мгновения не сомневалась, что его намерения были самыми благородными. Амелия знала, что Саймон любил ее точно так же, как она любила его.
Саймон ухаживал за ней на протяжении шести недель. А потом как-то раз его конюх буквально ворвался в поместье и сообщил, что Уильям Гренвилл погиб. Его нашли на утесах со сломанной шеей – очевидно, несчастный упал с лошади. Семья погрузилась в траур.
Это известие потрясло Амелию. Она встречала Уилла несколько раз, и он представлялся ей именно таким, каким и полагалось быть наследнику графа, – благородным, честным, красивым и обаятельным. Да и Саймон восхищался им, Амелия прекрасно это знала. Он говорил о старшем брате часто – и с неизменным восторгом.
Амелия бросилась в Сент-Джаст-Холл, чтобы лично принести Саймону свои глубокие соболезнования. Но семья никого не принимала; Амелия торопливо написала записку и оставила ее слуге.
Саймон не ответил. А спустя несколько дней до Амелии дошли еще более ошеломляющие новости – его семья покинула Корнуолл. И Саймон уехал с родными.
Он так и не написал.
И больше не вернулся.
Очнувшись от мыслей, Амелия осознала, что стоит у открытого окна с босыми ногами, в одной лишь ночной рубашке. Горькая слеза невольно покатилась по щеке. Амелия вздрогнула.
Он никогда по-настоящему не любил ее, поняла она. Поведение Гренвилла тем летом было в высшей степени предосудительным. Амелия смахнула слезу. Это казалось невозможным, но она чувствовала острую боль, терзавшую душу. Неужели она все еще страдала после всех этих лет?
И в этот момент Амелия вдруг вспомнила своего отца. Он был распутником и проходимцем, теперь она понимала это, хотя и не знала в ту пору, когда была ребенком. Амелия восхищалась своим красивым, щеголеватым отцом, а он любил Амелию. Он говорил об этом снова и снова. Отец брал ее с собой, когда объезжал фермы арендаторов, и щедро хвалил ее за каждое маленькое достижение. Но однажды он ушел. Бросил жену и детей ради игорных залов и падших женщин Амстердама и Парижа.
Амелии было семь лет, когда отец оставил семью. Она долго не сомневалась, что он придет обратно. Ей потребовались годы, чтобы осознать: он никогда не вернется.
Но в случае с Саймоном Амелия почти сразу поняла, что он никогда больше не приедет. Гренвилл уехал, не сказав ни слова, – он просто не любил ее по-настоящему.
