Рыцари - Миллер Линда Лаел (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Возможно, из деликатности, хотя Глориана и сомневалась в наличии такого свойства у своего мужа, Дэйн сел на одну из передних скамей маленькой древней часовни. По его правую руку сидел Гарет, а по левую — Эдвард.
В этот вечер словно сам святой Павел оделил красноречием отца Крадока. Он без устали с жаром говорил о смирении, подавлении страстей, поклонении Господу и благодарности ему. Голос его то возвышался, то доходил до невнятного бормотания. Молитвам не видно было конца.
После службы всех ждал праздничный ужин, открывающий торжества по поводу посвящения в рыцари Эдварда и еще семерых молодых людей, проходивших вместе с ним обучение. Глориана с грустью подумала, что мадемуазель де Тройе будет посажена во главе стола. Возможно даже, у нее хватит наглости сесть рядом с Дэйном, как если бы она уже стала его женой. — При мысли о подобном унижении щеки Глорианы запылали.
Когда служба наконец закончилась, Гарет, по праву старшего, поднялся первым и зашагал к двери. Дэйн пошел следом за ним, но задержался у скамьи, на которой сидела Глориана, и посмотрел на нее со смесью удивления и сердитого любопытства.
Ей хотелось сорвать с головы накидку и швырнуть ему в лицо: он ведь мечтал увидеть ее с покрытой головой. Но другая ее половина бесстыдно жаждала его одобрения.
Дэйн протянул ей руку. Глориана не знала, как ей поступить. Часовня уже почти опустела: все были голодны, им не терпелось сесть за стол и начать торжество.
С несвойственной ей неловкостью Глориана поднялась со скамьи и посмотрела туда, где сидела Мариетта со своей служанкой и этим уэльсцем.
— Я не сяду по левую руку от вас, — прямо сказала она, хотя внутри у нее все дрожало, — в то время как ваша любовница будет сидеть по правую.
Дэйн опустил протянутую руку.
— Конечно, ты не думаешь, что я могу так унизить тебя… или Мариетту?
— Думаю, — мрачно, но без злобы ответила Глориана. — Чего там колебаться!
Она проскользнула мимо Дэйна и побежала к выходу. Дэйн быстрым шагом нагнал ее.
Закат был пропитан благоуханием лета: горьковатый запах тростника с ближнего озера, смолистый аромат хвойного леса, легкий дымок костров, ведущий усталых путников к дому. Пылали факелы, освещая мощеный двор, в повозках шумели мимы, ожидая представления.
Внезапно Глориану охватила какое-то странное, тревожное и щемящее чувство. Она вдруг испугалась, что в любой момент ее могут вырвать из этого мира, из этого времени, от этих людей, и она больше никогда не сможет вернуться сюда, никогда больше не увидит их. Полный опасностей и тревог, грязный и дикий, этот простой мир стал ее домом, и она любила его.
— Ты действительно считаешь меня таким негодяем? — после недолгих размышлений над словами Глорианы спросил Дэйн, отвлекая ее от мрачных мыслей. — Неужели ты полагаешь, что я нарочно затеял все это, чтобы причинить тебе боль?
Глориана остановилась и взглянула ему в глаза, сорвав с головы ненавистную накидку. Ее медные волосы шелковистой волной накрыли плечи и заблестели в свете факелов. Ее не заботило, что подумает об этом Дэйн. Он же зачарованно глядел на струящийся водопад ее рыжих локонов.
— Да, Кенбрук, — сказала она, — я действительно считаю тебя негодяем, и даже более того. Конечно, я не думаю, что ты замысливал нанести мне оскорбление, но твой поступок свидетельствует о том, что ты законченный эгоист. Ты считаешься только со своими желаниями, а на остальных тебе наплевать.
Глориана повернулась, чтобы уйти, но Дэйн остановил ее, взяв за руку. Его прикосновение было не грубым, но и нежным его тоже не назовешь. Свет факелов озарял его благородное лицо с правильными чертами, и в эту минуту Глориана вновь увидела в нем не только мужчину, но и воина, бесстрашного и беспощадного на поле брани.
— Раз я такой плохой, ты будешь рада избавиться от меня, — сказал он с неумолимой логикой.
Глориана чуть не задохнулась от ярости и обиды, и слезы выступили у нее на глазах.
— Я потратила свою жизнь, ожидая тебя, — ответила она еле слышно: во дворе, кроме них, были еще люди, и ей не хотелось, чтобы их разговор услышали. — У меня уже мог бы быть свой дом, где я была бы хозяйкой, у меня мог бы быть любящий муж и ребенок или двое. Ты украл у меня все это. А теперь собираешься заточить меня в монастырь, чтобы избавиться от меня, как от досадной помехи. Как я уже говорила тебе сегодня в том доме, где я собираюсь жить сразу после посвящения в рыцари Эдварда, ты можешь убираться в преисподнюю к своему другу — дьяволу.
Пальцы Дэйна разжались, как разжимаются пальцы раненого воина, отпуская меч. Глориана убежала, и Дэйн остался в одиночестве посреди двора. Перед тем как войти в большой зал, Глориана укрылась в тени и смахнула с глаз слезы. Потом, сделав глубокий вдох, собравшись с силами, вошла в залитый светом зал, где рыцари, люди Гарета и Дэйна, уже пировали за праздничными столами. Девушек, разносивших подносы с едой и кувшины с вином, одаривали щипками и хлопками, а они бранились на нахалов. Возле помоста жонглер в пестром костюме подбрасывал в воздух семь золотых шаров, танцуя под затейливую мелодию флейты. Звуки падали с верхней галереи, где расположились музыканты, и разбивались об пол, брызгая во все стороны веселыми нотами.
Как и предполагала Глориана, Мариетта де Тройе сидела за столом Гарета, пощипывая ножку жареной цесарки. Эгг, шотландец, развлекал ее какой-то забавной, как ему казалось, историей, без устали жестикулируя и прерывая свой рассказ глуповатым смехом. Рядом с молодой француженкой пустовало обычное место Дэйна. Место же Глорианы было чуть подальше, рядом с Эдвардом.
Все, раньше занятые едой, разговорами или услаждающие свой слух приятной музыкой, подняли на нее глаза. Все с интересом ждали, что она будет делать дальше. Глориана вздернула подбородок и гордо проследовала к главному столу, кивнув Гарету и Эдварду. Вместо того, чтобы сесть возле Эдварда, который явно поджидал ее, Глориана устроилась рядом с Мариеттой.
Оживленная болтовня моментально стихла. Эгг прервал свой рассказ, и даже музыка, льющаяся с галереи, умолкла. Хотя, возможно, это только показалось Глориане. В голове у нее так шумело, что она почти ничего не соображала.
Мариетта обернулась к ней, и на ее прекрасном лице отразилось изумление. Однако она тут же взяла себя в руки и вежливо обратилась к Глориане по-французски.
— Я плохо говорю по-английски, — сказала она. — Надеюсь, вы будете снисходительны ко мне.
Глориане сразу понравилась ее соперница, и это только все усложнило. Мариетта напоминала крокус — первый весенний цветок, пробивающийся из-под снега навстречу солнцу, распускающий свои нежные лепестки и быстро увядающий.
— А я почти не знаю французского, — ответила Глориана. — Вы, наверное, будете смеяться надо мной.
Мариетта улыбнулась такой же, как крокус, улыбкой — прекрасной и мимолетной.
— Что вы, я не стану смеяться, — сказала она. — Мне очень нужен друг.
В данных обстоятельствах эти слова можно было бы принять за насмешку, но Глориане показалось, что Мариетта говорила искренне. Девушка оказалась далеко от дома, в чужой стране, где у нее не было ни друзей, ни знакомых. Жестоко было бы отказать ей в поддержке и несправедливо было бы упрекать француженку в том, что Кенбрук полюбил ее.
— Во мне вы найдете друга, — ответила баронесса своей предполагаемой преемнице.
У входа послышался шум, и в дверях появился Дэйн. Глориана смотрела, как он шагает мимо длинных столов прямо к помосту. Он не отрывал глаз от Глорианы, и в его взгляде она ясно читала ярость.
У нее перехватило дыхание, но не от страха, а от кого-то другого чувства, которому она не нашла объяснения. Ей было даже приятно испытывать на себе этот полный бешенства взгляд.
— Вот наш муж, — шепнула Глориана на ухо Мариетте.
Мариетта робко хихикнула и тут же боязливо прикрыла рот своими тонкими пальчиками.
— Он такой грозный, не так ли? — спросила она.
Да, в какой-то степени Глориана была согласна с этим. Дэйн пугал ее. Но ей не хотелось бежать от него, наоборот, ей хотелось остаться.
