Невинность и порок - Барбьери Элейн (е книги .TXT) 📗
К горлу Пьюрити подступила тошнота, и она судорожно сглотнула.
Проклятие! Неужели все настолько скверно? Она была сильной женщиной, а сильным случалось терпеть и кое-что похуже! Воспоминание о языке Роджера у нее во рту до сих пор вызывало тошноту, от одной мысли о его руках, шаривших по ее телу, ей едва не становилось дурно…
Пьюрити остановилась на середине лестницы и закрыла глаза. На самом деле ей хотелось подойти к Роджеру лишь для того, чтобы заставить его раз и навсегда запомнить, что свои порочные наклонности ему лучше держать при себе.
Эта мысль вызвала мимолетную улыбку на губах Пьюрити. Она поклялась себе, что не откажется от этого удовольствия и рано или поздно сдержит обещание.
Но сначала…
О черт! Опять желудок напомнил о себе!
«Как бы поступили сестры, окажись они на моем месте?» — подумала девушка.
Честити? Когда она в последний раз видела ее, та была всего лишь прелестной доброй маленькой девочкой.
Онести? Вот уж кто не стал бы долго раздумывать. Если бы ее решительная старшая сестра была здесь в эту минуту, она бы, несомненно, заявила, что скорее согласится ограбить банк, чем пресмыкаться перед Роджером Норрисом.
Ограбить банк…
Какое-то время Пьюрити обдумывала это.
Нет. Ограбление не сошло бы с рук.
Пьюрити продолжала спускаться по лестнице, как вдруг с удивлением отметила, что в столовой необычно тихо, даже слишком тихо. Она не слышала всегдашних грубоватых шуток, ворчливого сетования, звона ножей и вилок, шороха подошв ботинок.
Бегом преодолев оставшееся расстояние, девушка обнаружила, что в столовой никого нет, а наполовину опустошенные тарелки с завтраком стоят забытыми на столе. Сердце ее забилось от тревожного предчувствия, и в то же мгновение со двора донеслись приглушенные сердитые голоса.
Бросившись к двери, Пьюрити распахнула ее и увидела на пороге Стэна. Он неподвижно сидел в своем кресле, взгляд его как бы застыл. Остальные стояли рядом с такими же каменными лицами, наблюдая за отъезжающим всадником.
Шериф!
В одно мгновение оказавшись рядом со Стэном, Пьюрити вырвала бумагу, которую он держал в руках. Это оказалось уведомление о наложении ареста на имущество.
Стэн решительно забрал документ, лицо Пьюрити вспыхнуло, и она заявила:
— Этого ни в коем случае нельзя допустить, Стэн.
Развернувшись, Пьюрити хотела было уйти, но тут рука Стэна, оказавшаяся на удивление крепкой, сжала ее запястье.
— Куда ты собралась? — осведомился он.
— В город.
— Ты никуда не поедешь!
— Ты не сможешь меня остановить!
— Только попробуй вскочить в седло, я арканом сброшу тебя с лошади и поволоку по земле, если потребуется!
— Это случилось по моей вине. Я вывела Роджера из себя. Мы… между нами произошла ссора, и теперь он просто хочет мне отомстить.
— Я уже знаю об этой ссоре. — Резко очерченный подбородок Стэна напрягся. — Бак рассказал мне обо всем, и если этот малый снова появится здесь, не важно под каким предлогом, он получит от меня пулю в лоб!
— Черт побери, Бак! — Пьюрити бросила на стоявшего рядом ковбоя разъяренный взгляд.
— Стэн понял, что случилось неладное, — возразил Бак. — Он имел право знать.
— Знать? О чем? — вмешался Картер. Отделившись от остальных, он приблизился к ним широким шагом, его юное лицо загорелось румянцем.
— Я задал вам вопрос!
— Вопрос, который ты вообще не имел права задавать!
Резкий ответ Стэна даже не изменил выражения лица молодого ковбоя, так же как и остальных мужчин, плотно окруживших его. Пьюрити не выдержала:
— Ничего не случилось, ничего такого, с чем я не могла бы справиться сама!
— А вот тут ты ошибаешься! Пойдем в дом, я должен кое-что тебе рассказать.
Стэн коротко судорожно вздохнул, и по спине Пьюрити пробежал холодок тревоги.
— Я хочу, чтобы все вы последовали за мной, — продолжал он. — Вы тоже имеете право услышать то, что я намерен сказать. Хотелось подождать, но эта бумага меняет все. — Крепче сжав в руке документ, он обернулся к Пьюрити и проворчал: — Помоги мне переправиться через порог, чтобы мы могли поговорить как цивилизованные люди, черт побери!
Пьюрити кивнула, пораженная просьбой, которая красноречиво свидетельствовала о том, что Стэн в последнее время еще больше ослаб.
Чуть не плача, Пьюрити, подтолкнув инвалидное кресло, вкатила его в гостиную и сама уселась рядом. Остальные последовали за ними. Она затаила дыхание, и Стэн начал свой рассказ.
— Тебя наверняка что-то сильно беспокоит, но ты не говоришь ни слова. Так что теперь моя очередь задать тебе вопрос. В чем дело?
Касс обернулся к отцу, однако ничего не ответил и вместо этого только подтянул подпругу на седле, тщательно проверив ее на прочность. Его конь был молодым и норовистым. Они ехали верхом так долго, что могучее упрямое животное, казалось, было готово пустить в ход некоторые из своих уловок. Раздувать живот, когда его седлали, было одной из них, а Касс совсем не хотел, едва вскочив в седло, оказаться на земле рядом со смотревшим на него сверху вниз конем.
Убедившись, что неприятных сюрпризов не будет, Kacс снова обернулся к отцу. Солнце только что встало, а они уже были готовы продолжить путь после ночевки. Джек выглядел утомленным. Затянувшееся путешествие потребовало от него полной отдачи сил, но Касс знал истинную причину появления глубоких морщин, пересекавших лицо отца. С самого начала пути Джек почти все время молчал. Видно было, что его не слишком радовала предстоящая встреча. Касс понимал, что если бы Джек мог выбирать, он тут же развернулся бы и направился обратно домой несмотря на то что конец их пути был близок.
Кассу тоже было не по себе. Странное чувство, возникшее в тот самый вечер, когда Джек объявил о намерении немедленно отправиться в южный Техас, становилось все сильнее с каждой милей проделанного пути.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил Джек.
— Потому что мне нечего тебе сказать.
Джек что-то проворчал себе под нос, а Касс между тем свернул одеяло и приторочил его к седлу.
— Нечего сказать? А мне кажется, будь я на твоем месте, у меня возникло бы множество вопросов.
— Я знаю все, что мне нужно знать.
— Да? Что же именно?
Выплеснув в золу остатки кофе, Касс сунул кофейник в седельную сумку, затем снова с решительным видом обернулся к отцу:
— Я уверен, что эта поездка много значит для тебя. И мне больше не надо ничего знать.
— Ты и впрямь так думаешь?
Касс ничего не ответил.
— О черт, какой глупый вопрос! — Джек покачал головой. — Я даже не знаю, почему я его задал… Может, потому, что никогда не мог поверить в то, что ты все эти годы не держал на меня обиды… из-за твоей мамы и всего остального.
Касс по-прежнему хранил молчание.
— Ты знаешь, что я чувствовал тогда. Как я не хотел ее отпускать.
— Ты не обязан ничего мне объяснять.
— Нет, обязан, потому что я отнял у тебя нечто драгоценное, чего так никогда и не смог вернуть.
Касс снова почувствовал привычное волнение. Он не хотел обсуждать прошлое, которое уже нельзя было изменить.
— Ты, наверное, недоумеваешь, почему я завел разговор об этом именно сейчас, в нескольких часах езды до «Серкл-Си».
Касс невозмутимо молчал.
— Черт возьми, сынок, я с тобой разговариваю! — Взгляд Джека сделался жестким. — Или ты не хочешь меня слушать? Видимо, у тебя есть собственные тайны, и ты не желаешь ими со мной поделиться.
Касс порывисто вскочил в седло. Когда он обернулся к отцу, выражение его лица было холодным.
— Мы только попусту тратим время. Нам следовало отправиться в путь еще час назад.
— Ты не хочешь об этом говорить?
— Нет.
— Ну хорошо. Раз тебе так угодно…
С угрюмым выражением лица Джек так же стремительно вскочил в седло и пришпорил лошадь. Касс, по прежнему бесстрастный, не говоря ни слова, пропустил отца вперед, чтобы тот указывал путь.
