Отчаянная - Томас Пенелопа (читать полную версию книги .txt) 📗
— Ха! Я сомневаюсь в том, что вы сможете оправдаться.
— Мне нет необходимости оправдываться, так как у вас лишь одни подозрения. Они лишены всяких оснований. Это относится и к миссис Мэдкрофт, и ко мне.
— Естественно, вы будете защищать ее. Но неужели вы считаете меня таким глупым, чтобы я мог поверить вам?
— К сожалению, вы вели себя довольно глупо, когда предположили самое худшее и не дали нам возможности доказать свои добрые намерения. Вы можете не соглашаться с моим мнением. Это ваше право. Но у вас будет замечательная возможность хорошо узнать нас в течение нескольких последующих недель.
— Из всего этого следует, что вы… что вы маленькая и дерзкая.
— Довольно! Могу я напомнить вам, мистер Ллевелин, что я гость в вашем благородном доме и пользуюсь правом на рыцарское обращение? Конечно, если в вас осталось что-то рыцарское.
Он открыл рот, но ничего не мог сказать сразу.
Я воспользовалась этим замешательством, чтобы удалиться. Высоко подняв голову и величественно ступая, я пошла по коридору, горячо молясь про себя, чтобы он не последовал за мной. Так я шла и молилась до тех пор, пока не вошла в спальню и не закрыла за собой дверь. Потом я зачем-то навалилась на нее всем телом. И тут меня затрясло, как в лихорадке.
Не знаю, как долго это продолжалось. Никаких шагов за дверью не было слышно. Тогда я упала на кровать и некоторое время находилась в состоянии транса. Но постепенно пришла в сознание и стала обдумывать сложившееся положение.
Итак, наши надежды избежать встречи с мистером Ллевелином не оправдались. Что дальше? Дальше нам придется поддерживать с ним какие-то отношения. Более чем неразумно доводить их до скандала. Вместе с тем нельзя позволять хозяину имения унижать нас, если вдруг ему вздумается это делать. Выдержка, благоразумие, собственное достоинство — вот что следует положить в основу наших отношений с мистером Ллевелином.
В восемь часов мы втроем спустились к обеду. Бедную Чайтру оставили одну в комнате для прислуги. Конечно, она попала в незавидное положение. Не вызывало ни малейшего сомнения, что слуги домочадцев встретят ее недоброжелательно и не дадут ей покоя. Хорошо известно, что они имеют обыкновение занимать позицию своих хозяев и отстаивать ее более ожесточенно, чем это делают хозяева. Не возникало у меня сомнений и в том, что с нами хозяева будут обращаться с особой ухищренностью.
Мы почти уже достигли фойе, когда наша добрая покровительница мисс Ллевелин окликнула нас. Она помахала своим расписным веером, и несколько дорогих колец сверкнули у нее на пальцах.
— Вот вы где! — с улыбкой воскликнула она. — Простите меня. Я хотела перехватить вас прежде, чем вы выйдете из комнат, чтобы отвести вниз, но у меня ушла целая вечность на то, чтобы привести в порядок прическу.
— Она замечательно идет вам, мисс Ллевелин! — с удовольствием отметила миссис Мэдкрофт, сказав при этом сущую правду.
— Господи, вы должны называть меня «Фанни», — спохватилась мисс Ллевелин. — Все так делают.
С сияющим лицом она стремительно спустилась по лестнице, демонстрируя при этом грациозность танцовщицы.
— «Мисс Ллевелин» звучит очень сильно и, конечно, правильно, — тараторила она. — А я не хочу этого, так как все знают, что я глупое и легкомысленное создание, которое не заслуживает ни капли уважения ни со стороны брата, ни со стороны сестры. Они обращаются со мной, как с ребенком.
— Очень плохо с их стороны, — солидно изрекла миссис Мэдкрофт. — Всем ясно, что вы очаровательная молодая леди. А высокие чувства не означают отсутствие интеллекта.
— Скажите это Эдмону и Урсуле! — обрадовано воскликнула Фанни. — Они не поверят ни одному моему слову.
Фанни привела нас в зал, а затем в гостиную. Пораженные ее великолепием, мы невольно прервали разговор. Над головой круто поднимался высокий сводчатый потолок. С трех сторон гостиную огибала галерея с лестницей, которую поддерживали массивные арки из темного дуба. Нa четвертой стене, в глубоких нишах, в два ряда тянулась окна-витражи.
Лишь после того, как пришла в себя от окружающего меня великолепия, я заметила несколько гостей, сидевших тут и там на бархатных диванах. Они вели непринужденную светскую беседу с мистером Ллевелином и мисс Урсулой Ллевелин. Увидев нас, все замолчали и стали довольно бесцеремонно разглядывать нашу компанию.
Фанни провела нас на середину и произнесла: «Мы все собрались здесь благодаря миссис Причард. Но она приедет завтра. Позвольте мне представить вас всем остальным».
Она лишь мельком взглянула на мрачное лицо сестры и остановила взгляд на лице брата, который напряженно сидел на стуле с подлокотниками. Трудно было отделаться от впечатления, что его спина не была такой же деревянной и негнущейся, как спинка стула из темного дуба. В таком состоянии от мистера Ллевелина следовало ожидать всего, что угодно. Фанни, кажется поняла это и разрядила напряжение очень непосредственным и самым непредсказуемым образом. Она слегка кивнула в сторону грозного брата и протараторила:
— А Эдмонд не заслуживает того, чтобы его представляли. Он вел себя отвратительно.
Хозяин имения, судя по всему, опешил от такой выходки сестры. По крайней мере, он не нашелся, что сказать, кроме как: «Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались не иначе, как „мистер Ллевелин“. За исключением моих близких друзей».
Миссис Мэдкрофт быстрее всех сообразила, что произошло, и поспешила извлечь для себя наибольшую пользу. Она вздернула подбородок и, сверкнув зелеными глазами, заявила: «А я безусловно — „миссис Мэдкрофт“.
Фанни, видно, хорошо знала норовистый характер брата и четко представляла себе, когда и что можно позволить себе с ним. Она мягко, но достаточно энергично оттеснила миссис Мэдкрофт к следующему дивану. Со словами: «Это мистер и миссис Винтрок. Вы не знакомы? Они наши ближайшие соседи и друзья нашей семьи уже целую вечность. О, пожалуй, называйте их просто Эглантина и Винни. Они, конечно, же, не будут возражать. У меня просто не хватает терпения на формальности».
Мы вежливо кивнули Эглантине, некрасивой, но эффектно одетой женщине. Ее карие навыкате глаза скептически взирали на все происходившее вокруг, а седые, простовато уложенные волосы подчеркивали, что она ни на что не претендует. Ей давно перевалило за сорок и совсем недавно за пятьдесят. Следовало предположить, что она была ровесницей родителей Ллевелинов.
Эглантина скептически посмотрела на миссис Мэдкрофт, подняла верхнюю губу, обнажив при этом ряд великолепных зубов, и процедила:
— А вы, должно быть, тот самый медиум, о котором мы слышали. Боюсь, что вас ожидает здесь участь диких гусей — быть затравленными. В Эбби Хаус нет призраков, несмотря на его древнюю историю.
— В отношении призраков это абсолютная правда, — вступил в разговор Винни, мужчина среднего роста, с крупной головой и рыжевато-коричневыми вьющимися волосами, которые делали его похожим на льва. — Эдмонд им не позволит. — С высоты своего гигантского роста Винни добродушно посмотрел на свою жену, и его смех гулко зарокотал на всю гостиную.
Винни казался на добрый десяток лет моложе своей жены и имел привлекательный, щеголеватый вид. Его волосы серебрились на висках, а обаятельные, цвета морской волны с золотистыми крапинками, глаза постоянно искрились. Когда его взгляд упал на меня, в его глазах почти одновременно промелькнуло несколько оттенков чувств.
— А вы кто будете? — спросил он меня. Миссис Мэдкрофт покровительственно положила руку мне на плечо и пояснила: «Это мисс Хилари Кевери. Она дочь моей дорогой подруги. Бедное дитя недавно потеряло обоих родителей, и я теперь единственный во всем свете ее друг».
— Какое это несчастье для нее! — не скрывая иронии, прокомментировал из угла мистер Ллевелин. Его замечание было рассчитано на то, чтобы вывести из равновесия миссис Мэдкрофт, но оно не достигло цели. Миссис Мэдкрофт решила не заметить эту колкость и лишь неопределенно хмыкнула в ответ.
