Ангелочек. Время любить - Дюпюи Мари-Бернадетт (читать бесплатно полные книги txt, fb2) 📗
Приподнявшись на локте, горец немного раздвинул занавески. Супружеская кровать стояла в углу главной комнаты дома, в котором они с Албани прожили много лет.
— Черт возьми! Я что, еще сплю? — проворчал он.
Сцена, представшая перед глазами Жана Бонзона, могла произойти в начале их супружеской жизни. Его супруга сидела около камина, в который щедро подбросила дров, и держала на руках младенца. Свет языков пламени, а также восторженная улыбка придавали ей молодой вид.
Мяуканьем оказались крики младенца. На мгновение Жан Бонзон подумал, что стал жертвой галлюцинации или же перенесся в другую жизнь, в которой они могли любить и лелеять малыша, рожденного от их любви. Наконец его мысли упорядочились. Он порывисто встал и, как был, в длинной белой ночной рубашке, подошел к жене.
— Албани! — позвал он ее. — Откуда он взялся, этот малыш? Не соседский ли это ребенок?
Жена обернулась к Жану Бонзону. Ее лицо выражало решимость, а в глазах сверкали властные искорки.
— Увы, да. Коралия умерла. Ив не знал, что делать со своим сыном. Я сказала, что заберу ребенка и воспитаю его. Если ты, Жан, не согласен, я уйду жить в дом Жаке. И этот бедный малыш получит все необходимое. Отец доверил его мне, и я буду им заниматься. Посмотри, какой он красивый!
Жан Бонзон наклонился и принялся разглядывать новорожденного, который перестал плакать и теперь спокойно спал.
— Да, он красивый. Албани, послушай меня. Ты никогда меня ни о чем не просила, да, никогда. Значит, я не мог что-либо дать тебе или отказать в чем-либо с тех пор, как ты стала носить фамилию Бонзон. Я хорошо знаю, как ты страдаешь из-за того, что у нас нет детей. И тебе не стоит уходить на ту сторону гор или в дом Жаке, чтобы воспитывать этого малыша. Мы оставим его себе.
С этими словами, сказанными нежным тоном, Жан Бонзон обнял свою супругу и на какое-то мгновение прижался щекой к ее щеке.
— Я всегда хотел, чтобы ты была счастлива, моя сладкая! — прошептал он. — Но очень печально, что это произошло ценой огромного горя наших соседей.
И, прежде чем выпрямиться, он страстно поцеловал Албани в губы. Под напускной грубостью горца скрывались большое сердце и прекрасная душа, чистая, как родниковая вода.
Когда Анжелина вернулась, ее тетушка сидела, не шевелясь, а дядюшка вновь лег спать. Анжелина поставила саквояж на пол и присела около огня. Она была мертвенно-бледной, изможденной.
— Мне очень жаль, что я не могла помочь тебе и Иву, — тихо сказала Албани.
— Что мы будем делать с ребенком? Завтра я попрошу дядюшку и Луиджи принести колыбельку, которую Коралия одолжила у одной из своих сестер. Как он?
— Он очень спокойный. Правда, он немного поплакал, но я убаюкала его. Не знаю, где он будет спать этой ночью.
— В тепле, в вашей супружеской кровати.
— Твой дядюшка проснулся и видел его, — прошептала Албани. — Он хочет, чтобы мы взяли его к себе.
— Тетушка, я знаю, ты будешь счастлива воспитывать маленького мальчика. Но не привязывайся к нему. Ив Жаке может снова жениться и забрать сына.
— Там будет видно, — сказала Албани. — Но я очень удивлюсь, если Ив снова женится. Он очень любил свою жену. Господи, бедная Коралия! Я всем сердцем молюсь за нее. Знаешь, я даже с ней говорю! Я обещаю ей заботиться о малыше. А тебе, племянница, тебе надо поспать. Ты плохо выглядишь. Возьми подсвечник. Свеча еще погорит. Твоя сумка наверху, ее забрал твой жених.
— Да, ты права, я падаю от усталости.
У Анжелины не хватило сил излить тетушке всю свою печаль. Она встала, чувствуя себя совершенно разбитой. Голова у нее гудела. Каждая ступенька давалась Анжелине с трудом, настолько она была обескуражена этой жуткой трагедией, тем, что считала своим поражением.
Оказавшись в своей комнате, она разделась догола и, заметив таз и кувшин, стоявшие на столе, привела себя в порядок. Сначала она умыла лицо и шею, затем грудь.
Наконец очередь дошла до ног. Холодная вода придала ей сил.
«Почему умерла Коралия? — спрашивала она себя. Загадочная смерть молодой женщины не давала ей покоя. — Я напишу Филиппу, подробно опишу роды. Возможно, он найдет объяснение».
Роясь в сумке в поисках ночной рубашки, Анжелина заметила блеск черных глаз. Луиджи не пошел на чердак, а лег на кровать Анжелины.
— Только не задувай свечу, — прошептал он.
— О нет! Ты смотрел на меня?
— Прости, я думал, что ты меня сразу заметишь, но ты даже не посмотрела в сторону кровати. Это было такое очаровательное зрелище, что я не решался остановить тебя.
Смущенная, Анжелина прикрылась ночной рубашкой, которую не успела надеть.
— Ты преувеличиваешь, Луиджи. Ты мог бы окликнуть меня, кашлянуть, что ли…
Анжелина не знала, что добавить, и расплакалась. Луиджи протянул руку.
— Иди ко мне, любимая.
Почти на ощупь Анжелина дошла до кровати и легла, сотрясаемая рыданиями. Луиджи прижал ее к себе, догадавшись, что роды оказались для матери смертельными.
— Коралия умерла, — подтвердила Анжелина. — Я не смогла ее спасти. А ведь мне удалось остановить кровотечение! Она потеряла много крови, но умерла не из-за этого. Ей не хватало воздуха. Она задыхалась, глядя на меня глазами, полными непонимания и печали.
— Ты впервые потеряла свою пациентку? — ласково спросил Луиджи.
— Да. Правда, в Тулузе и Тарбе пациентки умирали от потери крови или вследствие послеродовой горячки, но не в дни моих дежурств. Я не понимаю, что произошло. Все случилось так быстро, и это было так жестоко! Почему Господь допускает такую несправедливость? Коралии было тридцать лет. Она даже не успела попрощаться с мужем и сыном. Мы молились, мы взывали к божественному милосердию, но напрасно. Помогая Иву Жаке одевать его супругу, я думала о Розетте. Наверно, я правильно поступила, избавив ее от плода. Ты понимаешь? Розетта, которую мы так любим, умная и необыкновенно добрая девушка, могла бы тоже умереть при родах, поскольку отец, пьяница, человек без стыда и совести, изнасиловал ее! Мне кажется, что Церковь более снисходительно относится к таким мужчинам, чем к их жертвам.
Анжелина продолжала плакать, прижавшись к Луиджи, который нежно гладил ее по волосам.
— Значит, твои опасения были не напрасны, — сказал он.
— Вот именно! Даже во время ужина я мысленно была не с вами, я все время думала о Коралии и боялась за нее.
— Ты сделала все, что было в твоих силах.
— Этого оказалось недостаточно. Женщины не должны умирать, даруя жизнь. Моя мать пыталась противостоять неизбежному, и я буду поступать так же!
— Моя любимая, не терзай себя! Я уверен, что ты не могла ее спасти. Вероятно, у нее просто не выдержало сердце.
— Несомненно. Теперь я говорю себе, что, возможно, доктор лучше справился бы, чем я.
— Учитывая тот факт, что на дорогу ушло бы слишком много времени, это ничего не изменило бы. А ребенок?
— Его забрала моя тетушка.
Анжелина инстинктивно потянулась лицом к лицу, такому близкому, своего возлюбленного. Их губы встретились. И тут она осознала, что они оба голые. Их тела соприкасались, теплые, привыкшие друг к другу за время разговора.
— Я хочу стать твоей женой, здесь и немедленно, — прошептала Анжелина на ухо Луиджи. — Я уже твоя жена, поскольку люблю тебя всей душой и скоро официально ею стану. Луиджи, мой любимый, мне плевать на грех. Я на коленях поползу в Сантьяго-де-Компостела, если надо, но я должна почувствовать тебя живым, я ощущаю потребность тебя в себе.
— Правда? И ты не будешь жалеть об этом?
— Нет! Прошу тебя!
Анжелина отбросила простыню и одеяло. В умирающем свете свечи Луиджи любовался ее грудями и напряженными сосками, тонкой талией, животом, изгибом бедер, всеми этими сокровищами, на которые он тайком смотрел несколькими минутами ранее. Потом он взглянул на ее лицо. И вновь был очарован изящными чертами, влажным блеском аметистовых глаз, золотисто-рыжей прядью, падавшей на лоб. Он находил ее такую, обнаженную, хрупкую, еще более прекрасной, еще более пленительной.
