Зимняя роза - Вудивисс Кэтлин (читаемые книги читать txt) 📗
Мэр всхлипнул и принялся подстегивать лошадь каблуками и кулаками, страстно мечтая о шпорах и хлысте. Оглянувшись еще раз, Эвери увидел развевающийся широкий плащ, и ему показалось, что его преследователь не сидит на лошади, а парит над ней, подобно огромной летучей мыши, которая вырвет из него сердце, как только догонит.
В ночи раздался жуткий смех. Эвери, дрожа как осиновый лист, продолжал изо всех сил стегать лошадь поводьями и лупить кулаками по крупу, но животное, почувствовав его страх, и так мчалось во весь опор. Дорога проходила вдоль края глубокого оврага, на дне которого петлял шумный ручей. Ночной всадник куда-то исчез, но это не успокоило Эвери: было слишком темно, и повсюду торчали корявые корни деревьев.
Лошадь споткнулась, и Эвери на секунду потерял равновесие. Пытаясь усидеть на лошади, Эвери выпустил из рук поводья. Все! Теперь он погиб! Лошадь внезапно остановилась, пошатнувшись на самом краю оврага, и резко отпрянула от обрыва, а через мгновение Эвери понял, что летит в пустоту.
На секунду падение задержали его подтяжки, которые зацепились за выступающий сук дерева. Но они не выдержали, и он упал, покатился кубарем через заросли кустарника, ударяясь о деревья, крупные камни и проверяя своими боками твердость земли. Первый удар вышиб воздух из его легких, после следующего в глазах заплясали звезды, а затем он полностью погрузился во тьму ночи.
Чуть позже на дороге ночной всадник нагнал испуганную лошадь и с сомнением посмотрел на пустое седло, не понимая, куда делся седок. Погоня увлекла его и несколько отвлекла от мрачных мыслей. Оглядевшись с недовольным видом, Кристофер подхватил чужую лошадь под уздцы и повернул вместе с ней к Сакстон-Холлу. Возможно, у него просто разыгралось воображение, когда ему на мгновение показалось, что это Флеминг, но, кто бы то ни был, ему придется продолжить свой путь пешком.
Вернувшись в особняк, он ощутил, как темно и пусто в доме. Кристофер бесцельно бродил по комнатам, каждой своей клеточкой ощущая мучительное одиночество. Впервые в жизни он познал счастье обладания любимой и любящей его женщиной. Счастье ушло, и ему оставалось только вспоминать.
Только луна освещала темную гостиную. Камин остыл, и призрачные тени на стенах печально напоминали о царивших здесь недавно смехе, тепле и веселье. Он застонал от бессилия. Зайдя в кабинет старого лорда, он машинально коснулся клавиш клавесина. Когда рядом не было Ирены, даже инструмент звучал тускло и безжизненно.
Кристофер услышал, как большие часы в холле пробили три часа ночи. Он вошел в свою спальню и, сняв только ботинки, вытянулся на кровати. Пытаясь расслабиться, он заставил себя представить парусник, качающийся на волнах. Ему необходим отдых, хотя бы на несколько часов. Вскоре он уснул.
Солнце светило прямо на Эвери, и сквозь опущенные веки он видел красные движущиеся пятна. Он чувствовал боль в каждой клеточке своего истерзанного тела и совсем не мог шевелить левой рукой. Но он все еще жив, с радостью подумал он, чувствуя, как в висках стучит кровь. Ночной холод все еще напоминал о себе противной мелкой дрожью. Он лежал там же, куда упал, чувствуя, как острая галька впивается в спину и ноют глубокие царапины, оставленные колючками кустов. У него не было сил встать, да и желания тоже. Он знал, что любое движение причинит ему новую боль.
Какая-то птичка пролетела над его головой и опустилась на ближайшую ветку дерева. Эвери приоткрыл глаза и, увидев пичужку, радующуюся новому дню, решил, что она над ним просто издевается.
Легкое дуновение ветра коснулось его тела, и Эвери почувствовал, что он босой. Кривясь от боли, он приподнял голову и увидел свои голые исцарапанные ноги. Из-под жилета торчали только обрывки подтяжек. Он откинул голову назад и посмотрел на край обрыва. Там, зацепившись за сук поваленного дерева, развевалось то, что осталось от его брюк.
Несколько минут Эвери уговаривал себя, что кости целы. Постанывая от боли, он перевернулся, опираясь о землю ладонями и коленями, и медленно пополз, огибая кусты и деревья, по направлению к своим штанам. Его усилия ни в коей мере не были вознаграждены: обрывки ткани мало напоминали прежнюю деталь туалета. Лучшее, что можно было сделать в этой ситуации для соблюдения приличий, — это соорудить из остатков одежды нечто наподобие юбочки.
Естественно, лошади, которую ему подарил шериф, и след простыл. Эвери застонал, оплакивая потерю прекрасного седла. Если бы он продал его, то получил бы фунтов пятьдесят или даже больше. Вполне достаточно, чтобы сесть за карточный стол и начать заново испытывать свою удачу. Но как он мог забыть?! Две сотни фунтов в кошельке прекрасно послужат этой цели.
Он не мог удержаться, чтобы не пересчитать свое сокровище. Достал кошелек и высыпал содержимое на плоский камень. По большей части монеты были почему-то очень толстыми и темными. Он схватил одну из них и прикусил зубами. На ней остался довольно заметный след. Это свинец! Тяжелый свинец, чтобы кошелек выглядел внушительно. Приглядевшись, Эвери обнаружил, что обладает всего лишь двадцатью фунтами с небольшим! Он выкрикнул в тишину леса самое грязное проклятие, которое знал, потрясая пригоршней бесполезных свинцовых кружочков. Его обдурили! Слезы застилали глаза. Все его планы, надежды и ожидания рухнули! Каких-то жалких двадцать фунтов!
Отчаяние уступило место злости, и Эвери поклялся встретиться с лордом Толботом и рассказать ему об этом издевательстве. Он натянул шляпу, затем встал на колени и на четвереньках пополз к дороге. Он уже собрался было встать во весь рост, когда услышал приближающийся стук лошадиных копыт, и спрятался за куст. Через минуту на дороге показалась большая черная карета и четверо всадников, сопровождавших ее. Он смотрел во все глаза, пока они не подъехали достаточно близко, а потом бросился на землю, узнав на дверце кареты герб Сакстона.
Клаудиа похлопывала письмом по ладони, все сильнее раздражаясь от невозможности заглянуть внутрь. Она заверила человека, который его доставил, что передаст письмо лорду Толботу, как только тот вернется. Но тогда она точно не узнает, что там написано. Временами отец становился ужасно скрытным и ничего не рассказывал ей о своих делах.
