Поймать балерину (СИ) - Зайцева Мария (полные книги .TXT, .FB2) 📗
Мадлен несколько раз ходила на опознания, и в итоге нашла тело своего мужа.Далее были похороны, там же, в Галифаксе, на одном из трех предоставленных для этого кладбищ.Все это время я не могла уехать, поддерживая свою подругу по несчастью.Не то, чтобы Мадлен сильно горевала, но для общества она была безутешной вдовой, и, конечно, довольно искренне переживала свою утрату.
Я много чего наслушалась за эти две недели, проведенные в Галифаксе, и, наверно, даже немного пересмотрела свои отношения с Даниэлем… Не все, оказывается, было так ужасно, как мне помнилось... Есть и худшие сценарии развития событий. По крайней мере, меня никто не бил. И к спинке кровати не привязывал…
Мадлен вышла замуж в восемнадцать лет и прожила двенадцать лет в счастливом внешне браке. Хотя, возможно, она искренне считала его счастливым?
Ее легкость, умение забывать все плохое и смеяться над собой и обстоятельствами, сослужили хорошую службу.
Мне же эти две недели тоже были нужны. Выдохнуть, осознать произошедшее, прийти в себя наконец-то. И принять решение о дальнейших действиях.
Разумеется, мы , как и другие выжившие пассажиры из нашей лодки, известили и страховую компанию, и руководство компании, владеющей «Титаником», и власти о том, что мы живы.
Я ждала в газетах объявления о своем чудесном воскрешении, но не дождалась. Очевидно, никто не стал оповещать журналистов о дополнительных выживших.
Я не знала, к добру это или нет, но тоже пока не стала объявляться.Сначала решила найти Сола Ёрока, импресарио, уехавшего по поручению Дягилева подготавливать гастроли труппы в Америке, и, после разногласий и отъезда труппы на родину, так и оставшегося в Нью Йорке.Судя по тем нескольким письмам, что я получала от него еще до того, как в моей жизни появился Дикий Даниэль, дела у Сола шли хорошо.Он стал импресарио одной из популярных оперных певиц, представлял ее интересы.Кроме этого, брал под крыло начинающих артистов оперы, как я догадывалась, обременяя их серьезными контрактами, где ему отходила львиная доля прибыли.И в последнем письме Ёрок признался мне, что мечтает сделать балет популярным в Соединенных Штатах.Гастроли труппы Дягилева уже прокатились по самым крупным городам США и Латинской Америки, сверкнув ярким бриллиантом и сделав хорошую рекламу балету.Конечно, полноценных балетов никто еще не ставил в Нью Йорке, да и людей, способных на это, не было, но небольшие интермедии, спектакли «экстраваганца», которые шли либо до начала оперы, либо в антракте между действиями, становились все более популярными.Вот только хороших танцовщиков не было. Дягилев показал, как это может быть, задал уровень, и уехал, увезя всех звезд с собой и оставив только призрачную мечту и желание стремиться к совершенству.Сол загорелся идеей, увидев невероятный отклик у американской публики на балеты труппы «Русских сезонов».И вспомнил обо мне.В последнем письме он приглашал меня в Нью Йорк и обещал славу и деньги.
Я как раз обдумывала его предложение, когда меня увидел Дикий Даниэль.И одним взглядом разрушил все мечты.Два месяца с ним повергли меня в какое-то полуобморочное состояние, ужасное и тягучее. Все помыслы были направлены только на то, чтоб найти выход из клетки, в которую он меня загнал.Сбежать.Я не думала о будущем в тот момент, когда убегала от него.Я желала лишь вырваться из его лап. Не помнить. Не думать.Затем был Шербур и «Титаник».
И вот теперь у меня, словно в ответ на мои молитвы, появилось время, чтоб прийти в себя.
Я продала часть драгоценностей, что дарил мне Даниэль, и теперь у меня было достаточно средств для путешествия и даже для обустройства жизни на первое время в Нью Йорке.Мадлен, получив все необходимые документы о смерти мужа, тоже не стала задерживаться в Галифаксе.
В итоге, через две недели после высадки на деревянном пирсе Галифакса, мы уже ехали по железной дороге в вполне удобном вагоне второго класса.У Мадлен не было средств совершенно, но была надежда на выплату страховой.
Пока что за нее платила я, но в будущем она клялась вернуть мне долг сторицей, с процентами.Мне же не столько были нужны ее деньги, сколько поддержка. И та легкость и уверенность в собственных силах, которой она умудрялась заражать меня.Нью Йорк встретил пронизывающим ветром, что казалось странным в конце апреля.
- Ох, что-то мне здесь уже не нравится, - поежилась Мадлен, с опаской косясь на крикливых нью-йоркских извозчиков, ловивших пассажиров прямо у дверей вокзала, - грязно так…
Я огляделась, тоже не найдя ничего интересного на улице, кроме здания вокзала и разнообразных заведений самого сомнительного свойства, махнула рукой ближайшему извозчику.
- Анни, ну что ты делаешь? – прагматичная Мадлен тут же сделала жест, оказываясь от услуг уже подлетевшего мужчины , одетого в странного вида картуз, - они тут дорогие наверняка! Пошли немного в сторону, там возьмем дешевле!
- Я устала очень, поехали, - возразила я и села первой в закрытую от ветра коляску.
- Ох, в хорошую гостиницу, милейший! – тут же приняла мое решение Мадлен, извозчик кивнул, запрыгнул на свое место позади коляски, свистнула плеть, и мы поехали по каменным улицам Нью Йорка, жадно разглядывая окружающий нас город.
Надо сказать, что ничего особенно впечатляющего я не видела.Сплошные здания, без единого зеленого деревца, множество людей, бредущих по своим делам в разные стороны, ньюсбои и ньюсгерл, с газетами бегающие чуть ли не под копытами лошадей, немного в стороне лежали горы снега, который как раз убирали люди в белой форме. Много торговцев, много рекламы, залепившей все стены, шум, гам и дым неизвестно откуда.
Город был большой и ошеломлял, пожалуй, больше , чем Париж.Или просто Париж мне казался чем-то настолько родным, уютным, что сравнение шло не в пользу Нью Йорка?
- О, Анни, как тут шумно и грязно!
Мадлен была уроженкой Польши, родилась в местечке под Варшавой, объехала всю Европу, но таких больших шумных городов не видела до этого.Хотя ориентировалась все равно лучше меня.Сказывался опыт путешествий по Европе с мужем, представителем торговой компании.Мы подъехали к гостинице, расплатились с извозчиком и огляделись.
- А тут довольно мило, - заметила Мадлен, - и тихо.
В самом деле, улица была очень тихой, если сравнивать с привокзальными каменными джунглями.По краям мощеной мостовой росли деревья, у каждого дома было не менее трех высоких крылец, ведущих к входным дверям.К гостинице вело одно такое крыльцо.
- Ох, Аннет, дорогая, - Мадлен, первой прошла в отведенные нам апартаменты, без сил повалилась на стул, даже не произведя инспекцию чистоты, как она обычно делала, - я что-то уже устала от этого города. И что привлекательного в нем находил месье Борчек? Нет, я, пожалуй, не хочу тут жить…
Я прогулялась по номеру, заглянула в ванную комнату, вышла на балкон, оперлась на кованое балконное ограждение.Внизу ходили люди, недалеко шумела большая улица, гудели машины, раздавалось ржание лошадей и свист извозчиков.Вокруг были окна многоквартирных домов.Совершенно другая жизнь, так не похожая на парижскую. Более агрессивная, более живая, более… молодая?Пожалуй, я хотела тут жить.
***
К Солу я попала на второй день обивания порогов его офиса на Тридцать девятой улице, рядом со зданием «Метрополитен опера».Неуловимый Ёрок был постоянно не у себя, бесконечно пропадал со своими подопечными на разных выступлениях, а по вечерам его вообще невозможно было застать.
Я поймала его ранним утром.
Сол вышел из роскошно сверкающего автомобиля, и, даже не будь этого явного свидетельства его достатка, понять, что Ёрок преуспевает, можно было бы по цветущему внешнему виду.Я едва узнала в усатом, импозантном господине того вечно дергающегося и куда-то спешащего молодого парня, с которым мы замечательно дружили в Париже.
Господи Иисусе… А если и я тоже поменялась? Что, если он меня и не узнает после практически двухлетнего расставания?Я стояла чуть в стороне, нервно мяла в руках перчатки и разглядывала его.Моя решимость, так сильно подпитывавшая все это время, заставлявшая не отчаиваться и верить в лучшее, неожиданно дала сбой.Я показалась себе нищей попрошайкой, жалкой и бездомной бродяжкой, стоящей на тротуаре с протянутой рукой…Возможно, я так бы и ушла прочь, не решившись побеспокоить Сола, но он вдруг скользнул по мне взглядом, сначала равнодушно, без интереса, не узнавая…Сердце рухнуло в ноги, я даже дышать от волнения не могла.Не узнает… Матерь божья, не узнает… Я так плохо выгляжу? Конечно, год голодной и безвестной жизни в Париже, шатание по кафешантанам, два месяца с Диким Даниэлем, катастрофа…Наверно, я совершенно на себя не похожа… Ужасна…
