Память любви - Смолл Бертрис (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
Здесь, как и в крепости, существовало несколько рангов, согласно положению монахинь в аббатстве. Ее компаньонки Элен и Арлейс считались послушницами, то есть стояли на самой низкой ступеньке в этой крохотной общине. Всего послушниц было пять. Они провели здесь много лет и готовились принять обеты бедности, целомудрия и покорности.
Ронуин многое знала о бедности и покорности, а теперь ей объяснили, что целомудрие — это готовность всегда оставаться чистой, не бегать в кусты с мужчиной или делать то, что вытворяли отец с ее матерью.
Монахини посвящали жизнь Богу, верховному существу, о котором в Ситроле почти не говорили. Элен и Арлейс каждый вечер занимались с Ронуин. Они находили ее весьма необычной, поскольку никогда не встречали подобной девушки, но относились с почтением — ведь она была племянницей аббатисы и дочерью принца. Обе послушницы родились в семьях свободных крестьян, имевших собственную землю.
Несмотря на разницу в происхождении и воспитании, все трое прекрасно ладили и вместе ходили к заутрене в шесть и высокой мессе в девять часов. Ронуин, кроме того, посещала вечерню, незадолго до полуночи, но аббатиса освободила ее от остальных пяти служб. После заутрени Ронуин завтракала овсянкой, обычно налитой в небольшую хлебную корку, и яблочным сидром, а потом до самой высокой мессы сидела вместе с сестрой Мейр, обучаясь выводить буквы и цифры. Сестра Мейр переписывала и украшала цветными рисунками рукописи, которые аббатство продавало в богатые дома. После высокой мессы тетка наставляла Ронуин в латыни и языке норманнов. К восторгу аббатисы, оказалось, что у ее племянницы большие способности к языкам. Она все схватывала на лету и куда быстрее, чем ожидалось. Уже через месяц Ронуин читала по-латыни молитвы на всех службах, да так уверенно, словно ей с рождения вдалбливали слово Божье. То же относилось и к норманнскому языку — Ронуин вскоре свободно болтала с теткой на самые различные темы. Гуинллиан ежечасно благодарила Создателя за успехи племянницы. Господь поистине свершил чудо!
После обеда Ронуин присоединялась к поварихе, сестре Уне, чтобы наблюдать, как готовится еда. Тут ее способности были куда скромнее, и сестра Уна часто жаловалась, что Ронуин способна сжечь даже воду. Лекарка, сестра Дикра, оказалась куда добрее, тем более что Ронуин с величайшей ловкостью составляла целебные мази, настои, сиропы и отвары, способные излечить кашель, простуду и раны.
— У девочки просто дар, преподобная матушка, — хвалила сестра Дикра.
— По крайней мере будет сама лечить людей, если у них случится недомогание от ее стряпни, — язвительно заметила сестра Уна.
— Ей ни к чему готовить самой, — заметила аббатиса. — Достаточно присматривать за кухарками. В замке наверняка есть стряпуха. Ты обучила ее варить мыло для стирки и мытья?
— Завтра начнем, — пообещала сестра Уна. — Надеюсь, что у нее получится, иначе ходить им в грязи до скончания века.
— Сестра Брейт, — продолжала допрашивать матушка, — как идут дела с вышиванием, шитьем и ткачеством?
— Еле-еле, — вздохнула монахиня. — У Ронуин терпения не хватает. Считает шитье и вышивание глупыми занятиями. Правда, она любит ткать. Говорит, будто это ее успокаивает. Я показала ей, как прясть, и похоже, она это усвоит.
И все же они продвигались вперед — временами медленно, в чем-то быстро, но продвигались.
— Из Херефорда прибыли ткани, — как-то объявила аббатиса. — Придется самим заполнить сундук с приданым.
— А мощи? — поинтересовалась сестра Уинифрид.
— Брат прислал весточку, что заплатил за них огромные деньги и привезет сам.
Через несколько дней появился принц в сопровождении двух воинов и вручил сестре драгоценный реликварий.
— Мне он обошелся в двадцать золотых флоринов! — бушевал Ллуэлин. — Матери-настоятельнице монастыря Святой Марии во Вратах следовало бы родиться менялой! Она торговалась со мной до седьмого пота! Надеюсь, мои усилия того стоили!
— Хочешь взглянуть на дочь? — спросила аббатиса, гладя золотой ящичек.
— Значит, вы все-таки начали! — обрадовался он.
— Разумеется. Ничего не поделаешь — иначе мы не успеем к весне.
Позвонив в колокольчик, она велела монахине позвать Ронуин. Увидев дочь, принц изумился. Одетая в изящное голубое платье с длинными узкими рукавами, подпоясанное крученой золотой тесьмой, она казалась неземным видением. Золотистые волосы немного отросли, и доходили почти до плеч. На голове красовался венок из живых цветов. Девушка поклонилась сначала тетке, потом отцу.
— Посылали за мной, госпожа аббатиса?
— Твой отец хотел увидеть тебя перед отъездом, — объяснила Гуинллиан.
— Она говорит по-норманнски! — возбужденно воскликнул ап-Граффид.
— Я учусь, господин мой. Мне сказали, что англичане часто говорят на нем, хотя у них есть и другой язык.
— Но ты учишь тот, на котором объясняется знать. Поразительное превращение! Сестра, ты уверена, что она не готова к отъезду?
— Нет, Ллуэлин, конечно, пока рано. Не стоит так спешить. Нам еще многое предстоит сделать, не говоря уж о недошитых платьях. До весны и речи быть не может о ее отъезде.
Приезжай ко дню рождения дочери, если, разумеется, она вдруг не решит стать одной из нас, — пошутила аббатиса.
— Не дай Бог! — воскликнул принц.
Ронуин рассмеялась:
— Не бойтесь, господин мой, та жизнь, которую ведет моя тетя, — не для меня. Когда вернетесь в апреле, исполню вашу волю.
— Попрощайся, Ронуин, и можешь идти, — велела аббатиса.
— Прощайте, господин, — промолвила девушка и с поклоном удалилась.
— Она ни разу не назвала тебя отцом, — заметила Гуинллиан.
— В отличие от парнишки Ронуин считает меня виновным в смерти матери. Она никогда не любила меня, сестра, и, как все дети, хотела, чтобы мать уделяла внимание только ей. Каждый раз, когда я навещал мою прекрасную Валу, девочка смотрела на меня волчонком. С годами ничего не изменилось, но это не важно. Главное, чтобы она почитала и слушалась меня.
— Не знаю как насчет почтения, но она верна слову.
Ронуин не подведет тебя, и если нарожает своему лорду много детей, тот со временем полюбит ее. Поддержка мужа будет необходима ей, когда Англия и Уэльс вновь станут врагами, что, несомненно, произойдет рано или поздно.
