Полюби дважды - Торнтон Элизабет (читать полную версию книги TXT) 📗
Лукас внезапно улыбнулся, в глазах зажглись озорные огоньки.
— Ты в этом уверена, Джесс? — спросил он, глядя ей в лицо.
— Абсолютно, — холодно ответила она.
— Ты больше не влюблена в меня? — нахально осведомился он.
От такой наглости Джессика онемела, а когда вновь обрела дар речи, спросила охрипшим вдруг голосом:
— А разве я когда-нибудь была в вас влюблена?
Прищурив глаза, Лукас с интересом наблюдал за ней.
— Если таким образом ты пытаешься убедить меня в том, что лишилась памяти, — оскорбительным тоном произнес он, — то тебе следует притворяться более искусно.
Ей понадобилась целая минута, чтобы обдумать его слова, — выводы напрашивались сами.
— Вы успели повидаться с поверенным, — догадалась она, — и он сказал вам о том, что я потеряла память… — Джессика глубоко вздохнула, а затем продолжила: — Ваш поступок я нахожу отвратительным, его же поведение — в высшей степени неэтичным. Адвокату не следует передавать одному клиенту слухи о другом. А если такое поведение не считается неэтичным, то оно, безусловно, непорядочное.
Несмотря на ее враждебность, Лукас заговорил медленно и спокойно:
— Мистер Ремпель не передавал одному клиенту слухов о другом, так что тебе не стоит возмущаться по этому поводу и обвинять в непорядочности ни в чем не повинного адвоката. О том, что ты потеряла память, мне рассказали монахини. Мистер Ремпель всего лишь предупредил меня о твоем намерении наведаться в таверну. Но «Черный лебедь» — не место для порядочной женщины…
Джессика ощетинилась, враждебно глядя на Лукаса.
— Вы были в Хокс-хилле? — уточнила она, не обращая внимания на его замечание по поводу злополучной таверны.
— Сразу же после того, как ты ушла оттуда, — быстро ответил Лукас.
— Кто вам позволил шпионить за мной! — Ее возмущению не было предела.
Она быстро взглянула ему в лицо, а потом вдруг отвернулась. Лукас больше не смотрел на нее так, словно она его злейший враг, но и выражения жалости, тем более — дружелюбия, она не обнаружила на его лице. Джессика не могла понять, почему его мнение имело для нее такое большое значение, но оно значение имело. В том то и было все дело. Но почему?
И она продолжила уже более миролюбивым тоном:
— Если вы желали узнать что-то обо мне, вам следовало обратиться непосредственно ко мне, — в ее голосе послышались нотки сожаления.
— Именно это я сейчас и делаю, — сказал он. — Поэтому и спрашиваю тебя, правда ли то, что мне рассказали? Ты на самом деле потеряла память, Джесс?
Она подняла на него недоверчивый взгляд.
— Вы действительно считаете, что я могла дурачить монахинь в течение трех лет? — вопросом на вопрос ответила она.
Но он лишь пожал плечами.
— Я не утверждаю, — сказал он, — что несчастный случай прошел для тебя без последствий, однако могу предположить, что, придя в себя, ты, возможно, решила, что жизнь среди монахинь легче, чем та, которую ты вела здесь.
Было совершенно очевидно, что он понятия не имел о том особом монашеском ордене, в котором она оказалась, а также о том, сколько труда и самоотверженности требует забота о бездомных детях и уход за больными в лазарете. Неужели он считал, что всю грязную и тяжелую работу вместо монахинь выполняла целая армия слуг? Что он мог знать о жизни женщины, лишенной памяти, прошлого и даже имени? К горлу подступил комок, когда она вспомнила первые месяцы, проведенные в монастыре. Тогда она жила лишь надеждой на то, что в конце концов за ней явится отец, мать, брат, сестра… Кто-нибудь… Надежды и мечты — только они помогли ей выстоять, не лишиться рассудка. Но когда надежды постепенно рухнули, их место заняло отчаяние. Спасение она находила в молитве и непрестанном труде.
Теперь все было иначе. Она стала реальной личностью, обрела реальное имя. У нее имелось прошлое. Возможно, память никогда не вернется к ней, но Джессика может попытаться заполнить пробелы в собственной биографии фактами из своей жизни, о которых знают люди. Стоит только расспросить их об этом. Ведь за три дня она неплохо в этом преуспела.
Она снова окинула Лукаса быстрым взглядом. Он мог бы помочь ей скорее достичь этой цели, если бы только согласился ответить на несколько ее вопросов.
— Лукас, — промолвила она примирительным тоном, — что мне надо сделать для того, чтобы вы мне поверили?
— Можешь начать с того, что скажешь мне, когда точно ты узнала, что твоего отца убили, — предложил он.
Ответ едва не сорвался у нее с языка — ей очень хотелось сообщить ему, что она выяснила это менее получаса назад у адвоката, но вовремя спохватилась, заметив ловушку. Ведь она опрометчиво уже призналась ему, что возвратилась сюда для того, чтобы отыскать убийцу. Если Лукас в самом деле побывал в Хокс-хилле и расспрашивал там монахинь, то он непременно заметит противоречия в ее рассказе.
— Я узнала об этом в монастыре, — уклончиво ответила она и глубоко вздохнула.
— От женщины, которая опознала тебя? — уточнил Лукас.
Джессика поняла, к чему он клонит, и попыталась перехитрить его, перейдя в наступление.
— Вы действительно ездили в Хокс-хилл, чтобы шпионить за мной! — воскликнула она с досадой. — Что ж, вы и не могли получить ответы на некоторые свои вопросы от сестер, поскольку им известно далеко не все. Я… я не говорила им про моего отца… Я… я просто… Я не могла…
Изучающе глядя ей в лицо, Лукас произнес:
— Это не все. Будь любезна, объясни, что же такое произошло между нами три дня назад? Если бы ты все забыла, я был 6ы для тебя человеком посторонним. Так как же ты могла позволить мне почти овладеть тобой прямо на кухонном столе? Неужели это как-то связано с потерей памяти?
Девушка вдруг растерялась.
— Вы хотите сказать, что мы были любовниками? — испуганно спросила она.
Его глаза, не моргая, изучали ее лицо. Спустя минуту Лукас вздохнул и сказал:
— Нет, мы не были любовниками. Однако мне хотелось бы понять, что все-таки происходит. Если ты не знала, кто я такой, то почему ты упала в мои объятия, когда я приехал в Хокс-хилл?
Радостная волна облегчения прокатилась по ее телу. Джессика презрительно фыркнула и предложила объяснение, которое, как она полагала, могло устроить Лукаса:
— Вы напали на меня, и я от испуга едва не потеряла сознание. Затем вы обняли меня, а я так и не поняла, что делаю и к чему это приведет. — Произнося эти слова, она глядела ему в глаза. — Я ничего не знаю о мужчинах, Лукас. Если я и была когда-то влюблена в вас, то у меня об этом не сохранилось никаких воспоминаний.
— Ты навсегда забыла прошлое, Джесс, или память может к тебе вернуться? — озабоченно спросил он.
Джессика не сразу ответила, но, решив, что это вопрос весьма серьезный, подумав, сказала:
— Года три назад мне говорили, что память, скорее всего, вернется ко мне через несколько дней. Но когда этого не случилось, мне объяснили, что я могу вспомнить все внезапно, в любой момент… или же никогда…
Он пристально посмотрел на нее, а потом мягко произнес:
— Я все еще не верю тебе, Джесс.
— И зачем мне лгать?! Поясните, ради Бога! — вскричала она.
— В монастыре легко укрыться, разве не так? — предположил он.
— Укрыться? — Она выпрямилась. — От кого?
— От меня, — заявил он.
От неожиданности Джессика резко дернулась, задела руку Лукаса, в которой тот держал поводья, и лошади встали на дыбы.
— Что ты делаешь! — вскричал он, стараясь удержать коней.
Джессика тяжело дышала. На самом дне ее сознания, скрытое провалом в памяти, таилось нечто такое, к чему она никак не могла подобраться.
— Вы поссорились с моим отцом в ту ночь, когда его убили, — сказала она. — Не отрицайте, поверенный рассказал мне об этом.
— Я ничего не собираюсь отрицать, — спокойно отозвался Лукас. — Все давно выяснилось при дознании. И в тот вечер там было полно народу. Примерно двадцать человек были свидетелями драки.
— Вы отняли у него ружье, чтобы он не мог защищаться, — напомнила она. Лукас отрывисто возразил:
